– Что ты видела? – куратор уже раскрыл папку с моим делом и вносил в нее новую информацию. Дата, время, симптомы, продолжительность… Почему-то нас, одаренных, изучают, словно больных. Изучают и одновременно обучают. Интересное место наш ЧУдО, в переводе Чудодейный университет для одаренных.

– Не знаю точно. Как и в прошлый раз лишь отрывки. Снова кладбище, скульптуры, вспышки света.

– В этот раз было дольше? Острее? Что-то новое?

Я задумалась, тщательно припоминая детали мелькавших картинок.

– Да. В этот раз я видела мужчину. С болезнью Лайонела. Не думаю, что это связано с моим даром. Просто я вплотную работаю над вирусом, не удивительно, что он затесался в видение.

– Видения всегда связаны с тем, чем вы занимаетесь. Это неизбежно, – сухо произнес куратор, поправив очки на переносице.

Молодой, старше меня всего лет на пять, Вадимыч был жутко строгим и высокопрофессиональным парнем. Всегда коротко стригся, гладко брился, хорошо мылся, в меру душился, отлично гладил рубашки и носил на работу еду в бумажном пакете. В общем, личной жизни не имел, жил с мамой и посвятил себя исключительно нам – студентам. Но это даже хорошо.

Рая поговаривала, что Козюля – так она прозвала своего куратора – частенько на нее как на женщину заглядывался. А что, подруга в этих делах хорошо разбирается и грудь четвертого размера многим мужчинам приветливо улыбается из глубокого выреза, но с Козюлей, по понятным причинам, она якшаться брезговала. Мне лишнее внимание было ни к чему, тем более, учитывая, что мой дар – неожиданно отрубаться в неподходящих для этого местах. Для таких случаев нужен именно он – холодный профессиональный мужчина, способный с завидным упорством ждать, пока я очнусь самостоятельно и не распускать при этом руки, пользуясь ситуацией.

– А! Я тут еще с вами поделиться хотела, – достала из сумки тетрадь и протянула Вадимычу нарисованный символ. – Неосознанно рисую уже примерно месяц. Само выходит.

– И сказала только сейчас? – мужчина был недоволен. Аккуратно вложил рисунок в сканер и, сделав дело, вернул тетрадь обратно. – Сейчас проверим по базе. По поводу видения, можешь определить время, мир, персонажей?

– Не знаю. Там были надписи, речь… – я старательно вспоминала детали, которые могли помочь определить мир. Имелись только предположения. – Не уверена, но, судя по всему это…

– Вёрджил, – констатировал мужчина.

– Да, Вёрджил. Откуда вы знаете?

– Этот знак, что ты рисуешь, он из мира Вёрджил.

– И что он означает? – я спрыгнула с кушетки и склонилась к монитору. Вадимыч недовольно отодвинулся подальше и нахмурился.

– Не могу сказать. Информация засекречена. В этом мире болезнь Лайонела еще не отмечалась. Ты уверена в том, что видела?

– Раньше вы в моих словах не сомневались.

– Раньше не стоял вопрос о возможном закрытии очередного мира. У нас с ним торговые и научные контракты. Очень редкие и очень важные. Если твое видение подтвердится – это будет большая потеря. У тебя был инцидент, потому освобождаю от дальнейших пар, – он строчил на небольшом серо-коричневом листочке освобождение. – Занеси в деканат и отправляйся домой. Выпей…

– Лимонный напиток с имбирем и медом, заесть финиками и лечь спать. Помню. Все сделаю, можете не переживать.

– И будь на связи, – недовольно добавил он. Вадимыч вообще редко был довольным. – Как только появится информация, я тебя наберу. Возможно, понадобится твое присутствие. Как у тебя с языком?

– Вы же знаете, твердая пятерка по всем пятнадцати. Я полиглот.

Хохотнула, вспомнив пошлое замечание Раи насчет глотания языков… Но, видимо, улыбка была не к месту. Серые глаза смотрели на меня с недовольством. Молча приняла из рук куратора освобождение и, кивнув на прощание, вышла. Вот тебе и поделилась опасениями. Теперь из-за меня могут еще один мир закрыть! Конечно, лично я из-за Вёрджила локти кусать не стану. Мир изучен плохо, населен нелюдимыми и не особо вменяемыми сущностями, язык скверный, как и характер местных жителей, которые не ответили ни на одно приглашение ЧУдО об обмене студентами, ни разу не выслали своих преподавателей для, так сказать, натурального знакомства, а потому особого рвения при его изучении я не проявляла. Потому и о научном сотрудничестве с Вёрджилом ничего не знала.

