– Вы же не имеете в виду в буквальном смысле – в прошлой жизни?

Яо громко рассмеялся. Абсолютно нормальный смех.

– Это было лет десять назад.

– И вы скучаете по прошлому?

– Совершенно не скучаю. Я страстно влюблен в работу, которой мы тут занимаемся. – Его глаза горели; может быть, он все же слегка безумен. – Ну вот и все. – Яо вытащил иглу и дал ей кусочек ваты. – Прижмите покрепче. – Он пометил пробирку и улыбнулся ей. – Отлично! А теперь проверим ваш вес.

– Зачем? Я приехала не для похудения. Я здесь… в общем, ради преображения личности.

– Это для нашей статистики, – ответил Яо, убрал ватку, обмотал бинтом ее руку в локте и показал на весы. – Прошу.

Фрэнсис отвела глаза от дисплея. Она понятия не имела, сколько весит, и не стремилась это выяснить. Она знала, что могла бы и похудеть, и, конечно, в молодости весила гораздо меньше, но обычно Фрэнсис устраивало ее тело, если ничто не болело. Фрэнсис утомляли женские жалобы на избыточный вес, словно это была одна из великих загадок жизни. Ах уж эти новые ревнители похудения, строго придерживающиеся выбранного ими метода, худенькие женщины, называющие себя жирными, те, кто отчаянно призывал ее разделить их ненависть к собственному телу. «Ах, разве ты не впадаешь в депрессию, видя вот таких юных худеньких девушек?!» – «Ничуть», – отвечала Фрэнсис, добавляя еще масла на булочку.

Яо записал что-то на бланке в кремового цвета папке, на обложке которой было крупно напечатано ее имя: «ФРЭНСИС УЭЛТИ».

Это все больше походило на посещение врача. Фрэнсис чувствовала себя незащищенной, уязвимой и начинала жалеть, что вообще приехала сюда. Хотелось домой. Съесть булочку.

– Я бы очень хотела попасть в свой номер, – сказала она. – Дорога была долгая.

– Безусловно. Я запишу вас на срочный массаж поясницы, – кивнул Яо. – Получаса вам хватит, чтобы обосноваться, выпить приветственный фруктовый коктейль и прочитать приветственную брошюру.

– Звучит божественно!

Они прошли через столовую, где стояли ее лапочки-наркоторговцы Джессика и Бен с еще одним консультантом по велнессу, темноволосой молодой женщиной, на беджике которой было написано имя Далила. Далила рассказывала своим подопечным уже известную Фрэнсис новость о необходимости слушать сигнальный колокол.

На пластиковом лице Джессики застыло выражение беспокойства настолько сильного, что ей почти удалось нахмуриться.

– А если я не услышу колокола?

– Тогда голову с плеч! – сказала Фрэнсис.

Все повернулись в ее сторону.

Бен, снова в бейсболке задом наперед, вскинул бровь.

– Шутка, – тихо проговорила Фрэнсис.

Она увидела, как два консультанта обменялись взглядами, не совсем ей понятными. Фрэнсис подумала, не спят ли они друг с другом. У них, наверное, такой акробатический, гибкий секс после накачки их молодых тел всем этим оздоровлением. Такой секс должен быть просто превосходным.

Яо повел ее назад к лестнице «Титаника». Едва поспевающая за ним Фрэнсис увидела спускающихся мужчину и двух женщин в оливково-зеленых халатах с эмблемой «Транквиллум-хауса».

Мужчина отстал и надел очки, чтобы внимательнее рассмотреть стены на площадке. Он был так высок, что халат на нем выглядел как мини-платье, из-под которого торчали очень белые и очень волосатые ноги с узловатыми коленями. Такие мужские ноги вызывают чувство неловкости, словно смотришь на сокровенную часть тела.

– Я хочу сказать, что такого мастерства сегодня уже не встретишь! – произнес он, не отрывая взгляда от стены. – Вот что мне нравится в таких домах: внимание к деталям. Вы вспомните те плитки, что я показывал вам ранее. Ведь это же просто поразительно кто-то тратил время, чтобы каждую плиточку… Яо, привет еще раз! А вы новенькая, да? Здравствуйте. – Он снял очки, улыбнулся Фрэнсис, протянул руку и прокричал: – Наполеон!

Ей потребовалась целая секунда, чтобы понять, что он представляется, а не просто почему-то выкрикивает наобум имя исторического деятеля.

