И всё это – люди. Всё это – один биологический вид, представляющий собой удивительный спектр убеждений и умений от палачей до вегетарианцев. И, кажется, нет никакой возможности привести все это многоликое разнообразие к общему знаменателю. Однако, точка соприкосновения отдельных, пускай и полярно противоположных, порой, антагонистических человеческих действий, есть. Её нужно только схватить, правильно осмыслить, честно определить.
На протяжении всей истории философии предпринимались попытки подойти к объяснению сущности человека, сведению его поведения к одной общей доминанте. Так гедонизм, получивший особое развитие у Эпикура (эпикуреизм), сводит действие человека к общей цели – к получению наслаждения и избеганию страдания. В XIX веке эту линию продолжили утилитаристы, англичане Иеремия Бентам и Джон Стюарт Милль. Сегодня эта идея в своих крайних формах предстала как анархогедонизм.
Были попытки свести человеческое поведение к подчинению сверхъестественных сил (фатализм). Предпринимались попытки убедить в обратном (волюнтаризм). Фрейд, указавший на подсознание, как важный фактор человеческой жизнедеятельности, пытался выводить структуру и мотивы поведения человека из его бессознательных, прежде всего сексуальных влечений (либидо). Ницше, главным принципом философии и этики, (которому он придавал космический смысл), провозгласил волю к власти. Подобные подходы и обобщения помогли многое увидеть и понять. Однако, они так же ставили новые вопросы, обнаруживая новые проблемы. И прежде всего, потому что многие решения касались отдельных страт общества, отдельных типов личности, не касаясь самой специфики человеческой жизнедеятельности, особенности её природы.
Переходя к существу дела, необходимо отметить, что для успешного решения подобных проблем сегодня требуются новые подходы и соответствующий этому понятийно-категориальный аппарат во главе с дефиницией экстремального содержания, что совпадает с экстремальной природой человеческой жизнедеятельности.
«Изощрённость» – вот известное всем слово, но совершенно не изученное понятие, которое несёт с собой такие производные, как острота, тонкость, обострение, отточенность, а также пронзительность и проникновенность, которые необходимо ввести в рассуждение о человеке и его деятельности.
Представляется, что данное понятие способно в значительной степени прояснить проблемы, связанные с сущностью человека, начиная с вопросов о его происхождении и кончая вопросами его предназначения. Данное понятие, несущее в себе качественно новый экстремальный смысл, позволяет по-новому, с иной, не тривиальной точки зрения, взглянуть на Человека, даёт новый толчок, способствующий продвижению вечных вопросов по пути их разрешения.
Но прежде необходимо определить значение новой философской дефиниции, точно установив ее смысловой объём. Итак, под определением «изощрённость» понимается, во-первых, наивысший в процессе постоянного развития и становления, не виданный до селе результат, какой-либо деятельности, или создание принципиально нового вида деятельности, наивысшее, небывалое до сих пор, развитие дарований и способностей, новые, невиданные комбинации из известных или не известных ранее элементов. Во-вторых, понятие «изощрённость» гораздо шире понятия «творчество». Изощрённость включает в себя творчество, и эти понятия соотносятся, как целое и часть. Изощренность в целом в отличие от творчества не ориентируется на нравственную оценку, она, говоря словами Ф. Ницше, стоит «по ту сторону добра и зла».
Очевидно, что негативная деятельность человека, не смотря на все присущие ей элементы развития и усложнения, не может быть сведена к понятию «творчество». В то же время, она не должна оказаться без ясного определения и четко выраженного понятия. Таким необходимым, экстремально значимым термином, здесь предстаёт понятие изощрённости, которое прекрасно работает, как применительно к процессу творчества, например, «изощрённый узор», «изощрённое мастерство», так и к той области человеческой деятельности, которую мы относим к негативной, но которая, в свою очередь, так же имеет тенденцию к изменению и усложнению – «изощрённое злодейство», «изощрённое коварство», «изощрённый обман» и т. д. Отсутствие подобной категории, непонимание истинного места творчества в сложной структуре парадоксальных человеческих деяний мешает осознанию и осмыслению основ человеческой природы, самих сущностных сил человека, вносит значительную путаницу, определённую меру сумятицы и сумбура во все области человекознания.
Широко известно мнение, что каждому человеку присуща потребность в творчестве и связывается это с потребностью человека в самореализации и самоутверждении. Но здесь и начинаются основные сложности. Потребность ли это в самореализации? Да. Потребность ли это в самоутверждении? Безусловно. И эта потребность, за редким исключением, свойственна подавляющему большинству людей. Но дело в том, что все эти стремления не обязательно со знаком плюс и это еще далеко не всегда потребность в творчестве. Необходимо четко уяснить, что творчеством является только сравнительно не большая часть, человеческих свершений, направленных на общее благо, та сравнительно ограниченная часть деятельности среди огромного числа пустых, а то и вредных, злонамеренных уловок и ухищрений, имеющих узкоэгоистический характер. Так рядовой хулиган своими действиями нарушающий общепринятый порядок, унижающий достоинство людей, по-своему, тоже пытается самоутвердиться и самореализоваться. Но что общего это имеет с творчеством? К сожалению, многие негативные человеческие проявления имеют скрытую, не явную форму, чем становятся еще более опасными. Достаточно вспомнить известных представителей преступного мира – Алькапоне, Месрина, знаменитых авантюристов своего времени (XVIII в.) Джакопо Казанову и Александра Калиостро.
Человек обречён на постоянные поиски нового, необычного, невиданного, небывалого. Ненасытный и неуемный, вечно ищущий дух человеческий, приговорён к перманентной возгонке. Это – его судьба, рок, его сущность.
Если допустить, что эту свою специфическую потребность человек утратил, то в этом случае неизбежен результат, при котором человечество вернулось бы к первобытному состоянию. Отчасти, угасанием данной потребности, мы можем объяснить формирование таких феноменов как гражданская отчуждённость, равнодушие, всего того, что теперь определяется, как «пофигизм». Такое умонастроение может овладеть личностью на любом уровне её становления. Ещё более ярко выражен этот процесс у деклассированных элементов, у деградирующих личностей, скажем, у людей, страдающих запущенной формой хронического алкоголизма, наркоманией иными формами психологической зависимости.
Изощренность – предтеча творчества, в отличие от последнего изощренность – процесс стихийный и гораздо менее осознанный. Это та область проявления человеческого духа, в которой и происходит рождение, становление, кристаллизация творческого начала. Не поняв места творчества в истории человеческой жизнедеятельности, не поняв того, что творчество является только лишь частью (пусть, наилучшей частью) чего-то большего, чего-то общего, а именно – стихийного движения к утончению, мы никогда не сможем исчерпывающе обосновать переход от инстинктивной деятельности предчеловека к так или иначе осознанной деятельности творческой человеческой личности. Между инстинктивной деятельностью животных и творческими проявлениями человеческого духа должно лежать исторически связующее звено. Таким звеном выступает стихийная изощренность, механизмом которой является, в итоге, бесконечная цепь все более тонких рефлексов, которые обеспечивают постоянный процесс становления сознания, кристаллизуя, аккумулируя творческий потенциал человека.
Не случайно отсутствие в теоретическом анализе культуры дифференцированного подхода к таким явлениям духовной жизни человека, как стихийное и творческая изощренность, задерживает решение многих важных проблем, как в теории культуры, творчества, так и в теории личности, мешает созданию подлинной философии духа в целом.
