Оленька надула губки:
– Мне не нравится слово «пока».
– Через час-два проблема рассосется сама собой. – С улыбкой вселенской мудрости Толик обвел грешную землю взмахом сеятеля.
Гора пакетов, пирамиды палаток на заднем плане, свинцовая рябь озера, у берега пестрившая плавающим пластиком – все неуклонно хмурилось, становилось блекло-серым, размытым и, если не выйдет луна, грозило скоро исчезнуть во тьме. Только подмигивание углей веселило, а шипящее причмокивание над ними влекло взгляды и напоминало, что кусать и глотать среди обязанностей головы иногда важнее прочих. Толкавшаяся локтями компания вдыхала дым, сводивший горло, аромат разносился такой, что терпеть дальше стало невозможно.
– Ничего, что свинина? – раздававший шкворчавшие шампуры Бизончик с ухмылкой глянул на Аскера. – Что по этому поводу говорит твоя совесть?
– А твоя что сейчас тебе говорит? – не отвел взгляда Аскер. – Вообще, она у тебя есть, если позволяет такие вопросы?
Аскер не любил, когда задевали даже по мелочам, не говоря о большем. Это бзик всех выходцев с Кавказа. К Аскеру, при его чрезвычайно несолидной внешности, даже прозвища не липли. Впрочем, имя само по себе звучало прозвищем. Переводится – воин, солдат. Разовые клички, типа «шпендик», «клоп» и тому подобные, отскакивали, как от стены на хлипком фундаменте – никто не настаивал, поскольку не хотел оказаться раздавленным. Это было странно, учитывая. что рост Аскера – метр с кепкой. Образно, конечно. Самый маленький в компании. Телосложение напоминало богатыря наоборот. И взгляд не горел присущей сородичам пусть даже дутой уверенностью или специально тренируемой на страх врагам кровожадностью. Голос – звонкий, мальчишеский, несмотря на прилагаемые усилия. Фальшивая сиплость, как и хрипотца, приводили лишь к смеху. А смеяться над Аскером не стоило – он выходил из себя, и чем все закончится в таком случае, не знал никто.
До этого не доводили. С одной стороны, Нику было завидно, а с другой… Не хочется всю жизнь провести на вулкане, выискивая обиды там, где их нет. На учебу и прочее (а это и есть жизнь) времени не останется. У Аскера так и вышло: успеваемость хромала на обе ноги, еще и горбилась. А затевать свару с человеком склада Бизончика в ситуации, когда достаточно отшутиться…
Ник искал возможность свести стычку к шутке, но, как назло, на ум ничего не приходило. Разрядить обстановку попробовала Фаня:
– Свинина – это хотя бы натурпродукт, с ней ясно, что она добывается из свиньи, как баранина – из барана, конина – из коня. Я бы больше волновалась по поводу говядины.
Да уж, остроумие – не ее конек. Бизончик и Аскер продолжали сверлить друг друга глазами. Мирон отмалчивался. В таких случаях он всегда отмалчивался. Вот отхлынет разговор от опасного рубежа, и речь самого умного умника найдет включающий рубильник и польется соловьем.
Заговорила Луиза:
– Любое мясо – это необходимые человеческому организму белки, а запреты вызваны религиозными предписаниями. «И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, и всякое дерево, у которого плод, сеющий семя – вам сие будет в пищу». Желудочно-кишечный тракт человека – как у травоядного, а не плотоядного. Человек предназначался для существования в раю. А религии появились, когда на Земле что-то случилось. К примеру, астероид упал. Какая произошла катастрофа – версий много, то есть точно никто не знает, зато последствия известны: «Еще мясо было в их зубах, еще не были съедены птицы, как возгорелся на них гнев Громовержца и поразил их великим мором…» Понятие Бога пришло после пережитого страха. Первое время Его повсеместно ассоциировали с Солнцем. Версия о катастрофе, которая на долгое время закрыла наше светило, очень логична. Растительная пища исчезла или оскудела, а то, что стали есть, вызывало болезни и мучительную смерть. Тогда и появились инструкции в виде Священных Писаний. Их не требовалось понимать, их в тот момент нужно было выполнять, чтобы выжить. Запреты на поедание свиньи, тушканчика, зайца…
– Совы, чайки, всех пернатых хищников и падальщиков, – в паузе, вызванной набиранием воздуха, вставил вышедший из ступора Мирон, – крота, мышей, ящериц – всем семейством…
Луиза кивнула ему и продолжила:
– Среди этих запретов сказано: «Все, на что упадет что-нибудь от трупа их, нечисто будет»…
Бизончик нетерпеливо помахивал шашлыком и уже жалел, что поднял тему.
