— Привет.

— Ты проголодалась?

Я провожу пальцами по его ключицам, очарованная тем, как его бархатная кожа ощущается под моим прикосновением. Черт, прошло так много времени. Я имею в виду, конечно, мы прикасаемся каждое утро и в течение дня, но мы не ласкаем друг друга.

— Это может подождать.

— Рухар?

— На пару часов с Джорджи, — я смотрю на него снизу вверх, прикусив губу. — У нас есть немного времени побыть наедине.

Вокруг нас, шумно празднуя, веселятся люди и передают друг другу кожаный мешок с выброженным напитком. С тем же успехом мы можем и побыть наедине, ибо все вокруг не обращают на нас внимание.

Он задумывается, а мои пальцы выводят маленькие узоры на его коже. Он опускает взгляд вниз на мои руки, после этого на меня, а потом в его взгляде вспыхивает проблеск понимания.

— Не голодная? — спрашивает он низким и хриплым голосом, приближаясь ко мне еще ближе.

— Да, но едой мой голод не утолить, — произношу я шепотом.

Положив свою ладонь поверх моей, Рух прижимает ее к своему сердцу.

— Неужели мы можем…

Я киваю головой.

Он хватает меня за руку и тащит за собой, быстро направляясь в сторону нашей пещеры. Я подавляю свой смех, будучи вне себя от счастья, что у нас получилось выкрасть время на то, чтобы побыть вдвоем. Жизнь так замечательна, а еще у меня есть моя великолепная пара, бесценный малыш и племя, полное друзей. Ко мне вернулось здоровье. Я на седьмом небе от счастья.

Мы влетаем в нашу пещеру, и Рух выпускает мою руку, чтобы плотно закрыть занавес над входом в пещеру. Это самый доступный нам способ, чтобы обрести уединение, но я уже усвоила, что когда занавес закрыт? Никто не приходит докучать. Это негласный закон племени и очень правильный.

В тот момент, когда Рух оборачивается, я целую его. Не легким, торопливым чмоком утреннего поцелуя, а голодным, пронизывающим поцелуем, обещающем все то, чего мы были лишены с момента рождения Рухара. Он испускает низкий гортанный стон и прижимает меня к своей груди, а его рот пожирает мой с не меньшим пылом. А я-то думала, что я одна страдала от этой потребности. То, как Рух обнимает меня? Очевидно, что она и ему не давала покоя.

Но тут он прерывает поцелуй и нежно прикусывает мои губы.

— Ты уверена, что у тебя… все в порядке?

Кивнув головой, я скольжу рукой вниз по его телу, чтобы обхватить выпуклость, высыпающую в передней части его леггинсов.

— Мэйлак сказала, что я в порядке и более чем готова снова спариваться.

Он испускает стон.

— Ты что, спрашивала ее об этом?

Неужели моя пара застенчива? Захихикав, я провожу пальцами по его щеке.

— Ну разумеется. Целую вечность я ждала, чтобы ты прикоснулся ко мне. Тебе не кажется, что мы ждали достаточно долго?

Он хватает меня за руку и нежно целует мою чувствительную ладонь.

— Хар-лоу, если придется, я буду дожидаться тебя вечно. Пока мы вместе, время не имеет значения.

Я несколько раз моргаю, чтобы прочистить глаза. Именно тогда, когда мне кажется, что не могу любить этого мужчину сильнее, он говорит что-нибудь новенькое, что сражает меня наповал. Я хватаю одну из его кос и наматываю ее вокруг своей руки. Другой обхватываю его выпуклость.

— Ты говоришь такие прекрасные слова, но надеюсь, ты не сильно разочаруешься, если скажу, что я незамедлительно готова заняться сексом.

Его глаза вспыхивают дьявольским огнем.

— Ты никогда не разочаруешь меня.

Мы снова целуемся, и он принимается дергать за завязки моего платья. Следующие несколько минут мы проводим, быстро раздеваясь, и тогда мы оба вместе, обнаженные. С тех пор, как мы впервые спарились, мое тело несколько изменилось — мои груди переполнены молоком, живот у меня округлился и немного мягче, а бедра стали чуть покрупнее, чем раньше. Но то, как Рух смотрит на меня? Никогда в жизни я не чувствовала себя более сексуальной.

Он поднимает руку и проводит костяшками пальцев по моему соску, и выступает капелька молока.

