- Добрый вечер, – поздоровался Каллен с приветливо улыбающимся Чарли, открывшим ему дверь.
- Здравствуй, Эдвард, проходи, она уже спускается, – мужчина отступил в сторону, пропуская гостя вперед.
Но не успел Каллен сделать и двух шагов, как навстречу ему вышла Белз, при одном только взгляде на которую у него перехватило дыхание, настолько она была ослепительна!
Сиреневая тафта платья словно струилась по фигуре Беллы, образуя мягкие волны, ласкающие ее стройное тело. Практически всегда распущенные волосы девушки сейчас были заплетены в замысловатую греческую косу, полностью открывающую ее изящную лебединую шею, лишь вдоль щек спускалось несколько кокетливых завитков. Белла больше не была похожа на нежного ангела, какой ее всегда видел Эдвард, сейчас она напоминала древнегреческую богиню, которой хотелось поклоняться.
- Как-то все слишком, да? – робко улыбнулась девушка, млея под восхищенным взглядом Каллена.
– Умопомрачительное совершенство, – хрипло прошептал парень, протягивая ей свою раскрытую ладонь, в которую Белла незамедлительно вложила свою ладошку.
Эдвард наклонился и поцеловал руку любимой, не отрывая при этом взгляда от ее глаз, горящих лихорадочным блеском волнения и удовольствия.
– Желаю вам отлично провести время, – прокашлявшись, неуверенно пробормотал Чарли.
Еще не привыкнув к тому, что является отцом взрослой дочери-красавицы, он чувствовал себя сейчас крайне неловко, не зная, как вести себя в подобных ситуациях и что положено говорить детям, отправляющимся на свидание. К тому же, сцена, разворачивающаяся сейчас перед Чарли, была настолько интимной, даже в какой-то степени эротичной, что ему хотелось как можно быстрее ретироваться. У него было такое чувство, словно он без стука вошел в спальню дочери и застукал в ее постели обнаженного Каллена. При этой мысли шеф полиции густо покраснел, кажется, до самых кончиков усов и снова смущенно прокашлялся.
- Да, Чарли, спасибо, – улыбнулся Эдвард, беря Беллу под руку и переступая порог.
- До завтра, дочка, – дернув себя за усы, протянул тот.
– Папа, – шикнула на него Белз, косясь на Каллена, который, в свою очередь, никак не отреагировал на выпад ее отца. – Да ладно тебе, Белла, это же очевидно, – рассмеявшись, покачал головой Чарли, прежде чем закрыть за ними дверь.
Хоть ему было и непросто смириться с тем, что в последнее время дочь часто не ночевала дома, но, в конечном итоге, он сделал над собой усилие. Решающую роль в этом играло то, что Эдвард был ему весьма симпатичен. Шеф полиции быстро разглядел в нем такие качества, как сила, уверенность и надежность, которые всегда считал совершенно необходимыми для каждого мужчины. Интуитивно он чувствовал, что может со спокойной душой доверить парню свою единственную дочь, а это главное. Все же остальное было личным делом влюбленных, в которое Чарли предпочитал не встревать, по крайней мере, пока его девочка светилась от счастья.
Эдвард завел мотор своего Мазерати и развернулся к Белле, сидящей рядом.
- Ты сегодня решила свести с ума каждого мужчину, что встретится на твоем пути? – улыбнулся он, накручивая на палец завиток ее волос, падающий на раскрасневшуюся щечку.
- Нет, только того пианиста, в чей голос я влюбилась еще до знакомства с тобой, – кокетливо проворковала она, невинно хлопая ресницами.
- Да ты никак волнуешься?! – удивился Каллен, погладив тыльной стороной ладони щеку любимой и ощутив жар ее гладкой кожи.
- Еще бы! – не стала отрицать Белла. – Ведь сегодня я, наконец, познакомлюсь с НИМ! Признаться, я его тайная поклонница с того самого дня, как случайно заглянула в этот итальянский ресторан!
– И что тебе дался этот музыкантишка?! – рассмеялся Эдвард, трогаясь с места. – Я просто люблю тебя… – прошептала девушка, сжимая рукав его рубашки.
- Я очень сильно люблю тебя, – ответил Каллен таким тоном, что тело Беллы покрылось мурашками наслаждения.
Всю дорогу они ехали молча, лишь время от времени обмениваясь взглядами и улыбками.
