— Летучий, сожги их! — взвывает женщина из лифта, заламывая руки локтями вперед и напрягая лицо. Она не может завершить своего смертоносного маневра, потому что Фокусник останавливает на ней взгляд своих невидящих глаз. Женщина из лифта так и застывает с вывернутыми руками, скорчив лицо в ужасную гримасу. Рыжий человек выпрыгивает с трибун в воздух и легко поднимается к куполу, бесшумно, как подхваченная ветром ткань. Он разворачивается на лету и полоса пламени опадает из его груди, пройдя по опилками мимо в который раз резко отскочившего Жонглера. Клинорукий визжит, опаленный дыханием ада. Карлик с топотом бросается на Жонглера, как вырвавшаяся из рук газонокосилка, и сбивает его с ног. Крутнувшись на месте, Клоун выпускает еще один клубок огня, который поджигает Медведю спину, окутанную черной бесформенной одеждой.

Люба сжимает в кулак руку, на которую надето кольцо, и Лариса Леопольдовна, квакнув, обрушивает на Медведя свою каменную силу. Огромная туша оседает назад, болезненно рыча, из пасти зверя ударяет струя темной крови.

— Суки! — вопит Жанна и с грохотом выпускает пулю в Летучего, который, воя, поднимается выше и оттуда снова бросает полосу огня. На этот раз шипящее пламя рассекает присевшую от натуги Ларису Леопольдовну, которая всхрипывает и булькает полившейся изо рта кровью, и карлик с рычанием вырывает Жонглеру сердце, обрызгивая опилки, и горящий Медведь поднимается вновь, и страшным ударом лапы поражает Фокусника, и женщина из лифта облегченно выдыхает, завершая свой удар: тело ее выгибается и голова Клоуна отлетает от туловища, теряя бумажный колпак.

И опять Люба стискивает руку с кольцом, и Жонглер без сердца поднимается на ноги, и безжалостно бьет карлика топором, потому что ему нечем больше любить, и лежащий в кровавой луже Фокусник взглядом открывает шкаф, и из шкафа выходит Заклинатель Зверей Тимофей Валерианович с огненным кнутом, он свистит, оскаливая цыганское свое лицо, и хлещет кнутом ввысь, и Летучий загорается на лету, планирует в кулисы, занавес вспыхивает, открываясь дырами в никуда, Летучий сползает по нему вниз, вереща, сразу два клина вонзаются карлику в спину, два заржавленных клина, и он хрипит, зашатавшись на бортике арены, медведь отдирает клинорукого от спины товарища и разрывает руками, выламывая кости, тело Клоуна дергается, пляшет на опилках без головы, плюясь кровью, и Заклинатель хлещет снова — с диким воем женщина из лифта отшатывается назад, и лежащий Фокусник снова открывает дверь шкафа, и из него выходит прежняя девочка, в белом платье и чулках, но без туфель, она тонким голосом поет детскую песенку, и от песенки этой наступает массовая погибель: карлик кривится и валится в темноту, да еще ноги его, что остаются торчать над бортиком арены, судорожно дергаются, а Медведя бьет и терзает свистящее пламя, и следующий удар бича убивает его, огромная туша рушится, ломая собой ящик с шестернями, и только женщина из лифта остается в строю, свирепо огрызнувшись, она бросается во мрак, где Заклинателю уже ее не найти.

— Похоже, наша взяла, — кричит Жанна, на которой огонь выжег часть волос с одной стороны лица. Одна из тех угольных полос, что пересекают арену в разных направлениях света, проходит прямо под ее ногами.

Люба разжимает ноющие незнакомой болью пальцы. Наташа все еще стоит около нее, вцепившись в Любин локоть и прижимая к груди книгу и яблоко. Глаза ее расширены, будто пытаясь вместить в себя всю бесконечность пережитого ужаса. Люба разжимает ноющие незнакомой болью пальцы и мертвый Жонглер падает, как скошенный, ударяя спиной в закругленный бортик, обтянутый красной бархатной материей, на которой здесь и там темнеют кровавые пятна. Перевернувшийся за пределы арены карлик смрадно и неторопливо горит, кулисный занавес уже истлел, прорвавшиеся лоскутья его почернели и опали, а труп Летучего сгорел уже полностью, от него остались только обугленные пятна на опилках и потеки вонючего пепла.

— Какой кошмар, — наконец произносит Наташа, сдавленно сглотнув.

