К моему удивлению, она не играла ни Бетховена, ни какого-либо другого знакомого мне композитора. Мелодия, вырвавшаяся из-под ее пальцев, была мне незнакома, но не умаляла глубокой печали пьесы, приправленной крошечной надеждой. Мое тело расслабилось, и я опустил клинки. Всего несколько нот, и я понял, что это моя Джоли.

Очевидно, я был не единственным, кто пришел к такому выводу.

— Плохой выбор, брат. Еще раз, ты должен все разрушить.

Я повернулся к Джоли номер один, к Делайле, и моя сестра злобно улыбнулась, метнув два кинжала. Один глубоко вошел мне в живот, другой вонзился в правое предплечье, заставив выпустить клинок. Когда он с грохотом упал на пол, я отшатнулся назад, пытаясь избежать третьего, летящего в меня.

— Нолан, нет! — Джоли выхватила кинжал и бросилась на Делайлу, у которой, должно быть, кончились ножи, потому что она швырнула в Джоли желтую бутылку. Инстинкт взял верх, и я прыгнул перед Джоли, прикрывая ее. Жидкость попала на аметистовую кольчугу, и все же я едва мог стоять, мое тело пульсировало от боли. Мне нужно было вытащить кинжалы, пока я не потерял слишком много крови.

35. Джоли

Нолан лежал на земле, истекая кровью. Я должна была быстро победить Делайлу и позаботиться о его ране. Я двинулась вперед с кинжалом, а Делайла достала стеклянный пузырек, на полдюйма наполненный дегтеподобной жидкостью.

— Время завершить проклятие. Она надменно улыбнулась, когда я с ужасом поняла, что в ее руке яд, убивший до сих пор шестерых человек.

— Если ты не хочешь нести ответственность за то, что Нолан истечет кровью, ты выпьешь это. — Она протянула мне фляжку, уверенная, что выиграла битву.

Я взяла флакон, мой разум лихорадочно соображал, как использовать его против Делайлы. Мне нужно было выиграть время, и я продолжала говорить с ней.

— Я думала, ты не хочешь смерти Нолана. Я думала, ты хочешь его сдать.

Делайла прищурилась.

— Таков был мой первоначальный план. Но если он попадет в тюрьму, всегда есть шанс, что он сбежит. Оказывается, мне все-таки нравится окончательность смерти.

— Но если он умрет, городу некого будет винить в трагедиях.

Далила скрестила руки на груди.

— Они все еще могут винить его, когда он в могиле.

— В то время как ты отвоевываешь свой титул и дружишь с теми же людьми, которым причинила боль.

Она хихикнула.

— Это справедливо. Они никогда не помогали мне, когда я была ребенком, или когда Нолан сдал меня. Мои действия сделали нас равными.

От ее бесцеремонности меня пробрал озноб.

— А как же Табета и Поль?

— Я никогда не собиралась тратить заклинание на таких недостойных людей. Дорогой брат окочурится так скоро после их смерти, что мне не придется избавляться от их тел. Все очень удобно. — Она злобно улыбнулась. — Я просто добавлю их в список его жертв, сказав, что они узнали, кто такой Нолан на самом деле, и он должен был заставить их замолчать навсегда.

— Понимаю. И что заставляет тебя думать, что я просто выпью этот яд? Ты убьешь Нолана в любом случае, я могу спасти себя. — Мне нужно было подразнить ее, спровоцировать эмоциональную реакцию, которая отвлечет ее.

Она фыркнула:

— Для служанки ты, может, и умна, и находчива, но у тебя есть огромная слабость. Сострадание. Любовь. — Она указала на брата. — К нему. Твоя жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы ты не связалась с ним.

Пока она говорила, у меня в голове созрел план. Был только один способ победить Делайлу, не впутывая Нолана или меня. Сейчас или никогда. У меня был один шанс, чтобы все исправить.

— Я не позволю тебе заставить его смотреть, как я умираю. — Я бросилась к Нолану, подняла его меч и опустила его так, словно собиралась покончить с ним.

— Нет! — Делайла врезалась в меня, меч вылетел из рук и заскользил. Как я и предсказывала, быть главной и выполнять ее план — было важнее ее собственной безопасности.

Я сильно ударила Делайлу в живот. Раз, два, три. Потом забралась на нее и придавила ногами. Я схватила ее за плечи и потянула вверх, только чтобы ударить головой о землю. Ее глаза скосились от удара, и я схватила фляжку и, держа ее рот открытым, влила грязную жидкость ей в горло.

Ее глаза расширились.

— Что ты наделала? Ты не можешь этого сделать. Это мое проклятие.

— И это положит тебе конец, как и должно.

Она содрогнулась. Ее руки и ноги хлестали меня, ногти впивались в кожу. Вскоре ее движения становились все слабее и слабее и, в конце концов, прекратились. Пена струилась из уголков ее губ, глаза остекленели. Ее дыхание и пульс остановились.

Сначала я ничего не почувствовала. Только когда была уверена, что она не двинется с места, слезы потекли по моим щекам, а руки задрожали.

Боковое зрение наполнилось красным, заставляя меня действовать. Я должна была помочь Нолану. Я бросилась к нему, оторвала кусок рукава и перевязала рану.

— Все будет хорошо. Я здесь. — Я поцеловала его и поднялась, чтобы сообщить в полицию, молясь, чтобы они пришли к выводу, что Гамбург терроризировала Делайла, а не Нолан.

36. Джоли

Четыре месяца спустя

За несколько коротких месяцев так много изменилось. Полиции потребовалось около двух недель после смерти Делайлы, чтобы завершить расследование и объявить Нолана невиновным. Показания Лиама и Манфреда сыграли большую роль. Лиам наконец пришел к выводу, что Нолан невиновен, и Манфред сказал что-то о восстановлении равновесия, когда давал показания.

Но даже когда Нолана официально признали невиновным, остальному Гамбургу потребовалось несколько месяцев, чтобы привыкнуть к нему.

Мы с Ноланом провели это время, укрепляя наши отношения и делясь каждой частью себя друг с другом. Мы оплакивали потерю дяди Грега, Нолан рассказал мне о своем детстве, и я призналась, что искала помощи Манфреда, и чего это мне стоило.

Последние три месяца сблизили нас как никогда, и когда Нолан сделал мне предложение, я согласилась. После всего, что произошло, мы решили пожениться тайно. Мы не хотели омрачать нашу свадьбу. Нам не нужно было слышать сплетни об убийствах, Делайле, или о том, как неприлично графу жениться на начинающей пианистке. Таким образом, мы договорились обменяться клятвами накануне нашего свадебного путешествия на корабле Нолана в Норвегию, Швецию и Данию. Мы выбрали Скандинавию для медового месяца в честь дяди Грега и его желания увидеть эти страны.

В день нашего отъезда, перед тем как надеть подвенечное платье, я в последний раз проверила поместье и обнаружила в кабинете новое письмо, адресованное Леди Хайнберг.

Я помедлила, не зная, открывать ли его. Я еще не была официально замужем за Ноланом, но слухи о наших романтических отношениях распространились по газетам, некоторые из них возмущались тем, что граф не только ухаживал за горничной, но и позволял ей профессионально играть на пианино. Было неслыханно для жены дворянина — работать.

Решив, что письмо адресовано только мне, я вскрыла конверт.

Дорогая Леди Хайнберг!

Я прочла вашу историю в газете и хотела поблагодарить вас. Вы — вдохновение, которое приходит в то время, когда я отчаянно в нем нуждаюсь. Вы разрушили проклятие Синей Бороды и принесли правосудие в Гамбург, что заставляет меня надеяться, что не все потеряно с моим братом Гензелем. Меня наполняет печаль, когда я читаю о том, как далеко может зайти сестра, чтобы уничтожить брата, когда я отдала бы все, чтобы вернуть своего. Прошла неделя с тех пор, как я потеряла его. И хотя это может показаться не таким уж большим временем, и все продолжают уверять меня, что он вернется сам, я знаю, что должна взять дело в свои руки. До сих пор я колебалась, думая, что такая девушка, как я, мало что может сделать, но ваша история показала мне, как я ошибалась. Спасибо, что дали мне надежду.