Боцман хотел подозвать, проходящего мимо ангела и спросить его, но вдруг застыдился.

– Дзес намар нер хайтаракумен Республика! – гневно сказала царевна – Вай ме, сичико, мерит кунем… Разбудили, совращают честную армянскую царевну! Будешь приставать – зарэжу! Ты дракона победил? Нэт! Значит и замуж за тэбя нэ пайду! Кунем мери…

– Да где же я тебе дракона тут найду?

– Вон сидит, на дэрэвэ! – и дева указала на Змея, сонно отвисавшего в холодке Древа Познания (ДП-ДиЗ-1 по К-Райской описи Павла)

– Да это не дракон! Это портовая крыса какая-то!

– Нэт, дракон!

И пришлось доставать тогда боцману свой боцманский нож и идти в рукопашную. Но Змей совсем не хотел быть выпотрошенным. Он ловко скользнул выше по ветвям и сказал:

– А ты знаешь, что она тебе говорила по-армянски?

– Нет. Мери какую-то вспоминала.

Змей усмехнулся.

– Такие как вы позорят Республику! Про «мери» я переводить не буду, обидишься. Мы же можем договориться, зачем тебе слушать глупую женщину… Приперлись в КРАЙ, как спокойно было без вас… А хотите – я вас обратно отправлю? И Патера вы не слушайте, он вас в АД загонит на ремонтные работы, вечно и будете шабашить. Только не надо меня резать, я Вечный…

– Извини, брат! – сказал боцман ухватив Змея за кончик хвоста, – но условие – победить Дракона еще никто не отменял, а я её уже люблю.

– Какая ещё любовь! Яблок нажрался, вот тебе сидр и ударил в голову. Отпусти, хулиган! Неправильно все это, не так было в Бытие… Отпусти, я тебе пива выкачу! Ящик! Тележку!

– Прочитать что ли это ваше Бытие, все его тут поминают…

– Караууууул, убиваююют!

– Что здесь происходит? – Это появился вездесущий Павел.

– Да вот, царевну покормить хотел, смотрю – зверюга такая сидит, греметь бы ей вечность якорями! Ну и на шашлык пустить хотел. Обзывается и на Патера батон крошит, а ведь он главный тут у вас, – хитро повернул дело боцман.

Змей, пользуясь случаем уполз в кусты – охмурять Доминика с Шоном. Ибо с прилетом смертных в К-РАЮ становилось очень тревожно. Его, Премудрого Змея решили пустить на колбасу – слыхано ли это?

Искушение Шона и Доминика

Шон курочил старенький компьютер. Он наслаждался покоем и одиночеством. Багонет был подключен, но Шон не торопился звать Патера, потому что знал, что его сразу прогонят и компа он уже не увидит до тех пор, пока Патер что-нибудь не сломает.

Шон методично заносил в «избранное» знакомые порносайты. Внезапно он услышал за спиной чье-то шумное дыхание, а потом кто-то прикоснулся к его плечу. Шон скосил глаза – на плече у него лежала плоская змеиная голова, уставившаяся выпученными глазами в монитор и смрадно дышащая. От неожиданности Шон подпрыгнул, а огромный змей, чтобы удержать равновесие нежно обвился вокруг него, все также не отрывая глаз от срамных картинок. Шон попытался размотать кольца, но змей только хихикал, словно его щекотали и лез целоваться.

– Да что это за безобразие! – выкрикнул Шон. – Отвянь, морда. Чего тебе?

Змей вдруг обрел дар речи:

– Искуситель, – прошипел он. – Радость-то какая.

– Кто искуситель, – не понял Шон.

– Ты, ты, голуба. Мы с твоими картинками знаешь, сколько душ с пути праведного. И главного, и главного туда же… Обижает он меня, ручек ножек лишил, на пузе заставляет ползать, – вдруг запричитал змей. – Извращенец. Райскую бабу я ему видите ли на непослушание подбил. Той бабы давно кости истлели, а он все помнит, душегуб. Но теперь, мы с тобой…

Змей осекся, увидев приближающегося по облакам Патера.

– Ну, хорошшшооо, – прошипел он, – я не прощщщаюсь. Встретимся у яблочного дерева, тогда и поговорим… – и растворился в траве.

