- Тебе так только кажется. – Дрожащей рукой Эдвард выдавил таблетку обезболивающего и с трудом проглотил ее, но желудок, сжимавшийся от страха, попытался вытолкнуть ее обратно. Путем титанических усилий парню все же удалось удержать таблетку там, где ей и положено было оставаться.

- Но это только один из возможных вариантов. На самом деле, я еще не решил, насколько мерзко и жалко оборвется твоя никчемная жизнь. И если все твои рассказы об угрызениях совести правдивы, то ты даже должен быть мне благодарен за то, что для тебя они, наконец, закончатся.

Каллен вдруг со всей безнадежностью осознал, что с Блэком бесполезно разговаривать, бесполезно убеждать, приводя какие-то доводы, глупо взывать к его здравому смыслу. С таким же успехом можно биться головой о стену, обитую мягким войлоком, какие бывают в палате буйнопомешанных, – никакого шума и никакого смысла.

Джейк снова исчез из поля зрения Эдварда, но спустя несколько коротких минут появился вновь, держа в одной руке пластиковую тарелку с двумя сэндвичами, а в другой – большую кружку, от которой шел пар.

- Куриный бульон я тебе не обещаю, но на бутерброды с чаем ты можешь рассчитывать, – с этими словами он осторожно опустился на корточки перед Калленом и поставил рядом с ним еду. – К тому же здесь нет отопления, так что горячий чай поможет согреться.

Эдвард не без удивления взглянул на Блэка, вдруг проявившего такую заботу о своем пленнике. В данную минуту лицо Джейкоба было абсолютно безмятежным, почти добродушным, словно это не он совсем недавно рассуждал о способах убийства, не выпуская из рук револьвер.

- Ну, что же ты? Ешь! – голос Джейка звучал по-детски обижено и разочарованно.

Эдвард перевел взгляд на сэндвичи – одного этого хватило, чтобы его желудок сжался в новом спазме. Он с отвращением отвернулся от еды, вынужденный признать, что не смог бы проглотить сейчас ни крошки, даже если бы от этого напрямую зависела его жизнь.

- Ешь, я тебе сказал, ну же! Ешь! – теперь голос Блэка звенел от гнева, а грудь высоко вздымалась, от былой безмятежности не осталось и следа.

Издав странный звук, похожий на рычание собаки, Джейкоб пнул ногой по чашке с дымящимся чаем. На секунду Эдварду показалось, что его правое колено угодило под открытый огонь паяльной лампы. Он вскрикнул и, запрокинув голову назад, тяжело задышал, со свистом втягивая в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Сейчас боль уже не была такой яростной, как в первое мгновение, но джинсовая ткань, впитавшая в себя кипяток, плотно облегала обожженную кожу, причиняя страдания.

Когда Каллен, наконец, смог выпрямиться и снова посмотреть на Джейкоба, он не увидел на лице своего мучителя ни чувства удовлетворения, ни радости от содеянного. Однако и раскаяния там тоже не наблюдалось – полное равнодушие и безразличие к происходящему, словно тот был всего лишь сторонним наблюдателем, которого все это не слишком-то интересует.

- Ты сам виноват, – бесцветным голосом проговорил Блэк, кинув Эдварду литровую бутылку воды.

Не говоря больше ни слова и даже не глядя в сторону своего пленника, он вышел на улицу, скрипнув на прощание плохо смазанными дверными петлями.

«Не выберусь! Я отсюда никогда не выберусь!» – в отчаяние подумал Каллен.

Еще никогда прежде он не чувствовал себя таким беспомощным, и это мучило его едва ли не сильнее физических страданий. Эдвард не видел выхода из сложившейся ситуации, не находил ни единого пути спасения – это было равносильно тому, как если бы его принудили сдаться. А Эдвард Каллен не умел сдаваться, даже тогда, в прошлом, в самые страшные из дней. Только поэтому он до сих пор был жив.

Однако Блэк грозится это исправить, и ведь ему вполне может удаться осуществить задуманное. Никто не сможет его остановить, никто даже не узнает о случившемся.

«Я больше никогда не увижу Беллу!.. Белла…» – мысли Эдварда плавно перетекли в другое, спасительное русло.