Бросила ребятам смс-ки, что мне велено идти отлеживаться, занесла освобождение в деканат и двинулась домой, наслаждаясь осколками лета. Прогретый воздух вкусно пах прелой листвой, кострами и поздними цветами. Начало сентября в Перми всегда радовало теплом и сухостью. Перспектива толпиться в переполненном автобусе, когда на улице такая прелесть, меня не привлекала, а потому я прошла мимо остановки с гордо поднятой головой, сделав вид, что мы не знакомы. Три года свиданий даром не прошли. Я знала на ней каждую царапинку, трещинку и помарку, поскольку за все это время никто не удосужился ее починить. Сложно сказать, кого жизнь побила больше, меня или железную конструкцию, согнутую причудливой волной. Но, как бы то ни было, мы с ней обе не сдались и продолжаем всем бурям назло идти вперед… Ну, в ее случае – стоять вперед.

Ведь, если я обернусь назад, то захлебнусь от боли.

Решительно тряхнула головой, отгоняя плохие мысли. Зашла в магазин, неспешно прогулялась вдоль стройных рядов дешевеньких продуктов. Долго копалась в лотке с фруктами в поисках чего-нибудь хоть отдаленно похожего на съедобное. Набрав два больших пакета всякостей, с чувством выполненного долга развалилась в прихожей:

– Ленка, ты дома?

– Ага, – донеслось из комнаты. – Помочь?

Соседка, с которой мы снимали квартиру, прошлепала ко мне босиком и утащила мою ношу на кухню.

– В честь чего пируем?

– Мне дали отгул, вот, решила отпраздновать.

– Это за какие заслуги? – шуршание прекратилось. Ага, видимо, добралась до ванильного мороженного. – Ты переспала со своим куратором?

– Вроде не март, а вы с Раей ни о чем, кроме секса думать не можете. Ни с кем я не спала. Просто… неважно себя чувствую.

– А все от воздержания, – лизнув ванильный рожок, со знанием дела заявила она.

Лена не знала, что я учусь в ЧУдО. Впрочем, и о существовании ЧУдО ей было неизвестно. Я и сама три года назад о нем не знала, полагая, что магия существует только в книжках и фильмах. А потом ко мне пришли дяди в белых халатах и отвели для разговора в карету скорой помощи. Прежде, чем я стала доказывать, что вовсе не сумасшедшая, они начали говорить. Тогда мы поменялись ролями – они показались сумасшедшими. Уверяли, мол, у меня какой-то там магический дар, и я просто обязана пойти к ним учиться. Чудом удалось вырваться тогда и убежать, но настырные попались рекрутеры…

В общем, после пятой встречи я согласилась, прошла тест и меня приняли, определив в качестве основного профиля медицину. Удивительное дело, я могла провести бабалошади небольшую полостную операцию, но не могла определить, кто я после этого – доктор или ветеринар? Надо будет в следующий раз все же послушать лекцию профессора Боткина. Из любопытства.

– Я и дальше, пожалуй, воздержусь, – скинула туфли, размяла уставшие от долгой прогулки ноги и присоединилась к разборке пакетов. У Ленки зазвонил телефон, судя по довольному мурлыканию, звонил ее ухажер. Скоро не жди, пропадет минут на сорок.

Я положила на стол печенье, вскрыла пачку и отправила одну в рот. Развернулась к плите, чтобы поставить чайник и вскрикнула от неожиданности.

– Ты чего? – донеслось из комнаты.

– Да показалось, что мышь пробежала, все хорошо, – соврала я, не сводя взгляда с незнакомого мужика, приложившего палец к губам.

– У нас нет мышей, мы их в прошлую сессию всех съели!

Я поморщилась. Неудобно-то как. Не объяснять же незнакомцу, что Ленка шутит. Ну, как шутит… В каждой шутке есть доля шутки, а остальное правда.

– Ты кто такой? – спросила едва дыша.

– Нам нужно побеседовать.

– Для бесед уже давно изобрели телефоны! – достала из заднего кармана джинсов мобильник и обнаружила, что батарейка сдохла. – Понятно. Так откуда, говоришь, тебя ветром надуло?