'Две булочки с маком, три слойки с корицей, два штруделя с яблоками, вишнёвый пирог, пирог с земляникой, два кусочка морковного пирога, весь вот этот хлеб, пожалуйста, - они указывают на ссохшиеся булки на витрине, - два круассана с шоколадом и слойку с вишней, пожалуйста'.

  Кассир вбивает заказ в компьютер. Повторяет. Потом раскидывает булки по коробкам. Через пять минут пара уходит.

  За ними к прилавку подходит женщина в жёлтом платье в чёрный горошек, заказывает булочку с корицей и штрудель. Через тридцать секунд она исчезает. Никто не может точно сказать была ли она на самом деле или это был мираж.

  Люди заказывают дальше, а ты стоишь посреди пекарни. Ты слишком поздно понял, что надо было спросить 'Кто последний?'. Ты ведь не в больнице, и даже не в паспортном столе, ты в пекарне, на кассе. Но надо было спросить. А сейчас уже поздно. Спрашивать 'Кто последний?' в очереди, когда за тобой, уже образовалась очередь - это кретинизм. Поэтому ты решаешь, пропустить всех кого видел, когда вошёл в пекарню. А для верности ещё пару-тройку человек.

  Уже ушли мамаши с детьми и дама в фиолетовом свитере. А ты всё стоишь посреди пекарни. Иногда ты подходишь к витрине, приподнимаешь нижнюю губу, делаешь вид, что выбираешь булочку. Ты может, проведёшь людей в очереди, но не девушку за кассой. Для неё ты парень, который уже полчаса выбирает какой круассан ему съесть на ужин.

  Наконец, очередь редеет, а ты продвигаешься всё ближе к кассе. Перед тобой стоит женщина в сером свитере и чёрной юбке, она забирает заказ и уходит. Место перед стойкой пустует. Ты смотришь по сторонам, а люди смотрят на тебя. Ты понимаешь, что все они пришли позже.

  Пришла твоя очередь.

  - Слойку с маком. - Говоришь ты.

  - Слойки с маком закончились. - Отвечает девушка за кассой.

  - Тогда с корицей.

  Она вбивает 'Слойку с корицей' в компьютер.

  - Тридцать рублей. - Говорит она.

  - По карте. - Отвечаешь ты.

  Она кладёт слойку в коробку, а ты прижимаешь карту к дисплею, аппарат пикает, ты берёшь булку и уходишь. По пути домой ты, мысленно вычёркиваешь этот магазин с карты города. Больше ты туда не пойдёшь.

  Дома всё по-старому. Куча мусора у порога, вонь из туалета и не заправленная кровать. Чтобы не видеть всё это, ты проскальзываешь на кухню. Стол в крошках, газовая плита жёлтая от жира, а дырку в раковине забили остатки еды.

  Живот урчит.

  Ты открываешь холодильник. Внутри кастрюлька с макаронами и томатная паста. Ты вытаскиваешь кастрюлю, ставишь её на стол. Потом открываешь шкаф. На тебя вылетает рой мушек, ты отмахиваешься, откашливаешься, вытаскиваешь из шкафа тарелку с гнилыми яблоками. Выкидываешь яблоки в мусорный пакет под мойкой.

  Тарелка только одна, кастрюля тоже. Ты моешь тарелку, пересыпаешь в неё макароны. Моешь кастрюлю. Заливаешь в неё воду и ставишь на плиту.

  Ты открываешь коробку с булочкой, нюхаешь её. Она ничем не пахнет. Она окаменела. Попадись Робинзону такой кремень, он бы кончил от радости.

  Ты открываешь шкафчики, может чего завалялось. Но там только начатый пакет соли. И килограммовая коробочка с содой. Сейчас в ней девятьсот шестьдесят грамм. Двадцать грамм ушло на лечение стоматита, ещё двадцать ты просыпал, когда открывал коробку.

  Ты заглядываешь в холодильник, ставишь туда тарелку с макаронами, накрываешь их салфеткой. Потом достаёшь томатную пасту, открываешь, в пятый раз счищаешь верхний слой плесени и ставишь банку обратно.

  Вода закипела.

  Ты ополаскиваешь стакан, и выбираешь из использованных пакетиков с чаем самый живой и заливаешь его в третий раз. Может в четвёртый. Вода уже не темнеет, в ней только появляются белые мошки. Ты ждёшь пять минут, делаешь глоток и внушаешь себе, что это чай. Гомеопатам привет...

  Ты берёшь стакан, берёшь булочку и идёшь в комнату. Задираешь простынь и садишься на диван. С трудом прокусываешь слойку и сразу запиваешь её кипятком.

  Ты бы включил телевизор, но у тебя нет телевизора. У каждого пьяницы есть телевизор. У любого человека, на даче есть телевизор. У некоторых телевизор стоит в зале и на кухне, у кого-то старая чёрно-белая коробка стоит в туалете. У тебя телевизора нет.

  Поэтому ты включаешь радио. И откусываешь новый кусок от слойки. На этот раз зубы уже не трещат. Кипяток в какой-то момент превращается в чай, а ты в какой-то момент превращаешься в человека.

  На часах десять. Радио шипит. За окном темно. Ты зеваешь. Завтра на работу...