– Фрэнсис, – сказала она через мгновение.

– Рад познакомиться! На десятидневный курс, я полагаю?

Он стоял на несколько ступенек выше, так что выглядел еще длиннее. Ей пришлось задирать голову, словно она разговаривала с памятником на постаменте.

– Да. – Фрэнсис с трудом сдержалась, чтобы не отпустить замечания по поводу его роста. От своего шестифутового приятеля Иэна она знала, что высокие люди прекрасно осознают, что они высокие. – Именно на десятидневный.

Наполеон кивнул на женщин, стоявших ниже:

– И мы тоже! А это мои прекрасные девочки – жена Хизер и дочь Зои.

Обе женщины были тоже примечательно высоки. Они сдержанно и вежливо улыбнулись ей, как члены семьи знаменитости, привыкшие к тому, что им приходится ждать, пока поклонники не завершат свои приставания, вот только в данном случае разговорчивость одолела самого Наполеона. Жена Хизер стояла, чуть покачиваясь на носках. Она была жилистой, с чрезвычайно морщинистой загорелой кожей, словно ее скомкали, а потом разгладили. «Хизер – играю мизер», – подумала Фрэнсис. Довольно подленькая запоминалка, но Хизер все равно о ней не узнает. У жены Наполеона были дымчатые волосы, убранные в тугой хвостик, и воспаленные глаза. Женщина выглядела решительной и энергичной, но Фрэнсис не видела в этом ничего страшного: у нее были такие друзья и она знала, как с ними обращаться. Никогда не пытайся их превзойти.

У дочери Зои был отцовский рост и небрежная спортивная грация девушки, ведущей активный образ жизни. «Зои – сотрясем устои»? Судя по ее виду, лечебный пансионат был ей ни к чему. Куда уж быть еще моложе?

Фрэнсис подумала о молодой паре, Бене и Джессике, которые, казалось, тоже могли похвастать завидным самочувствием. Неужели оздоровительные пансионаты посещают только те, у кого и без того нет проблем со здоровьем? Она никогда не была самой неуспевающей в классе, за исключением класса трансцендентальной медитации для начинающих.

– Мы решили проведать горячие источники, может, помокнем немного, – сказал Наполеон Яо и Фрэнсис, словно они о чем-то его спрашивали. – Потом поплаваем в бассейне.

Они явно принадлежали к тем активным семьям, которые, войдя в номер отеля, швыряли на пол свои сумки и сразу же отправлялись на поиски впечатлений.

– Я собираюсь вздремнуть перед внеплановым массажем, – сказала Фрэнсис.

– Прекрасная мысль! – воскликнул Наполеон. – Вздремнуть и массаж. Идеально. Правда, удивительное место? И горячие источники, говорят, просто невероятные.

Наполеон явно был человеком восторженным.

– Не забудьте только обязательно восстановить водный баланс после горячих источников, – напомнил Яо. – На входе есть бутылки с водой.

– Непременно! А потом вернемся как раз к благородному молчанию!

– Что за благородное молчание? – спросила Фрэнсис.

– Фрэнсис, со временем вам все станет ясно, – пообещал инструктор.

– Вы найдете это в вашем информационном пакете, – сказал Наполеон. – Маленький сюрприз. Я никак не ожидал, что придется помолчать. Слышал, конечно, о пансионатах, где такое практикуют, но, должен признаться, они меня не привлекали. Сам-то я люблю поговорить, вот мои девочки подтвердят. Но мы потерпим, поплывем в общем потоке!

Он продолжал говорить на утешительный манер хронического говоруна, а Фрэнсис наблюдала за его женой и дочерью, стоящих ниже на лестнице. Дочка, на которой были черные шлепки, поставила одну ногу на ступеньку повыше и подалась вперед, словно потихоньку растягивала бедренные мышцы. Мать наблюдала за дочерью, и Фрэнсис увидела на ее лице намек на улыбку, тут же сменившуюся выражением абсолютного отчаяния, от которого все черты опали, будто она втянула щеки. Но в следующее мгновение это выражение пропало, и женщина доброжелательно улыбнулась Фрэнсис. Фрэнсис почувствовала, что увидела нечто такое, чего ей не следовало видеть.

– Фрэнсис, это не вы приехали в «ламборджини»? Я видел из нашего номера. Это черт знает какая машина!