Отчего-то тревога и даже испуг зародились в душе. Он человек, не знающих страха, разве он смеет чего-то бояться? Или вправду видения совсем не из этого мира и от незнания истины его охватывает дрожь? А может быть, причина в усталости? Макс работал как проклятый без выходных и без отпуска. Больше года он не выезжал за пределы мегаполиса, лишь только изредка позволяя себе отдых в баре, для таких же стражей, как он сам.

В районе «плача» был всего один бара для полицейских и именно в этом заведении Макс проводил время. Были вечера, когда он напивался подобно простолюдинам, живущим на нижних этажах и в подвалах. Захмелев от нестерпимых сомнений, он покупал ещё несколько бутылок крепкого алкоголя, приглашал в электромобиль, согласившуюся провести с ним ночь незнакомку, щедро платил с карты служителя и отправлялся в своё логово, в свою квартиру.

Дурман затмевал разум Макса, но всё равно не отпускала мысль, что, ни такие уж они и разные: он гражданин второй касты – служитель закона, и они городская чернь. Просыпаясь утром в одной постели с распутной женщиной, Макс пулей бежал в душ, делал себе противовоспалительную инъекцию, уничтожая возможное заражение после телесного контакта и, греясь под тёплыми струями воды, понимал заново, что ничем не отличается от вечно озлобленной и плохо пахнущей толпы пятой касты. Его влечения так же примитивны, как и желания рядового работяги с плантаций, на которых выращивают наполнитель. Так разве он другой – неужели законник слеплен из особого материала? А те несчастные люди, что страдают внизу, неужели они выросли, где-то в вонючей бочке или родились на другой планете дураков и уродов?

Смотря в зеркало, Макс соглашался, что они одинаковы. Люди этого города, живущие вверху или внизу, дышат одним пропитанным смолами воздухом, за редким исключением едят одни и те же продукты и пьют пойло, единственного завода, выпускающего хмельную отраву. А после того как разнокастовые граждане упьются и превратятся в диковинных животных на двух гуттаперчевых ногах, все они плетутся в одном направлении и пользуются одними и теми же женщинами с площади «стеклянных витрин», не боясь сотен болезней, ни мести очумелых банд сутенёров.

Но такой образ мысли и ощущения себя равным большинству населения города Тантум противоречит общим правилам. В ученье о кастах чётко начертаны границы и говорится совершенно другое. Чернь, это проклятье рода человеческого и пятая каста должна знать своё место и находиться на самом дне. А задача полицейского следить за порядком и не позволить разгореться мятежу бедноты. Бунт безумных приведёт к смене власти, а в итоге к безвластию и гибели Тантума. И потому Макс хоть и страдал от сомнений, но продолжал служить и ценить свою работу, как любит своего хозяина верный, цепной пёс: преданно и бескорыстно.

Макс взглянул на часы и понял, что порядком задержался на службе. Рабочий день уже полчаса как окончен, а он сидит в своём электромобиле и о чём том-то размышляет.

– К чёрту гони эти мысли! – взбодрил себя полицейский. – Пора домой. Я соскучился по тебе Чада.

После призыва на переднем сиденье рядом с Максом возник голографический образ изящной девушки брюнетки. Правильные женские формы Чады, её добрая улыбка и хорошо знакомый голос всегда помогали парню почувствовать, что он совсем не одинок в этом проклятом мире.

Компьютерная сеть города Тантум дозволяла всепроникающим программам домашнего смотрителя, немедля отзываться на желанье хозяина и пробуждать компьютерную подругу тогда, когда пожелает её хозяин.

– Здравствуй, Макс, – поздоровалась Чада и улыбнулась. – Приятно, что ты помнишь обо мне. Я тоже ждала встречи. Ведь мы с тобою друзья?

– Ну, да. Ещё, какие! – ответил саркастической улыбкой законник.

Полицейскому, находящемуся на службе, не разрешалось пользоваться программой домашнего друга; но после того как рабочий день закончен, Макс каждый раз впускал Чаду в свой служебный электромобиль, не нарушая правил патрулирования улиц ни на йоту.

Данные о наложенных штрафах и прочих действиях, совершённых полицейским за время несения службы, автоматически передавались в центральную базу департамента и потому Максу, как и остальным патрульным не было надобности ехать в участок и докладывать начальнику о прошедшем трудовом дне.

Имелись и другие плюсы, связанные с несением службы и жизнью вне работы. Например, электромобиль, на котором велось патрулирование, выдался каждому законнику в личное пользование и обслуживался совершено бесплатно. Потому на мощной машине парни совершали поездки с жёнами за покупками, в ночи развлекали любовниц, гоняя по туманным магистралям мегаполиса, а когда приходило время, то надевая форму, полицейские на быстрых электромобилях ловили преступников или тех, кто только собрался перейти черту беззакония.

Вместе с машиной служителю доставалось и оружие. Потому что обстановка в городе всегда была накалённой. Пьяные ссоры и даже бедняцкие бунты вспыхивали в Тантуме нередко и в самых отдалённых местах. Зная о бесконечных беспорядках, мэрия мегаполиса приняла решение, выдать личное оружие полицейским. Этой дарственной, этим широким жестом власти приблизили к себе вторую касту и увеличили эффективность работы своих защитников.

– Господин отвезёт меня домой? – кокетливо спросила голограмма и невесомой рукой поправила длинную чёлку, открывая миловидное лицо.

– У тебя новый образ, Чада? – нахмурив бровь и изображая строгий взгляд, ответил вопросом Макс.

– Злишься, потому что ты плохо спал сегодня, – вздохнула Чада, давно забытыми нежными нотками любящей женщины.

– Откуда знаешь, как мне спалось? Ты что, следишь за мной по ночам? – недоверчиво нахмурился полицейский и укоризненно посмотрел в сторону вполне реалистичной картинки.

Чада выглядела, как настоящая, одушевлённая девушка. Её реакция, игривый взгляд и слегка приоткрытый рот с ярко-накрашенными губами нравились Максу. Голографическая красавица идеально сложена. Манеры, умение искренне говорить, её чувство юмора и грамотная необходимая для данной минуты интонация, успокаивали парня и после сложного дня, и после разгульной ночи. Если бы Макс встретил девушку по образу Чары в реальной жизни, где-нибудь в баре или просто на улице, то, несомненно, влюбился без памяти. Но сейчас в голове метались мысли о другом фантоме – о девушке из видения.

– Я ухаживаю за тобой, – виновато ответила женственная программа, желая угодить своему хозяину. – Ты беспокойно спал этой ночью, и Чада измерила твою температуру тела.

– Извини меня девочка, – пожалел Макс, что ещё мгновения назад сам начал эту глупую перепалку. – Но понимаешь, не всё может сделать за человека машина. Даже такая умная, как ты Чада.

– Я знаю Макс. А, ещё я знаю, что ты видишь сны. Необычные сны.

Макс снова повернул голову в сторону голографической красотки и, пристально разглядывая каждый цветной пиксель, всмотрелся в неё.

Что искусственный интеллект может знать о снах? Может быть, источник страха и его усталость исходит от прелестного робота, который решил, что он в доме главный психолог и каким-то образом воздействует на обострённые чувства человека?

– Почему ты спрашиваешь о моём сне? Что в нём особенного?

– Он странный, – нерешительно ответила Чада.

– Продолжай, коль начала. Что ты заметила?

– Это легко заметить. Макс, ты говорил на языке, которого не знает никто. Вчера ночью я записала, что шептали твои губы. И знаешь, что самое интересное? – задала вопрос Чада и, заигрывая с человеком, выдержала лёгкую паузу, то ли подчёркивая значимость сказанного, то ли по-женски кокетничая с парнем.

– Что, самое интересное? – начиная злиться, переспросил Макс.

– Я немного общаюсь с друзьями в сети. Это не запрещено законом. Я разговариваю с программами, такими как я, домашними смотрителями. Чада дала прослушать друзьям запись из твоего сна. Мы вместе искали аналог и не нашли. Ты говоришь на языке, которого нет на этой планете, и не было никогда. Макс, это язык из другого мира.