И вот, когда коллеги по работе сделали Саше замечание, что, мол, негоже ему на отцовской двадцать четвёртой «Волге» ездить, стыдно, не по статусу, Саша неожиданно для себя купил именно такой же здоровенный «катафалк», которые так любил критиковать. Единственным отступлением от грузовиково-автобусно-устрашающей нормы вида статусного внедорожника был не чёрный цвет. Коллеги успокоились и сказали, что, ну вот, хоть так. А когда они продвинут Сашу в Мосгордуму через пару лет, он, конечно, пересядет на машину нормального чёрного цвета.

После того, как Саша впервые сел за руль своей новой машины, он резко поменял мнение о внедорожниках и их владельцах, коим он стал являться. Машина ему нравилась во всех отношениях: высоко, быстро, надёжно, удобно, стильно, мощно. На природе – недостатков нет, а в Москве «под ногами» вечно путаются юркие «Матисы», «Киа-пиканто», «Хёндаи-джетсы» и «Пежо – сто седьмые». И паркуется эта мелочь ловчее, хотя, если не заморачиваться моралью, а заезжать одной стороной на тротуар… А чего ей заморачиваться, моралью? Думать о пешеходах? Так они «достали» ещё похлеще мелких машинок.

Александр немного успокоился, с любовью подумав о своём «Патфайндере», вырулил на шоссе и привычно разогнался до максимально разрешённой скорости, а в местах, где позволяло движение – до скорости, гораздо большей. В местах, где были вывешены видеокамеры, Саша предусмотрительно снижал скорость.

Мысли постепенно переключились с «Ниссана» и дороги на травматический пистолет. Александр видел по телевизору, какие ужасные травмы приносила эта «игрушка». Люди после знакомства с резиновыми пулями оставались без глаза, или получали какие-то другие серьёзные травмы. Кого-то всю последующую жизнь мучали жесточайшие головные боли. Никому никаких мучений Саша не желал, но и себе тоже. Мучиться, ревновать, ненавидеть – так жить всю оставшуюся жизнь? Нет, Александр этого не желал. Надо разобраться с этим уродом, с этим, ха-ха, романистом. Убить?! Нет, Саша, вроде, не хотел убивать. Но если сделать несколько выстрелов в голову с близкого расстояния… Сделать? Зачем он вообще взял пистолет?

Саша не знал, что делать. Он – не убийца. Но он – хозяин положения. На его стороне правда. Он имеет моральное право! В его семью влез этот ублюдок! Его никто не приглашал, этого, как его? И теперь эта мразь за всё заплатит. Убью! Убью гада!! Ах, сволочь!

Вскоре «Ниссан» Александра «пролетел» мимо деревянной скульптурной композиции «Два весёлых гуся». Мастерски сотворённые из дерева красивые птицы размером со взрослых медведей были хорошим ориентиром для водителей. Все так и говорили: «доедешь до «гусей» и налево» или «подождите меня возле «гусей».

Через полчаса мимо тех же гусей промчалась белая «Тойота-Корола» с Алиной за рулём. С той Алиной, с которой Лобов так пикантно познакомился на презентации. Женщина в бешенстве шипела вслух:

– Убью! Убью!! Схвачу что-нибудь потяжелее, что попадётся под руку и тресну ему по башке!!!

Эти страшные угрозы были адресованы тому же самому ничего дурного не ожидающему Игорю Лобову. Дело в том, что под воздействием алкоголя после бешеной страсти на кухне ресторана, Игорь в пьяном кураже гелевой авторучкой написал у Алины на груди «Прекрасна». Обладательница так высоко оцененной груди оделась, поправила причёску, подкрасила губки и решила, что смоет этот боди-артный автограф дома. А пока её волновала эта бесшабашная алкогольная ситуация, эти дешёвые сумасбродства, которых, как оказалось, ей не хватало. Она погладила блузку на том месте, где Лобов оставил свой автограф, мол, «ты в моём сердце», и они довольные вышли в зал.

Домой Алина вернулась поздно и сильно «во хмелю». Она уже напрочь забыла о васильевском автографе. И ещё, как назло, она поскользнулась, принимая душ. Дверь в ванную комнату они с мужем никогда не запирали, поскольку жили вдвоём, без детей. Муж услышал шум, зашёл узнать, не нужно ли чем помочь и увидел начинавшую растекаться по груди надпись. Он успел прочесть. Наутро состоялось «выяснение отношений». Алина кое-как отбрехалась, что, мол, это подружки в фитнес-клубе написали. Что они с подружками организовали импровизированное соревнование – у кого грудь красивее, и Алину признали победительницей.