- О, а ты знаешь, что Эммет вчера купил байк?! – уже на подъезде к ресторану спросила Белла.
- Да, Роуз разбудила меня в три утра, чтобы поделиться своим восторгом от поездки по ночному городу, – закатил глаза Эдвард. – А как твои ощущения?
– Признаться, я еще ни разу не садилась на байк и немного побаиваюсь…
- Если хочешь, я одолжу у Эма мотоцикл, и мы немного покатаемся. Давненько я не гонял на байке! – предложил Каллен.
Белла замерла, удивлено посмотрев на парня, но тут же, улыбнувшись, покачала головой:
- Скажи мне, есть хоть что-то, чего Эдвард Каллен не умеет?
- Еще несколько месяцев назад я ответил бы, что он не умеет любить, но сейчас даже и не знаю, что сказать, – припарковавшись и заглушив мотор, совершенно серьезно произнес Эдвард.
- Хотя знаешь, – спустя несколько минут задумчиво проговорил он, распахивая перед любимой двери ресторана, – я совершенно не умею готовить!
– Зато варишь потрясающий кофе, – прищурилась Белз.
- Это не считается! – рассмеялся Эдвард, попутно кивая встречавшему их метрдотелю.
Белла зашла в зал и удивленно застыла на месте. Конечно, она еще и в прошлый раз по дорогому ковру и вышколенному метрдотелю поняла, что ресторан довольно дорогой, но девушка никак не ожидала, что настолько… Скорее, здесь больше подходило слово «шикарный».
Огромное помещение было освещено мягким желтым светом многочисленных светильников и хрустальных люстр, свисавших с высокого потолка, украшенного зеркалами. На окнах висели тяжелые кремовые занавески, на стенах и дверях была лепнина, а пол застилал дорогой синий ковер, высокий ворс которого щекотал ноги Беллы, обутые в открытые босоножки.
Дальнюю стену, возле которой стояло блестящее черное пианино, украшала фреска, изображавшая красивейшие пейзажи Венеции. В центре каждого из многочисленных столиков, покрытых накрахмаленными белоснежными скатертями, красовался свежесрезанный букет палевых роз.
- Слишком помпезно, – поморщился Эдвард, легонечко подталкивая Беллу вперед, – да и публика здесь подстать, но платят хорошо, так что можно и потерпеть.
Каллен усадил девушку за ближайший к пианино столик, заказал ей бутылку итальянского шампанского, фрукты и легкий салат, а сам, закатав по локоть рукава белоснежной рубашки и расстегнув на груди две верхних пуговицы, сел за инструмент.
С ее места Белле было отлично видно, как он открыл крышку пианино, как виртуозно пробежались по клавишам его длинные изящные пальцы, словно даря им нежную ласку, на которую инструмент незамедлительно откликнулся, рождая тихую мелодию, будто шепча Эдварду о том, как же он скучал по нему. Губ парня коснулась легкая улыбка, он поднял голову и, взглянув на Беллу, озорно подмигнул ей.
Каллен сел поудобнее, убрал с подставки ненужные ему ноты, видимо, принадлежавшие второму пианисту, работавшему в этом ресторане, и принялся играть одну мелодию за другой. Некоторые из них Белла слышала впервые, другие были известной классикой, но в исполнении Эдварда звучали особенно пронзительно, словно неся с собой частичку души пианиста, не давая слушателям ни малейшей возможности остаться равнодушными к звучащей в зале музыке.
Когда почти все столики уже были заняты разношерстной публикой, включающей в себя и элегантные пары всех возрастов, и молоденьких девиц в легкомысленных вечерних платьях, и мужчин с каменным выражением на лицах, явно пришедших сюда для деловых переговоров, к Эдварду подошел менеджер ресторана и что-то коротко сказал ему. Каллен кивнул, резко оборвал музыку и ненадолго задумался, проведя рукой по волосам.
Но уже в следующую минуту его пальцы снова запорхали по клавишам пианино, рождая грустную мелодию, которую Белла слышала впервые, Каллен глубоко вздохнул, наклонил к себе микрофон и запел на итальянском языке.
Белз не понимала ни слова из этой грустной песни, но Эдвард пел так проникновенно, полностью отдаваясь ей, что девушка явственно почувствовала, как музыка окутывает ее, погружает в историю, рассказываемую хрипловатым баритоном, принадлежавшим Каллену.
