— Что, уже закончили? — усмехнувшись спросила медсестра Такаги, встав у кровати. — Не волнуйтесь, я никому не скажу, чем вы тут занимались! Это уже не первый случай на моей памяти, так что все нормально…

— Ну… спасибо, наверно… — пробормотала Ивасаки, отдавая мне мой мобильник. Я, кстати, уже тоже не лежал, так как я не был неженкой, да и домой уже пора было идти.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила Такаги.

— А, нормально! — отмахнулся я, поднявшись на ноги. — Голова немного кружится, но это уже не первый случай на моей памяти, когда меня бьют по башке… Вы не в курсе, моя сестра уже ушла?

— Шизука должна была отвести ее домой, — сказала Ивасаки. — Твоя кузина и твой портфель захватила, так что можешь идти налегке!

— Не знаю, стоит ли тебе знать… — начала медсестра. — Но тот мужик, Накамура, восьмой из «пальцев»… он умер. Не знаю, как так получилось, но твой удар был очень силен… ты не переживай, тебя никто не обвиняет, ведь свидетелей того, что он сам пришел сюда и напал на ученика множество…

— Ха, было бы за кого переживать! — злобно усмехнулся я. — Сдох и сдох, сам виноват! Могу я уже идти? А то жрать охота!

Медсестра вздохнув, кивнула, и мы вместе с Ивасаки, которая подхватила свой портфель, стоявший у моей койки, вышли из медкабинета, и спустившись на первый этаж, сменили обувь, и пошли по домам. Кстати, в этот раз, уже Ивасаки пришлось идти без трусиков, ведь я забрал их у нее для своей странной коллекции, ки-ки-ки!

Ну, три уже есть, осталось еще… девяносто семь!

Глава 19. Как Кимура и Миямото вызвали женщину

— Зачем ты пришел в школу?! — возмущенно воскликнула Шизука, когда я на следующий день зашел в класс. Она подскочила из-за своей парты, и перегородила мне дорогу к моей парте. Еще несколько одноклассников и одноклассниц обернулись ко мне, в том числе и Миямото.

— Я тут учусь, как бы, — не понимая, чего от меня надо синеволосой, ответил я. Моя башка, кстати, еще была перевязана, и немного болела, но ничего страшного. Подумаешь… единственное, что меня волновало, так это то, что я вчера не воплотил одну идею, из-за того, что провалялся на койке. Сука, надеюсь тот говнюк Накамура переродился мухой, чтобы жрать говно!

— Да знаю, что ты тут учишься, но разве… разве не ты вчера провалялся без сознания пол дня?! Ты же должен лежать отдыхать, как вчера сказала медсестра Такаги!

— А че ты обо мне волнуешься? — оттолкнув Шизуку, я прошел к своей парте, и бросив портфель на пол, уселся на стул, и бросил взгляд на синеволосую, злобно усмехнувшись. — Втюрилась что-ли?

— Я… я просто…

— Да не парься! Моей башке как уже только не доставалось, так что это не самое страшное, — указал я на повязку. — Самое главное, он не пострадал, ки-ки-ки!

Мы с Миямото, который тоже слушал нас, заржали, а Шизука, надув щеки, села за свою парту и обиженно отвернулась. Самое херовое, что вчера я не смог отдать тетради Мацумото, но хорошее было в том, что у меня уважительная причина их не делать. Да и не знал я, что делать, хех!

— Кимура, так что насчет сегодняшнего вечера? — спросил Миямото, поправив очки.

— Мы же добазарились, так что будем действовать как и задумывали! Сразу после уроков пойдем, если опять какая-нибудь херня не произойдет, — ковыряясь мизинцем в левом ухе, я взглянул на вошедшую в класс учительницу Синохару. Она, кстати, мне сегодня опять снилась ночью…

***

Так как мне было снова лень делать себе обед, и я его сделал только для Мэй, которая тоже со вчерашнего вечера дулась на меня, из-за того, что я вечно нарываюсь на неприятности, на большой перемене я быстренько схарчил сэндвич, запив его чаем из термоса, и отправился в кабинет школьного совета.

Там находились лишь Кавасаки и лолька, что меня не порадовало. Ну почему Кавасаки не остается она? И какого хрена эта семнадцатилетняя лолька вечно тут торчит? Ей что, заняться нечем больше, кроме как в кабинете торчать? Не дает взрослым поговорить наедине, ки-ки-ки!

— Ну, госпожа президент, и где этот ваш седьмой «палец»? Я собираюсь заняться им в выходные, ведь я, если не ошибаюсь, уже стал восьмым, верно?