Рычащим ударом взрывается жарко пылавший труп Медведя, огонь вспыхивает теперь изо всех сил, прорвав огромное тело в области груди, от толчка Медведь сползает с ящика, и во все стороны брызгает кипящая черная кровь. Девочка, вышедшая из шкафа, стоит на коленях возле Фокусника, лежащего на спине, под голову ему она нагребла опилок. Заклинатель тоже подходит и останавливается у Фокусника в ногах.

— Представление окончено, — хрипяще говорит Фокусник. — О, если бы мои глаза могли видеть этот последний парад але! — он пытается закашляться, но что-то сдавливает ему изнутри грудь. Тонкие голые руки девочки нежно ослабляют ему воротничок. — А та дама, что стояла у кулис, что с ней?

— Ушла, сука, — зло говорит Заклинатель.

— Она была красива? Какое спокойствие, какая беззвучная тьма были у нее в душе! Танечка, ты здесь?

— Я здесь, папа, — отвечает девочка в белом платье. Она на миг отворачивается и вытирает глаза.

— А Клоун? Почему я не слышу, как он смеется?

— Дяде Пете оторвало голову, — тихо говорит девочка.

— И что же он теперь… делает… без головы?

— Лежит себе, — отвечает девочка, вскользь обернувшись.

— Отдыхает, — улыбается Фокусник. — А голова? Далеко?

— Метрах в трех.

— Теперь ему уже ее не подобрать. Помню, девять лет назад ему во время представления перерезало шею опорным тросом. Петя бежал по бордюру, изображал публике самолет. Пока акробаты к номеру готовились. Голову ему на ходу срезало, трос был тонкий. Хорошо был натянут. Так он ее на ходу подхватил. Обратно приставил. И потом еще девять лет, изо дня в день. Чтобы люди смеялись. А что акробат, Танечка?

— Дядя Гриша убился. Около выхода с арены лежит. Ему кости поломали, а одну руку — так и вообще вырвали.

— Отмаялся, — снова улыбается Клоун. — Не увидит больше никто его звездного номера. Помнишь, как он упал? Это при тебе уже было. Ноги всмятку. Нет, говорит, меня не возьмешь. Не могу прыгать — летать стану. И полетел. Как птица. Птицам в полете ног не надо.

— Жонглер тоже умер, — мрачно сообщает Фокуснику Заклинатель.

— А, Серега тоже. Не уберегся, Серега. Некому теперь будет стихи сочинять, с тьмой перекликаться. А это он ведь и вступился, за девочку-то. Он все и начал. Помнишь, Танюша?

— Жалко всех, — всхлипывает девочка.

— Ну-ну, Танюша. Не плачь. Что же ты плачешь? Ты ведь уже взрослая. Не понапрасну это было, ты запомни. Смерть — ее себе подчинить нужно. Это как твой номер: отсекли голову — а ты снова выходишь из шкафа. Если смерть не участвует в представлении — зрителям скучно. Смерть всегда должна быть рядом. И принять ее нужно тогда, когда ты к этому готов. Это лучшее, что дано человеку. Его единственное настоящее право. Что ж, я рад, что умру. Они ушли, мои вечные друзья, и мне пора в дорогу. Не плачь, Танюша. Мне тебя даже не жалко. У тебя еще жизнь впереди. Уходите с дядей Колей, уходите прочь. Может, когда-нибудь вы вернетесь, и мы снова будем с вами. Может, тогда мы снова поставим этот блистательный смертельный номер. Разве не его ждали мы долгие годы? А где девочка с яблоком?

— Я тут, — робко откликается Наташа.

— Береги яблоко, — шепчет умирающий Фокусник. — Оно приведет тебя к своему дереву. Там ты найдешь то, что ищешь. И откуси от яблока кусочек. Не бойся, оно снова зарастет. Ты станешь понимать слова мертвых. Они многое знают, что стоило бы знать живым. Счастливой тебе дороги. А теперь ты, девочка с кольцом, отпусти меня.

— Я не знаю, как, — отвечает Люба.

— Просто подумай обо мне. О том, что я спас тебе жизнь. Та женщина, что стояла возле кулис, она хотела тебя убить. И пожалуйста, когда я умру, не зови меня снова. Я устал от этого мира. Вот, ты правильно делаешь, ты хорошая, добрая девочка. Прощайте, мои вечные друзья.

Когда голос Фокусника затихает навеки, девочка в белом платье рыдает, закрыв ладонями лицо. Заклинатель поднимает ее за плечи и прижимает к своей груди.

— Идемте, — говорит он, обращаясь к остальным. — Нам пора.