Потом возился с книгами, с постельным бельем. Потом с обувью и посудой. Сложней всего пришлось с мебелью, особенно с диваном - его оттащили на середину комнаты, - но, поднатужившись, я справился и с этим.

Постепенно квартира принимала прежний вид. Оставалось несколько мелких деталей, которые я не мог восстановить по памяти, но они были столь незначительны, что самый придирчивый взгляд не обнаружил бы теперь явных признаков чужого вторжения.

Будильник показывал без четверти семь, когда, обессилевший, я рухнул на диван и в последний раз окинул взглядом комнату.

И тут меня настигла мысль, от которой всеми силами старался избавиться в последние полчаса. Мысль, сводившая на нет все мои выкладки, не оставлявшая от них камня на камне.

Кто сказал, что они искали здесь выручку из ресторана "Лотос"? А если все гораздо проще и они охотились за валютой, о которой я говорил вчера на "сходняке" и сегодня у кинотеатра "Стерео"?!

Понятно, что после случившегося я не горел особым желанием выходить на прямой контакт с начальством. Меня вполне устроил бы дежурный, круглосуточно сидевший на связи. Но везение вещь капризная, и ее лимит на сегодня был, увы, давно исчерпан.

Несмотря на то что рабочее время давно истекло, Симаков оказался на месте. Дежурный не стал нарушать субординацию и с легким сердцем перекинул разговор на его кабинет.

После взаимных приветствий я во избежание нахлобучки с ходу принялся сыпать доводами в пользу своей вчерашней авантюры с посещением Кузнецовой. Как и следовало ожидать, моя инициатива не привела Симакова в восторг. Отрывистое "ну", которым сопровождался каждый новый аргумент в пользу моего визита на Приморскую, свидетельствовало, что он не в духе и что долго ждать разгона не придется. Правда, краткое описание нашего с Ниной знакомства вызвало некоторое потепление на другом конце провода. Суровое "ну" мало-помалу сменилось более мирным "так... так...", и, воспрянув духом, я доложил о свидании у билетных касс, о стычке с Шахмамедовым, о приставленном ко мне "хвосте".

- Любопытно, - расщедрился на реплику Симаков. - Ну и что дальше?

Пришла пора рассказать об обыске. В общих чертах я описал игру в прятки, внезапное исчезновение Герася и в заключение кавардак, который застал в доме.

Симаков отнесся к сообщению на удивление спокойно. Очевидно, причина заключалась в том, что он пришел к тем же выводам, что и я, только затратил на это значительно меньше времени. Кроме того, к нему стекалась вся оперативная информация, и не исключено, что в розыске уже знали, кто побывал на Приморской в мое отсутствие.

- Надеюсь, ты навел порядок в квартире? - спросил он.

- Навел.

- Правильно сделал.

- Но ведь они могут прийти снова! - Признаться, я был немного разочарован его реакцией. - Похоже, что они ничего не нашли.

- Пусть ищут, - невозмутимо обронил он. - Забудь об этом, считай, что ничего не было.

Его уверенность отчасти передалась мне.

- В таком случае у меня все.

- Хорошо, Сопрыкин, - лаконично похвалил он, подводя итог этой части разговора. - Просьбы имеются?

- Есть одна.

- Давай выкладывай.

Я знал, что мои товарищи не сидели сложа руки. Мы делали одно общее дело. Они тоже искали знакомых Кузнецова, его связи и за последние дни наверняка пополнили их список. Я попросил дать мне эту информацию.

- Понял, распоряжусь, - пообещал Симаков. - Завтра с утра передам через дежурного. Что еще?

- Пока все.

- Ну а вообще как? - спросил он после небольшой паузы. - Как ты?

Я ждал этого вопроса, но допускал, что он может и не спросить, - мало ли у него других забот?

- Нормально, товарищ подполковник. А у вас?

Чувствовалось, что он хочет что-то сказать и вместе с тем сомневается, стоит ли?

- Ты откуда звонишь?

Я понял, что его беспокоит, и заверил:

- Тут ни души, можно говорить хоть до утра.

- Неважно у нас, Володя, - неожиданно признался он, как, видно, высказывая то, о чем думал непосредственно перед моим звонком. - Надо бы хуже, да некуда. Версий миллион, а за какую ни возьмись - концы оборваны. Как в тумане действуем, ну а в тумане, сам знаешь, не больно развернешься: сколько ни маши кулаками, толку не будет. Тут расчет нужен, точность. - Он не удержался и вставил свой любимый афоризм: - Это тебе, брат, не кража с пляжа, тут алгебра, высшая математика. Противник нам ловкий попался, изворотливый, его голым энтузиазмом не одолеть, мозгами шевелить надо, иначе дело дрянь, так и будем кулаками в пустоте размахивать...

Я молчал, подавленный мрачным колоритом картины, которую он набросал.

- Ты на свой счет не принимай, - угадал он мое состояние. - Докладом твоим я в общем доволен. Просвет наметился, это хорошо. Теперь главное терпение. Зря не рискуй, не зарывайся. Учти, ты у нас на перспективном направлении работаешь. Так что не подкачай... И головой, головой больше работай. Ясно ли?

- Ясно, - отозвался я.

- То-то, - буркнул он. - Кстати, какие у тебя на сегодня планы?

- Никаких, - чистосердечно признался я.

- Тогда вот что, двигай-ка ты, Сопрыкин, домой. Хозяйка твоя задержится, переучет у них в библиотеке, а гаврики эти в любую минуту нагрянуть могут, это ты верно заметил. - Я услышал, как он затарахтел спичками. - Ну, лейтенант, все. Звони. Ни пуха тебе.

Посылать начальство к черту не положено, но в виде исключения я все же отдал дань традиции. Само собой после того, как повесил трубку.

3

Солнце, так и не пробившись сквозь затянувшую небо пелену, незаметно скатилось за горизонт. Где-то далеко на западе его отраженные лучи еще боролись с темнотой, отчего над морем стояло слабое фиолетовое свечение, но с каждой минутой свечение это становилось все слабее, и на город огромным беззвездным куполом уже опустился вечер.

Две недели назад приблизительно в это время Кузнецов вышел на залитую электрическим светом Приморскую и двинулся через дорогу к гостинице. Он не знал, что это будет его последний рабочий день. А может, знал? Может, не было никаких сообщников и мы зря ищем? Что, если он был одновременно и автором, и единственным исполнителем операции по ограблению "Лотоса"?