— Кимура, ты меня начинаешь пугать, — округлила глаза Аоки… О, я ее фамилию вспомнил! Ну, этой лольки! — Неужто тебя по-прежнему волнует только… завоевание президента?!

— Ну ясен хрен! Где же еще такую красотку можно найти? — усмехнулся я, глядя на грудь президента. — Вот смотри, на сиськах президента можно полежать, их можно помять, получить такой кайф… а вот у тебя… Да я боюсь даже говорить про тебя! Может тебе на турнике начать подтягиваться, чтобы хоть немного вырасти? Чтобы хоть до носа доставала, а то ты же мне едва до плеч достаешь…

— Как же ты меня бесишь! Извращенец чертов! — провизжала Аоки и выбежала из кабинета.

— Ну так что, Кавасаки, устроишь мне встречу с седьмым номером? — спросил я, подойдя к столу, и оперевшись на столешницу ладонями, уставился на лицо президента. Она мило улыбалась, крутя между пальцами правой руки карандаш.

— Устрою. Как насчет того парка, где ты дрался с Канэко? В воскресенье, в полдень?

— Я согласен. Как раз башка к тому времени заживет… — медленно обойдя стол, я сел на корточки перед президентом, и положил голову ей на колени. Ах, какой кайф, когда над тобой нависают две дыньки, а ты лежишь на мягких коленках очень красивой девушки! Что мне нравиться, она не стесняется, в отличие от всяким там Кобаяси или Танабэ… а ведь Ивасаки тоже не стеснялась! — Послушай, Кавасаки, а ты не в курсе, чего этот Накамура приперся вчера пьяным и побитым? Кто это его так?

— Это его так Горо отделал.

— Серьезно?! А он значит, решил на мне отыграться, да? Мудила… — я хмыкнул и прикрыл глаза. Хорошо, что на кортах сидеть я мог долго, так что дискомфорта в ногах я не испытывал. Когда-то, еще будучи Мишей, будучи тогда молодым парнем, я жил в одной пятиэтажке, в районе, который славился своими четкими пацанчиками, к которым относился и я. У меня даже кликуха была «Харчок», потому что я частенько тогда харкался, но потом бросил эту привычку, когда пришлось тикать с городу. А еще я любил носить тогда синюю олимпийку, черные трико и черную кепку… целыми днями мы с пацанами шугали ботанов, лузгали семки в подъездах, пугая жильцов, тискали девок, пили пивко…

— Скажи, Кимура, а ты не переживаешь насчет того, что ты убил человека?

— Не-а!

— Вот как… — Кавасаки ненадолго замолчала, видимо задумавшись о чем-то своем. Но ее лица я не видел из-за бугров, так что не мог сказать, правда ли она задумалась или нет.

Эх, хотелось бы, конечно, лежать так и дальше, а еще лучше, чтобы это было в моей квартирке, отправив куда-нибудь Мэй, но ничего не поделаешь. Поднявшись во весь рост, я прижался к губам Кавасаки, даже не получив сопротивления, а потом вышел из кабинета. Закрывая дверь, я услышал, как красноволосая красотка говорит с кем-то по телефону…

***

День, этот прошел спокойно. Ну нихера ж себе, да?! Вот честно, настолько все было муторно и спокойно, что мне даже стало скучно. Ни призраков, ни дебилов, которые хотят меня побить — никто не пришел по мою голову, что даже странно!

После разговора с Кавасаки, я поднялся на крышу, и там пообедав, в компании своих шестерок и получив свою долю денег, которые пацаны отжали на улицах за два дня, и послушав последние новости, и поржав вместе с ними, слушая рассказ Сакамото о том, как он трахнул вчера в сортире ночного клуба какую-то двадцатилетнюю девку, которая была явно под кайфом, я вернулся в класс.

И вот…

Уроки кончились!

После того, как я отдал Мацумото тетради, мы вместе с Миямото выскочили из школы, не забыв забежав в класс к Мэй, и предупредить ее, что я приду сегодня поздно, и поперлись в квартирку покойных родственников толстяка. Парень явно нервничал, потому что то и дело оглядывался по сторонам, словно кого-то боялся. Только кого? Что, боялся что его родители запалят? Как по мне, его папаша должен радоваться, что сын решил стать мужиком! Вот моему дяде пофиг на меня, лишь тётка любит меня и беспокоится обо мне… ну а папаши у меня нет, хотя, если судить по рассказам тёти, он был таким же идиотом, как и я, лишь потом одумался, и женился на моей матери… а она, вроде как, была такая же, как Шизука, скромная…