Доминик полировал ногти пилочкой. И покрывал их бесцветным лаком. Он любовался своей работой. Доминик во всем любил точность и красоту. И сводил эти два аспекта мироздания к простоте. Он был человек бедный и малозначительный, не обладал связями, но его набожность и идея отрицания частной собственности снискала ему славу святого. Его терзали идеи, мысли одолевали роем пчел… Он вспоминал историю ордена…

Идея упрощения запутанной и сложной жизни, идея бедного житья стала так популярна, что Доминик, учредитель названного его именем ордена братьев-проповедников, видоизменил составленный для них устав по типу францисканского и превратил доминиканский орден в нищенствующий.

Потом снабжённые римским престолом такими привилегиями, как право всюду свободно проповедовать и исповедовать, продавать индульгенции и т. п., нищенствующие ордена оказывали с XIII в. и до самой Реформации громадное влияние на всю духовную жизнь Западной Европы.

Они выдвинули из своей среды таких замечательных представителей средневековой науки и искусства, как Альберт Великий, Фома Аквинский (доминиканцы), Дунс Скот, Бонавентура, Рожер Бэкон (францисканцы), Фра Анжелико (доминиканец). Исповедь и проповедь были в их руках источником сильного влияния на светское общество и орудием вмешательства в политические и общественные дела.

Но могущественное положение нищенствующих орденов скоро привело к тем отрицательным последствиям, какие испытывал каждый орден, принимавший большое участие в делах «мира» и пользовавшийся широкой популярностью. Они скоро стали обходить обет нестяжания, допуская общественную собственность; особенно удалились в этом отношении от первоначального идеала доминиканцы, в 1425 г. de jure освобождённые Папой от обета нестяжания, которого давно не соблюдали на практике.

Бродячий образ жизни и прошение милостыни обращали монахов в назойливых нищих, ленивых и праздных, невежественных и грубых, вращающихся в самом предосудительном обществе и вызывающих своим поведением соблазн и нарекания; жалобы на это раздаются уже в конце XIII в. С другой стороны, преобладание доминиканцев в научной сфере приводило к умственному застою, создавало то самодовольное невежество, ту жалкую пародию на учёность и проповедническое красноречие, которые так беспощадно осмеяны в «Письмах тёмных людей» и «Похвале глупости».

Но все прошло, минула эпоха перемен, коммунизм так и не построили, до Бога было высоко, до РАЯ далеко и вдруг, ему, потомку основателя ордена доминиканцев довелось попасть в межзвездную экспедицию… Он и только он сейчас выдвинут волею Провидения на такой высокий пост и следовательно должен выглядеть безупречно. И он создаст новую веру на своей родной планете…

– Тщеславие! – прошипело рядом – Самый первый грех! Оно стало мейнстримом в последнее время, это очень полезно для нас!

Змей отлично умел читать чужие мысли.

– Что? – встрепенулся Доминик. – Изыми… нет изыщи… изыди, нечистый дух!

– Вот дурень ты, почему сразу – нечистый? Ты думаешь – ты чище? Нееет, ты сейчас думал о том, какой новый храм тебе забацают, когда ты вернешься на Землю… хочешь основать новый Орден? А женская часть у вас будет, Новые кларисиски… а… нет, клариссинки или как вы их назовете? Без женщин скучно, хотя и с ними много хлопот.

– Сгинь!

– И что меня гоняют все! Всякая тля – и туда же… В Куско, в 1950 году произошло землетрясение, которое сильно повредило доминиканский монастырь и церковь Святого Доминика, которая была построена на основе Кориканчи (Храма Солнца). Инкская же архитектура, напротив, успешно пережила землетрясение. Тебе не кажется это знамением, что система прогнила изнутри?

– Я не хочу слышать твои измышления!

– Это научно-медицинский факт и отпираться от него – глупо. Новую конгрегацию следует основывать не на песке, а древних ценностях. Ты только подумай – Конгрегация Доктрины Святого Доминика – ведь звучит?

– Есть только доктрина веры…

– Ага, так теперь у вас назвали инквизицию, которая сжигала моих ведьмочек на кострах…

Змея забавляли отпирания Доминика:

– Да просто троллинг это, от Шона слышал, наверное?

– Нет!

– Ну и дурак!

Страсти-мордасти

К этому времени у ворот рай появилась банда моджахедов. Пётр подошёл к ним со списком и спросил: