После той попытки, остальные абсолютно ничего не принесли группам наемников или киллерам-одиночкам, кроме смерти. Он и его дети в попытках выяснить причины всего этого, пришли к выводу, что двуличные и алчные лидеры развитых стран прознали об открытиях, которые сделал папа Ланиакеи.

Одним из них было открытие полной панацеи организма. Стоит лишь сделать процедуру ввода ее в организм, и вероятность заболевания любой болезнью падает до доли, меньше одного процента. Очень скоро он планировал открыть эту панацею Жанне и Ксю. Он уже опробовал на себе, и все работает идеально.

Есть еще большие открытия, которые он совершил, например, неиссякаемый источник энергии, квантовое перемещение, которым успешно пользуется, и еще много всего, что принесет миру пользу.

У его детей не раз возникал вопрос, если это все так полезно, зачем же его убивать? Да затем, что им это не выгодно. Этим низким существам не выгодна идеальная панацея, машины без бензина или даже электричества, потому что тогда государство и богатые жадные люди у власти будут получать меньше денег, а, следовательно, станут менее влиятельными. Вот они и пытаются всеми силами этого не допустить.

Именно поэтому Егор сейчас и лежит с огромной дырой в теле на месте ребер и медленно, но верно, восстанавливает объем потерянной крови, ткань и энергию. Они не могут объявить его вне закона – попросту не за что, но могут тайно нанимать киллеров, чтобы покончить с ним. Но ничего у них не выйдет.

Самолет начал снижать скорость и окончательно сел на поверхность. Трап опустился, и все четыре девушки вышли из СВВП.

Перед глазами Юли, Ксю и Жанны предстала невероятно красивая картина. Налево и направо простирался берег моря, который почти до самой воды был не песчаным, а травяным. Красивая, зеленая, мягкая и ровная трава легко покачивалась от океанского бриза. Она не росла высокой, еле доставала до лодыжек, но зато была очень густой. Океан предстал еще великолепнее: он блестел своей лазурью вдалеке, а ближе к берегу был светлым, бирюзового цвета. Но это все-таки не было похоже на лагуну. Обычный берег океана. Да вот, все же, не совсем. А у самого берега, на границе песка и травы стоял большой красивый дом из темного дерева. Он располагался сильно в стороне от места, где они приземлились. Постройка выглядела как обычный классический домик у побережья, но и поражала обликом, опережающим время.

Ланиакея повернулась к гостьям и воскликнула:

– Ну что, девушки, добро пожаловать в Лоттергейт! Это ваш дом на ближайший месяц. Да и вообще теперь он будет вашим всегда. Думаю, в будущем вы окажетесь здесь уже не просто гостями. Пойдемте же, я покажу вам все. Только снимите обувь, мы ходим здесь босиком. Оставьте ее в самолете, – неизвестно когда, но дочка Егора уже обнажила свои прекрасные ноги.

Здесь все было ухожено, но при этом никаких следов человека. Будто за этим местом следили, но и не появлялись здесь одновременно: трава растет равномерно и мелко, песок чистый, без мусора, и лежит естественно – никаких следов.

Только сейчас все трое заметили, что волны бьются о берег очень странно: они высоки, но не накатывают на берег дальше определенной точки. Как раз там граница песка и травы.

– Кто следит за этим всем? – Жанне было интересно, как это место остается таким ухоженным, когда здесь почти нет людей, которые могут контролировать все процессы.

– Никто. Не ожидала такого ответа, да? – Ланиакея улыбнулась. – Это место запрограммировано быть идеальным. Вы заметили, что самолеты садятся полностью на землю? Они ведь должны приминать траву при посадке, не так ли? Конечно, заметили. А увидели ли вы, что, когда самолет взлетел, трава вновь стала ровной и не примятой? Ни следа от посадочного контура. По этой же причине, когда вы наступите на нее, попрыгаете, потопчетесь, она вернется в исходное состояние сразу, как вы отведете от нее взор.

– Ланиакея, слушай, но мне все-таки интересно, как вообще это возможно… – неловко начала Ксю, но та перебила ее, сразу поймав мысль.

– Как возможно, что я взрослая девушка и дочь Егора, еле-еле совершеннолетнего парня? На этот вопрос я позже дам развернутый ответ, но сейчас скажу: вы оцениваете ситуацию, полагаясь только на глаза. Вы далеко не самые глупые девушки, но, конечно, понять, как здесь все устроено очень сложно. Я вам расскажу, но позже, наберитесь терпения, мои дорогие.

Они прошли еще немного, и вот, будто из ниоткуда, в траве появилась тропинка. Она поражала своей оригинальностью: вымощена из камней, не таких выпуклых, как обычные камни, но таких гладких, будто это ровный пол. А еще плоские камешки светились, стоит на них наступить. На них был флуоресцентный мох. Сам по себе он не светился (по крайней мере, когда они смотрели на него) а вот, как наступаешь, он рассыпается мягким зеленым свечением. Не на всех был зеленый мох – на некоторых был синий, фиолетовый или комбинированный. Это было очень красиво. Ни одна девушка из трех не осталась равнодушной. Юля встала перед одним из таких камней, слегка наступала босой ногой на него и тут же убирала, глядя на волшебство и улыбаясь. Ее это здорово отвлекало от страха, который она испытывала с момента как переместилась с работы сюда.

Они еще столько всего не видели, а это только тропинка – крупица волшебства в этом огромном мире. Верхом блаженства было ходить по этой тропинке голыми ногами, без обуви и носков.

– Теперь понятно зачем ты попросила снять обувь, – не отрываясь от своего развлечения, сказала Юля, обращаясь к Ланиакее. Она посмотрела на Юлю и, ничего не ответив, просто приулыбнулась уголками губ.

Вот, наконец, они подошли к дому. Его дверь была полностью стеклянной, но ее наличник был из какого-то не совсем обычного стекла… а сама дверь была из матового.

– А что это за стекло такое странное в качестве наличников используется?

– А, это? – Ланиакея пальцем указала на правый наличник. – Это один из самых странных материалов. Вулканическое стекло. Многие знают его под другим названием. Обсидиан. Папа очень ценит его. Очень прочное стекло и красивое, особенно после обработки.

– Так, погодите-ка, а где же ручка? – поинтересовалась Юля, еле оторвавшаяся от тропинки.

Ланиакея не ответила на этот вопрос. Вместо этого она подошла к двери и позвала:

– Афелис, слышишь меня? У тебя гости. Давай, их нужно авторизовать. Подходите по очереди. Не бойтесь, он классный парень.

Пару секунд девушки помялись. Первой решила пойти Ксю. Когда она подошла к двери ближе, заметила, что верхний наличник двери был из очень темного дерева. Такого, что даже сложно отличить от обсидиана. На нем были великолепные узоры, но разглядеть что на них она не успела.

– Привет. Представься, пожалуйста. Полные имя, фамилия и отчество. Пожалуйста, скажи все четко и внятно, и я сразу внесу идентификационные биометрические данные, связанные с голосовой авторизацией.

– Лукьянова Ксения Олеговна.

– Отлично. Теперь, будь добра, полную дату рождения. Параллельно приложи к двери обе руки на расстоянии около пятнадцати сантиметров, пожалуйста.

– 26 января 1995 года. А зачем нужно руки прикладывать?

– Все для тех же целей. Твоя биометрия. Теперь посмотри в глазок («я не видела его, когда подходила…») – голос был мягкий, красивый, бархатный, спокойный и очень приятный. Но все же было интересно чей он. Ксю посмотрела на дверь. Действительно, появился глазок. Окруженный незнакомым материалом и не такой же маленький, как обычный. Он был больше, и он двигался…

– Каким глазом?

– И тем, и другим. По очереди. Это тоже нужно для биометрии. В этом мире, вашим пропуском являетесь вы сами. Папа подумывал дополнить этот набор отпечатком языка, но понял, что это слишком. А может и добавил куда-то, не уверен… Ну вот. Все. Добро пожаловать домой, Ксюша. Меня зовут Афелис. Я старший сын Егора.

– Очень приятно. Но общаться с дверью несколько… странно.

– Не беспокойся. Сейчас ты меня увидишь, когда твои подруги пройдут то же, что и ты.