— Я и раньше обожал твое тело, моя Хар-лоу, но теперь… у меня перехватывает дыхание, когда вижу тебя.

Меня начинает трясти, и бегут мурашки от неприкрытой потребности, пронизывающей его голос. Я снова дергаю его за косу, давая понять, что хочу, чтобы он лег на покрывала. Долгой, нежной любовью мы можем заняться чуть позже — но в данный момент мне нужно, чтобы моя пара был внутри меня, чтобы он меня обнял. Я жажду близости, которую можно добиться только сексом. Когда он в шкурах опускается на колени, отпустив его волосы, я толкаю его назад.

Рух падает на спину, и, наклонившись над ним, я скольжу языком и руками по этой роскошный груди. Он ласкает меня так же, как я, его руки блуждают по моей коже, а я втягиваю в рот один из его напрягшихся сосков, потом обвожу языком его грудную клетку. Я облизываю его, спускаясь вниз по его плоскому твердому животу, а потом еще ниже — к его члену.

— Мне нужно быть внутри тебя, — рычит он, руками вцепившись в мои волосы. — Не у тебя во рту. А внутри моей пары. Внутри ее тела.

Я быстро киваю головой. И я этого хочу. Он отпускает мои волосы, и, перекинув ногу через его бедра, я усаживаюсь на него. Это положение из-за его шпоры неудобное, но я поднимаюсь на колени и, воспользовавшись рукой, направляю его в себя, после чего медленно опускаюсь.

Из моего горла вырывается стон, когда он толкается бедрами вверх, заталкивая в меня свой член. Господи, до чего же удивительные ощущения!

— Шшш, — шепчет он. — Они тебя услышат.

Но тут этот негодник протягивает руку и начинает ласкать мою чувствительную грудь, и я уже не в силах не шуметь.

Я опять испускаю стон. Мне плевать, услышит ли нас кто-нибудь. Они празднуют, и я сильно сомневаюсь, что кому-то есть до этого дело. Между тем моя пара — моя великолепная, шикарная, красивая пара — снова поднимает бедра и вонзается в меня, а рукой хватает меня за бедро, чтобы удержать меня на себе. При каждом ударе его члена шпора скользит между губ моей киски и задевает мой клитор, и это лишь добавляет интенсивность удовольствия. Занятия с Рухом сексом всегда крышесносы. Я принимаюсь двигать бедрами все быстрее, до тех пор, пока мы уже не колотимся друг о друга, и оргазм, за которым я гонюсь, начинает цвести в моем чреве. Я уже близко, и стиснув зубы, я толкаюсь на него более решительно, покачивая бедрами еще сильнее.

А поскольку он так хорошо меня изучил, он протягивает руку между моих ног и надавливает на мой лобок. Теперь, когда его член движется внутри меня вперед-назад, его шпора скользит между губ моей киски усерднее, чем когда-либо. Из меня вырывается вопль, когда наступает оргазм, и я не обращаю ни на что внимания — Рух шикает на меня, пытаясь меня утихомирить, при этом моя пара двигает бедрами резкими толчками, а в другом конце пещеры продолжается вечерника — когда сладкий натиск оргазма пронзает меня. Я скачу на Рухе до тех пор, пока из моего тела не выжат весь оргазм до последней унции, и я обмякаю от удовольствия. Он переворачивает нас до тех пор, пока я не оказываюсь в шкурах на спине, после чего он подтягивает одну из моих ног, а затем жестко меня трахает, пока не кончает, и сила его оргазма посылает сквозь мое тело счастливые легкие посторгазменные конвульсии.

Задыхающийся и пресыщенный, он падает в шкуры возле меня. Я сразу же поворачиваюсь к нему и прижимаюсь к его груди. Уткнувшись носом в его шею, я вдыхаю его аромат — дикий, жаркий и чудесный.

— Я люблю тебя.

— Ты мое сердце, — говорит он мне, убирая спутанные волосы с моего лица.

Улыбаясь, я прижимаюсь к нему еще чуть-чуть, наслаждаясь звуками нашего дыхания, перемешанного вместе. Чувствую себя странно, что не нужно напрягаться из-за шумов, которые издает малыш — крики, непрекращающаяся икота, все, что угодно. Неплохо, но в то же время я не могу дождаться возвращения Рухара. Ну, это будет скоро. Моя рука поглаживает грудь Руха по его замшеподобной коже.

— Ты счастлив?

— Конечно.