– Что ж не смыла в душе? – усмехнулся муж. – Или ты на презентацию после фитнеса пошла, не приняв душа? Ты хвастаешься, что всегда занимаешься «до седьмого пота». Так и пошла, не смыв всех семи потов?

– Так это состязание мы в душе и устроили, когда всё на виду, а не стянуто купальниками или майками, – ответила Алина. – Как раз после душа подружки и написали, а я покрасовалась надписью как медалью, а потом и забыла о ней.

Было видно, что муж не поверил. И за это Алина возненавидела Лобова. Он был не первым и не десятым её любовником, но всегда тайна отношений «на стороне» сохранялась. И отношения с мужем оставались расчудесными.

Алина любила мужа. Она его уважала, она им гордилась, она по нему скучала, если случались недолгие разлуки, она ему доверяла. Муж устраивал во всех отношениях: и представительный, и ласковый, и сильный. Почти все герои её интрижек «ему в подмётки не годились». Зачем они нужны были ей, эти интрижки? Влекло непреодолимое желание «побеждать» мужчин своим женским обаянием, своей женской слабостью-силой, своей сексуальностью. И почему-то она не могла остановиться на определённом уровне отношений и «зафиксировать» свою победу. Вот, мол, ещё одного олуха я заставила захотеть себя. Нет, так не считается, думала она. Она не могла удовлетвориться победой без окончательной констатации мужского «поражения». Хотя мужчины при этом думали совершенно обратное. Они мнили себя победителями и неотразимыми кавалерами. Да и, действительно, выбирала Алина себе кавалеров «не из последних». Было кем и чем гордиться, иногда.

Конспирацию Алина всегда соблюдала очень тщательно. Её не интересовала людская молва как таковая. Ей даже было бы лестно похвастаться своими победами перед «толпой». Но Алина сохраняла покой мужа, и считала, что своими стараниями по сохранению тайны интрижек она проявляет к нему исключительную и искреннюю заботу.

И вот всем этим прекрасно отлаженным отношениям, похоже, приходит конец. Чёрт с ними, с интрижками. Так, баловство. Но за отношения с мужем Алина готова была драться до последнего. И ей почему-то казалось, что в первую очередь надо наказать Лобова, виновника всех её бед.

5

По окружным подмосковным дорогам к даче писателя приближалась ещё одна машина. Красный маленький «Ситроен» при всех крутых поворотах дороги постоянно выруливал на путь к цели, к этой самой даче, над головой владельца которой сгущались тучи.

«Сгущались тучи» – «избитое» выражение. Тогда – сгущались краски! Нет, «сгущались краски» это вообще «не из той оперы». И всё же – напряжённая ситуация вокруг бывшего проводника становилась тревожней. И владелица красного «Ситроена» могла, да и желала, внести очень большую лепту в это напряжение.

Хозяйкой маленькой машинки являлась проводница Ирина. А какие мысли «носились» в этой немолодой, но очень красивой голове!

Ирина проклинала этого придурка, который не может жить как все люди, потихоньку получая от жизни всё по максимуму, но соблюдая главное правило – не болтать лишнего. А эта сволочь вот чего удумал, написал всё про них. Правда, под другими именами, но какая разница, написал, как будто на видеокамеру снял. Ну, это ему даром не пойдёт! Лишь бы Сашка ничего не понял, он же все книги «этого» читает. А если поймёт, то не поехал бы разбираться. Игорь здоровее, но Сашка за последние годы стал жёстким, пистолет вон купил, пусть и травматический, всё одно – пистолет. Мало ли что случится, а они живут с мужем прекрасно. И из-за какого-то пьянчужки, который возомнил себя Конан Дойлем или ещё каким-нибудь доктором Ватсоном, идиллическая жизнь может прекратиться в одночасье.

Ира последний год вообще(!) мужу не изменяла. Он был лучший. Он им был всегда и таковым остался! И зарабатывает прилично, и деньги только на семью. Да и не деньги главное. Когда она больше зарабатывала, Сашка всё равно был лучший. Хоть как-то и заразил её гонореей. Смешно! У неё было столько мужиков, но единственный раз подцепила какую-то дрянь она именно от мужа. Он сказал, что у него «это» было не с женой единственный раз, случайно как-то получилось. И Ира ему поверила тогда, как продолжала верить и сейчас. Он вымаливал у неё прощение, и торжественно поклялся, что «это» случилось в первый и в последний раз. И Ира снова ему поверила, и продолжала верить и сейчас. Она помнила их разговор дословно: