Ибрагим. Давно ли ты сошел с ума?
Глава сантонов. Как скоро начал познавать людей! Самый глупейший из них - есть самый счастливейший.
Впрочем, я жаловался султану на Ассана-пашу по просьбе муфтия, да и Ассан-паша надоел мне. Нет ни одного дня, в который бы не доходили до меня жалобы от подвластных мне сантонов. Одному приказал он выбрить полбороды за самый отважный скачок, в присутствии его сделанный; другому навесил на руки гири, дабы нельзя было кому-либо из мимо идущих дать доброго толчка, по праву всех сантонов на свете. Несмотря на такие со стороны Ассана озлобления, я не могу не любить его, ибо и он, между нами сказано, есть потаенный сантон. Хотя, правда, сам он не пляшет и не кривляется, зато охотно смотрит, как другие и пляшут и кривляются. У него во дворце целая стая французских сантонов и сантонок.
Они, раза два или три в неделе, представляют такие зрелища, что и самому опытному сантопу не удалось бы и вполовину произвесть такого чуда. Всего более в этих неверных нравится мне то, что они, даже и женщины, стыдливость и благочиние считают за ужасный норок, от которого сколько возможно надобно воздерживаться.
Ибрагим (по довольном молчании). Соображая все виденное и слышанное, надеюсь произнесть суд правдивый. Всезрящий Алла! Да обрушится гром твой на темя мое, если какое-либо пристрастие поколеблет сердце мое!
Всяк, дерзающий восставать на безопасность гражданства и нарушать покой верховной власти, - повинен смерти.
(Дает знак; чиновник подносит к нему драгоценный ящик и раскрывает.) Ассан-паша! В сем ковчеге две драгоценности, из которых одну должен я, по воле всепресветлейшего моего государя, вручить тебе, а другую твоему обвинителю. Итак, Ассан, прими из рук моих эту драгоценную цепь, доказывающую, что власть твоя над Египтом продолжается, и да продлится, доколе угодно небу и султану. (Надевает на него цепь и обнимает.) Муфтий! этот бархатный пакет заключает в себе и для твоей шеи достойное украшение - шелковую веревку. Воспользуйся с достодолжным благоговением этим даром и через час пришли ко мне свою голову для отсылки к его султанову величеству.
Муфтий. Алла! Алла! До чего я дожил! Ибрагим! Припомни, что и ты паша, следственно также весьма недалек от веревки, хотя и обладаешь красами дщери султановой.
Пощади старость мою и дай мирному ангелу смерти смежить вежды мои.
Ассан. Ибрагим! Я охотно забываю его клеветы и оскорбления! Повели жить ему и оплакивать прежнее кичение. И муфтии такие ж люди, хотя и отменного состава, а потому могут раскаиваться в грехах, хотя и поздно.
Ибрагим. Я согласен, благородный мусульманин!-- Внемлите все мое решение; оно есть слова великого повелителя правоверных: муфтия Каира за оскорбление величества ложным доносом и за склонение многих граждан к возмущению против законной власти, лишая сего высокого достоинства, обращаю в имамы и повелеваю два года и два дня не выходить из своих покоев и к себе никого не допускать, в противном случае - веревка!
Муфтий. О Магомет! Сколько доходу лишаюсь я! О Ибрагим! ты великий знаток в кознях!
Ибрагим. Санджаку Али не носить сабли целой год и не прежде надеть ее, как представить паше целый лист бумаги, исписанный его рукою.
А ли (с тяжким ездоком). Это значит, что мне до смерти не ходить при сабле! Поделом! с имамами не связывайся! о горе!
Ибрагим. Этим почтенным господам: марониту, греку и армянину за обман, сделанный санджаку Али, дать пи сту ударов по подошвам, а честному еврею двести.
Жид. Клянусь, что я менее других виновен. От человеческих злых советов хотя и не легко, но все-таки коекак остеречься можно, но от сатанинских...
Ибрагим. Не заводи знакомства с сатаною.
Маронит. Буде можно, светлейший паша, сделать перемену, то не соблаговолишь ли - вместо давать - произнести: взять.
Ибрагим. Говори яснее!
Маронит. Не полезнее ли будет для кошелька твоего, чем давать мне сто ударов, взять с меня сто цехинов.
Грек. И с меня!
Армянин. И с меня!
Ибрагим (к жиду). А ты?
Жид (подумав). Вели подать фалаку!
Ибрагим. По сему исполните! Но что с тобою, глава сантонов? - Тебя с братиею повелеваю отправить в степи пустой Аравии. Там можете вы пред змеями и скорпионами делать прыжки, какие рассудите! - Ассан! пойдем теперь в твои чертоги. Отныне я твой гость и друг душевный.
ТУРЕЦКИЙ СУД
Повесть "Турецкий суд" относится к так называемым "восточным повестям", где под условным "восточным" колоритом скрывается едкая сатира на беззаконие и корыстолюбие духовенства. Нарежный не стремился здесь изобразить обычаи и правы Востока, Сатирическое начало сочетается в ней с нравственно-дидактическим, показать добродетельность и неподкупность "турецкого" правосудия. В повести отчетливо сказались просветительские взгляды Нарежного.
Стр. 183. Имам (букв.: вождь) - так назывался религиозный иерарх и владетельный князь у шиитов - одной из религиозных мусульманских сект.
Гурии - согласно Корану, священной книге мусульман, вечнодезственные существа, обитающие в эдеме (раю).
Стр. 184. Кадий (казий) - судья, разбирающий дела по мусульманскому религиозному закону.
Муфтий - духовное лицо, объясняющее правила религиозного закона мусульман.
Стр. 187. Алькоран - Аль-Коран (букв.: книга, чтение) - собрание высказываний Мухаммеда (Магомета) ибн Абдаллаха (570 - 632), политического деятеля и проповедника, основателя ислама. Коран записан сподвижниками Мухаммеда ибн Абдаллаха после его смерти. Почитается священной книгой у мусульман.
Цехин (дукат) - старинная золотая монета, чеканка которой началась в Венеции в 1284 г.
Стр. 192. Авель - второй сын Адама и Евы, убитый из зависти своим старшим братом Каином.