– Хватит портить аппетит, – озвучила Фаня мнение большинства. Но Луизу было не остановить.
– «Если что-нибудь от трупа их упадет на семя, которое сеют, то оно чисто», «Если же когда вода налита на семя, упадет на него что-нибудь от трупа их, то оно нечисто для вас», «Если же упадет в какой-нибудь сосуд, то находящееся в нем будет нечисто, а самый сосуд разбейте» – что это, если не советы врача неграмотному населению?
– Есть другой вариант, тоже из эзотерики, – вновь подключился Мирон. – Употреблять свинину виделось чем-то сродни каннибализму, потому что свинья – ближайший родственник человека. Легенды утверждают, что древние знали об этом больше нас.
– Что за чушь про родство? – Бизончик с тревогой поглядел на насаженные куски мяса.
– Мирон имеет в виду давно доказанный факт, что ДНК человека намного ближе к свинье, чем к обезьянам, – пояснила Луиза.
– И что бы там ни утверждала теория Дарвина, наука наблюдает обратную эволюцию – инволюцию. – Ник, наконец, понял, как привести разговор к шутке. – Отсюда следует, что все было с точностью до наоборот: не человек произошел от обезьяны, а обезьяна от человека – с промежуточной стадией "человек ленивый".
– А сам человек произошел от свиньи? – улыбнулась Фаня.
– Человек мог вообще ни от кого не происходить, – сообщил Мирон. – Человек – единственное на планете существо, которое не является частью ни одной пищевой цепочки. Все живое живет по другим законам. Когда в Китае боролись с воробьями – вредителями полей, как тогда считали, то расплодили жуков, которые сожрали урожай. Для восстановления равновесия пришлось за валюту массово завозить импортных птичек. А человека откуда не убери, природа только вздохнет с облегчением.
– Вижу единственное объяснение, – сказал Толик. – Человек – болезнетворный вирус, он поступает как любой нормальный вирус: перекраивает здоровый организм планеты под свои нужды, пока тот не сдохнет. И пока природа не уничтожена полностью, предлагаю воспользоваться ее плодами.
Он вгрызся в пахнущее дымом горячее мясо, и дискуссия заглохла. Все ожесточенно жевали.
Насытившись главным блюдом, народ вспомнил, что имеются и другие продукты. И напитки. В частично подмоченных пакетах нашлись хлеб, огурцы, помидоры… Толик запретил трогать лишь упаковки с чипсами, консервы и сладости, продукты долговременного хранения – это на завтра и послезавтра. На алкоголь особенно не налегали, сказывалось соседство лагеря, где наверняка с тоской поглядывали через озеро десять не менее отдыхающих кавказцев.
Пока жарилась вторая партия, решили собрать плававшую тару. Ее назначение оставалось тайной. Луиза, наверное, знала ответ, но молчала. Прозрачные и коричневые емкости окружили брошенный в воде внедорожник, как на августовском поле бахча будку сторожа. Сейчас они медленно расплывались в стороны.
Лезть в воду оказалось проблемой – купальники лишь у троих, а плавки, кажется, вообще никто не брал. Ник не думал, что окажется на озере, и чресла под спортивками облегали полосатые "боксеры" с ширинкой На роль пляжного костюма они никак не годились. У приятелей, скорее всего, было так же.
– В чем загвоздка? – Бизончик принялся расстегивать ремень. – Или кто-то чересчур стеснительный?
Луиза вспыхнула, Толик тут же покачал головой:
– Борис, ты не прав. Восток – дело тонкое, как говорил классик. Делаем так: у кого купальники, собирают дальнее, остальные, насколько позволят подобранные штаны, тащат с мелководья.
Рита и Фаня со вздохом полезли в палатки, чтобы вновь облачиться в мокрое, а Оленька, единственная, кто оставался в купальнике, первой ринулась на покорение иной стихии. Она с шумом плюхнулась в воду, и берег окатило волной не меньшей, чем когда в озеро на скорости въехал внедорожник.