Стоявший рядом старый высокий волк-оборотень с глубоким шрамом на морде выступил вперёд, но король остановил его.

– И не вы, граф. Вы останетесь рядом со мной. Сегодня в бой моё войско поведёт сын.

Глаза молодого волколака-королевича вспыхнули гордостью и благодарностью отцу:

– Мой король, вы будете довольны мной. Я буду биться с врагом впереди всех воинов.

– Оставь эту привилегию другим героям, которые будут счастливы биться на твоих глазах, – усмехнулся король. – Будь великодушен, дай им возможность показать свою доблесть. Будет достаточно, если ты просто будешь не отставать от них. Иди, мой сын, и помни: подвиги нужны героям, а королям нужны победы.

Волколак-королевич поклонился с почтением и поспешил с остальными командирами отрядов к своим воинам.

Волколак со шрамом, стоявший за спиной короля, тихо вздохнул:

– Не рано ли вы отпустили его? Он молод.

– А я уже стар, – усмехнулся король. – Я одержал слишком много побед, чтобы очередная могла порадовать меня или удивить моё войско. Но сыну нужно становиться королём. У нас славное войско и неглупые командиры, я уверен, что они принесут победу. Но это будет его победа, первая славная победа, и воины поверят в него, как некогда поверили в меня. С каким наслаждением я сам обнажил бы мечи и бросился в битву, моя старая кровь кипит, как и твоя, дорогой мой граф, но мой разум должен быть холоден.

Король встал, поднял руку и резко опустил её. Трубы волколаков страшно взвыли, и войско тронулось на равнину.

***

На равнине уже стояли войско людей, городские ополчения и вооружённые отряды из деревень. Впереди стояли отряды пограничных баронов, раздосадованных тем, что бой приходилось вести непривычно, в пешем строю. Из-за страха перед волчьим воем, от которого лошади теряли разум, их пришлось оставить. Привыкшие бить врага верхом, оказавшись на земле, бароны роптали и на то, что приходится сражаться, как и всем, стоя в снегу, и на то, что Мудрый король не стоит и мёрзнет с ними рядом, а сидит верхом на прекрасном коне, на холме позади своего войска, в окружении членов королевского совета.

Король и в самом деле стоял позади всех, на том настаивал генерал Карун, старый, грузный, уродливый гоблин, командовавший двумя сотнями гоблинов на службе короля. Он заверил, что главный удар волколаки, конечно, нанесут именно на короля. Но удар этот будет ослаблен стоявшими впереди людьми, а потом остановлен гоблинами.

– Мой добрый король, озябшим людям трудно будет сдержать удар волков, а сквозь строй гоблинов, поверьте, ни одному из них не удастся просунуть морду, – хрипло чеканил слова генерал. – И дело не в том, что каждый гоблин сильнее оборотня, а в том, что гоблины помнят и чтят старые правила войны. Построившиеся в боевой порядок гоблины опрокинут любую силу, и любая сила разобьётся о них.

– Пограничные бароны испытаны в боях и не уступят по храбрости никому, а по быстроте и ловкости превзойдут любого неповоротливого гоблина. Если бы лошади не шарахались от жуткого волчьего воя, – вздохнул Барон от баронов, – мои воины погнали бы вражью стаю по этой равнине до самых сумеречных стран, откуда они к нам пожаловали.

Барон от баронов был рубакой, прославившимся отчаянной храбростью. Только то, что в королевском совете он должен был представлять пограничных баронов, заставляло его стоять на холме возле короля, а не среди своих собратьев. Но, чтобы никто из них не мог обвинить его потом, что он сидел в седле, пока они бились пешими, он отослал своего коня к коноводам, позади войска. Но рука его нет-нет да и тянулась то к рукояти меча, то к сигнальному рогу, висящему на боку. Остальные члены королевского совета: старый Горожанин от горожан, Землепашец от землепашцев, Гном от гномов и Эльф от лесных эльфов – стояли чуть в стороне, как люди мирные, не вступая в споры вояк.