Да, Джейкоб посадил тело Каллена на цепь, но его разум был не подвластен Блэку. Физически Эдвард не мог выбраться отсюда, но зато мог мысленно перенестись в другой мир – в мир воспоминаний о той единственной женщине, которая смогла изменить его жизнь, изменить его самого. В том мире не было мучительной боли во всем теле, не было слетевшего с катушек Джейка, не было этого старого дома, пропахшего сыростью и моторным маслом; там была ОНА, их любовь и счастливое будущее – то, ради чего стоило жить и бороться. Вот только как?

Именно на этот вопрос Эдварду и предстояло найти ответ.

====== Глава 33. Блуждающая пуля ======

Ну что ж, мой странный друг… прошу к барьеру!

Последний выстрел будет за тобой. И раз под солнцем места нет химерам, Последуем классическим примерам – Стреляй! Покончи все-таки со мной.

Взведен курок – а значит, не до дрожи…

Не прячь глаза… Откуда этот страх? Эмоции отбрось – себе дороже. Вот я. Стреляй! Уверена — ты сможешь. Да буду я повержена во прах!

Марина Винтер

Безумие — это нечто вроде самоубийства сознания. Не утверждают ли доктора, что единственный способ постичь смерть — это представить ее как смерть сознания? Безумие — это блуждающая пуля, которая попадает в мозг.

Стивен Кинг «Баллада о гибкой пуле»

Изабелла без труда нашла одинокий домик на берегу залива: она бывала здесь пару раз вместе с Джейком в прошлом году, когда приезжала в Сиэтл на летние каникулы. К тому же Билли Блэк достаточно подробно объяснил, как сюда добраться. С легким укором во взгляде, без сомнения, адресованным Белле, он заметил, что в последние месяцы его сын проводит там слишком много времени.

Сделав вид, что не увидела немого упрека Билли, девушка поспешно простилась с ним и уже минут через тридцать тормозила возле покосившегося деревянного домика, гордо именуемого Блэками «рыбацким».

Изабелла вылезла из машины и нерешительно замерла. В тот же миг на нее обрушились запустение и тишина, нарушаемая лишь плеском волн залива, криками птиц и завыванием ветра, путавшегося в длинных волосах Беллы.

Резкий звук, неожиданно вклинившийся в гармоничную мелодию природы, заставил девушку испуганно вздрогнуть и вжаться спиной в дверцу машины. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять – это всего лишь шелест брезента, укрывавшего моторную лодку Блэков, лежавшую вверх дном возле дома.

Белла перевела дыхание и сделала первый нерешительный шаг.

Ничтожный десяток метров, отделявший ее от входной двери, показался ей марафонской дистанцией, на преодоление которой ушли все силы. Внутри все сжималось от наполнявшего девушку противоречивого страха. С одной стороны, ей было страшно поверить в то, что Джейкоб Блэк способен на такую нечеловеческую подлость, но, с другой стороны, еще сильнее она боялась ошибиться в своих подозрениях, основанных на голой интуиции.

Лишь подойдя вплотную к домику, Белла заметила ржавый навесной замок, запирающий дверь. С губ девушки слетел стон отчаяния, но, сумев совладать с минутной слабостью, она двинулась вдоль стены, намереваясь заглянуть в окно.

С замирающим от волнения сердцем Белз прижалась носом к давно не чищеным стеклам, сквозь которые трудно было что-либо разглядеть. Когда же ей, наконец, удалось всмотреться в окутанную сумраком комнату…

Это было подобно взрыву! Оглушающему, ослепляющему, парализующему взрыву! Возможно, это ее собственное сердце разорвалось сейчас от счастья, как знать?

Вся та безысходная боль, что накапливалась и множилась в ее душе на протяжении последних дней, мгновенно обернулась пронзительным счастьем, теплой волной растекающимся по телу Беллы от макушки до кончиков пальцев. Ведь там был Эдвард! Ее Эдвард, которого все считали погибшим, по которому всего через несколько дней должна была состояться панихида, жив!

Теперь все будет по-другому! Нет, не так! Теперь ВСЕ БУДЕТ: их любовь, семья, счастье, жизнь, расцвеченная яркими красками – то, что еще сегодня утором казалось ей безвозвратно утерянным, утонувшим вместе с Эдвардом в водах залива Пьюджет-Саунд.