— Кэт, ответь мне на один вопрос. — Сквозь шорох помех знакомый, пронзительно хриплый голос прожирает хребет до голых пустот, режет слух, вынуждает давиться распухшим в лепешку языком. Живой, твою мать. Живой и вполне боеспособный, подправленная красота и грация Капитана Америка тому доказательство. — Ты еще любишь меня?

В стеклянном гробу телефонной будки закончился воздух. Тишина пронзительная, слишком отчётливая, звучала убедительнее любых слов. Кэтрин молчала, упрямо сжимая челюсти, Рамлоу не дождался в ответ ни звука.

— Мне все понятно. — Короткие гудки обозначили полный и бесповоротный разрыв связи. Во всех существующих смыслах.

========== Глава XXIX ==========

Приказ убрать Кэтрин Пирс, как лишнего свидетеля пришел с самого верха, и Рамлоу решил, что лучше сделает это сам, чем позволит какому-нибудь недоёбку поднять на неё руку.

Несколько часов жизни на бездомной воле, Кэтрин чувствовала себя не более чем язвой на лощёной поверхности города. Кто бы мог подумать, что жизнь может так легко надломиться под гнётом обстоятельств, бросить тебя барахтаться в бесконечном, ледяном океане без спасательного жилета, пока не выбьешься из сил и не пойдёшь на дно. Пирс уже шаркала ногами по илистым камням, кожей ощущая чужой взгляд между лопаток точно как тогда, когда Брок Рамлоу догнал её в косых подворотнях Нью-Йорка. И точно так же, как тогда, Кэтрин сама хотела сдаться.

Он прощался с ней по-своему, просто глядел в худую, ссутуленную спину, ловил полуповорот её бледного лица, когда она смотрела направо и налево, переходя дорогу, ощущал запах её тяжёлых волос в порывах ветра. Ствол с глушителем прижимался к телу под курткой, на лице ― густая щетина и капюшон на самых глазах, не подходить, лишь наблюдать со стороны, и никакого последнего «прощай». Брок знал, что не сможет сделать этого, стоит лишь взглянуть ей в глаза.

Кэтрин бездумно петляла по улицам, пока не зашла в тупик, она не обернулась, даже услышав отчётливый шорох шагов позади себя, не сказала ни слова, почувствовав чужое размеренное дыхание обнажённой шеей, а спиной — холодное дуло пистолета, прямо напротив сердца.

― Роджерс ответит за это. Обещаю. ― За разъебанное «Озарение», за «Гидру», за его карьеру, здоровье и жизнь. За неё.

Глухой хлопок, пуля навылет, беспомощное тело оседает на землю, красота её гаснет среди плевков, окурков и вони мусорных бачков. Исписанные граффити стены и плесень на кирпичной кладке — всё, что отпечаталось ей на сетчатке в последние секунды. Кэтрин жалела, что так и не увидела его лица. Рамлоу не хотел, чтобы она видела его изуродованную рожу.

Где-то на другом конце города Шерон Картер, находясь под гипнозом, негнущимися пальцами вставила в свой табельный пистолет полную обойму, чтобы часом позже точно так же, как Брок, разрядить её в сердце мужчины, которого любит.