– Что верно, то верно, – усмехнулся генерал Карун, – гоблины – народ неповоротливый и не летят на битву сломя голову. Но они так же и не бегут поспешно от удара врага. Так что от этого холма назад ни один и не отступит. Сколько бы волков ни полезло, все зубы здесь обломают. А в том, что как раз сюда полезут, я не сомневаюсь.

– Генерал прав, мой добрый король, – подтвердил и стоящий возле королевского коня Волшебник. Он поглаживал длинными пальцами присевшего на плечо одноглазого ворона. – Поразить в бою короля – значит выиграть битву, и волколаки будут стремиться именно к этому. Вам нет смысла самому скакать навстречу врагу, он сам скоро будет здесь.

И тут над равниной раздался жуткий вой труб оборотней. Королевский конь испуганно вздрогнул, чуть было не шарахнувшись в сторону, но Волшебник потрепал его гриву, что-то шепнув в ухо, и конь стал, как и прежде, спокоен и послушен.

***

Закованное в латы войско волколаков в серых плащах стремительно ударило в пёстрый строй людей. Каждый оборотень был вооружён двумя небольшими мечами, одинаково точно разя и справа, и слева. Протяжный вой труб заполнял слух людей, но сами волколаки наступали молча, оскалив зубастые пасти. Привыкшие биться со всеми и всегда, пограничные бароны умело изворачивались от мечей врагов и сами метко разили, но городские и деревенские ополченцы только неумело пытались защищаться от жестокого, хладнокровного врага. Многие люди бросали оружие и бежали, создавая давку и сея панику, а волколаки точно разили оторопевших людей, как волки в овечьей стае, нанося безнаказанно свои смертельные удары.

Многие из бегущих нашли бы погибель, но закованные в броню волки-оборотни рвались к королевскому холму, не отвлекаясь на убегающих.

– Вот и настал наш час, ребятки, – прохрипел генерал Карун и встал рядом с Королём и Волшебником, прикрывая их от ещё далекого, но быстро наступающего врага.

Гоблины встали в несколько рядов, укрывшись огромными щитами, выставив вперёд свои страшные короткие толстые копья, с замысловатой формой наконечников, напоминавших и косу, и топор, и широкий меч. Стоявшие в следующих рядах сжимали длинные пики, и весь отряд напоминал повернувшегося к хищникам ежа, хладнокровно готового встретить любого врага.

Неожиданно из задних рядов выскочил молодой гоблин и в пару прыжков оказался возле генерала:

– Мой генерал, ещё немного, и все волколаки ударят на этот холм. Но смотрите: они все так рвутся сюда, что не смотрят по сторонам. Недаром шутят, что волк не поворачивает шеи…

– Мне не до шуток, мой мальчик, – оборвал его Карун. – Если ты так быстро покинул строй в бою, то и говори быстрее.

– Если они рвутся сюда поразить короля, не глядя по сторонам, что мешает десятку гоблинов так же поспешить к их королю?

– Это самоубийство, – покачал головой, услышав разговор, Мудрый король.

– Это разумный удар по противнику, который он ожидает меньше всего, – прохрипел старый генерал и хлопнул молодого гоблина по плечу. – Даже если ты просто растревожишь это волчье логово, только отвлечешь всех их хотя бы немного, а серые псы сгрызут твои молодые косточки, мой дорогой Прыгун, ты уже можешь сохранить нам всем пару часов до рассвета. А тогда силы покинут этих оборотней. Не знаю, найдёшь ли ты только себе в помощь таких же отчаянных храбрецов.

– Это самоубийство, – повторил Мудрый король.

Но молодой гоблин уже в несколько прыжков оказался возле строя товарищей и вскоре вернулся с десятком воинов. Они спешили налегке, с одними короткими мечами.

– Мой генерал, – сказал один из них, – вы сами знаете, что в бою надо держаться счастливчика, тогда и сам можешь уцелеть. Прыгун – тот ещё молодец, и сколько раз казалось, что он голову потеряет, а он только приобретает славу. Потому мы бы вас просили отпустить нас с ним. Если суждено нам погибнуть, то погибнем мы и здесь, а если суждено победить со славой, то лучше будем поближе к Прыгуну.