Коуэн пожал руку Пристли и поинтересовался:
– Как долетели?
В глазах Пристли появились и исчезли лукавые чертики. Его лицо помрачнело. Тяжело вздохнув, он обронил:
– Бывало и лучше.
Коуэн насторожился, бросил вопросительный взгляд на Миллера; тот развел руками, и спросил:
– Так что случилось, Эдвард?
– Хотел покупаться, но не получилось.
– Как?! …Что ты имеешь в виду? – удивление Коуэна переросло в недоумение.
– Над Атлантикой нас так болтало, я уже подумал, отлетался, – с трагическим видом произнес Пристли.
– Спасли ситуацию плавками, – продолжил розыгрыш Миллер.
– Плавки?! …Какие плавки?! …Э-э, о чем вы… – не знал, что и думать Коуэн.
– Я забыл плавки, и купание отменили, – с невозмутимым видом, ответил Пристли.
– Ха-ха! – рассмеялся Коуэн и, подхватив его и Миллера под руки, повел к машине.
Она находилась неподалеку, на стоянке для специального транспорта. Для Миллера и Пристли это служило еще одним знаком того, что Железный Стронг твердо держит в своих руках не только «стейшнс» – резидентуру, а и имеет серьезное влияние на испанские спецслужбы. Коуэн сел за руль. Миллер расположился рядом. Они не виделись больше трех лет, и им было что вспомнить и о чем поговорить.
Пристли впервые находился в Испании и потому с любопытством вертел головой по сторонам. Мадрид производил неизгладимое впечатление. Ближе к центру с его губ все чаще срывались восхищенные возгласы. Здесь все напоминало о былом величии некогда могущественной империи Габсбургов.
Увлеченный разговором с Коуэном, Миллер не заметил, как они подъехали к британскому посольству. Время приближалось к полудню. Солнце подбиралось к зениту, в его ярких лучах старинный особняк выглядел помолодевшим. Коуэн остановился перед воротами и нажал кнопку на панели управления. В ответ мигнул багровый глазок видеокамеры, и створки раскатились. Они въехали во внутренний двор посольства и, пройдя через специальный шлюз, поднялись в особый сектор. В нем, под защитным электронно-магнитным колпаком размещалась мадридская станция – резидентура британской разведки. В безликом коридоре, под неусыпным надзором видеокамер, за крепкими дверьми, в несгораемых сейфах хранились ее главные тайны.
Коуэн проводил Миллера и Пристли в кабинет Стронга. В строгом интерьере постороннему глазу не за что было зацепиться, в нем угадывался характер хозяина. Стронг напоминал собой классический тип англичанина из той старой Англии, что еще существовала в провинции. В поджарой и по-спортивному подтянутой фигуре не было и намека на лишний вес. В горделивой посадке головы и уверенном взгляде серых глаз отражались воинственный дух нескольких поколений Стронгов, верой и правдой служивших Британской империи. Кожа, задубевшая на жгучем южном солнце, глубокие складки-рубцы у кончиков губ и седина, обильно усыпавшая жесткий ежик волос, говорили: жизнь Стронга была полна приключений и испытаний. В пятьдесят четыре года он сохранил подвижность не только в движениях, но и в мыслях. В его небольших, медвежьих глазках, прятавшихся над низко надвинутыми надбровными дугами, угадывался цепкий и недюжинный ум.
Миллер и Пристли, переступив порог кабинета, невольно вытянулись и представились. Стронг прошелся по ним строгим взглядом, отодвинул в сторону стопку досье, поднялся из кресла и прошел навстречу. Обменявшись крепким рукопожатием, он пригласил занять места за столом заседаний и сразу перешел к делу.
– Господа, я получил указание Мистера Си оказать вам всемерную помощь в работе по Немедленному. С чего начнем?
– Если не возражаете, сэр, то я и мистер Пристли хотели бы ознакомиться с последними материалами на Немедленного, – высказал просьбу Миллер.
– О'кей! Они здесь. – Стронг похлопал рукой по досье и уточнил: – У вас есть конкретный план работы?
– Да, конечно, сэр! – подтвердил Миллер и поспешил заверить: – С учетом материалов, полученных вашей резидентурой на Немедленного, в него будут внесены необходимые дополнения.
– Разумно, – согласился Стронг и предложил: – Тогда начнем с плана. Как вами видится совместная наша работа?
Миллер и Пристли, дополняя друг друга, приступили к докладу. В лице Стронга они имели дело с опытным профессионалом, и потому старались избегать общих фраз и пространных рассуждений. Он внимательно слушал, изредка уточнял отдельные детали и цепким, изучающим взглядом, продолжал присматриваться к Миллеру и Пристли. Это не было праздным любопытством, Стронг пытался заглянуть в будущее британской разведки. Через год, другому поколению миллеров и пристли предстояло прийти на смену ему и тем немногим могиканам из 60-х годов, кто сражался в тайной войне с грозным КГБ.
В августе 1991 года этот многоликий советский монстр рухнул вместе с Советским Союзом. Казалось, вслед за ним, канет в небытие и извечный враг Британии – Россия. По ее окраинам полыхало пламя кровопролитной гражданской войны. Террористические акты сотрясали города. На Северном Кавказе, в Поволжье и в Сибири подняли головы сепаратисты. Они провозглашали независимые республики и кроили территории таможенными и заградительными блокпостами. Заводы, фабрики остановились, на улицах оказались миллионы озлобленных безработных. Провинция погрузилась в ужасающую нищету и была отдана во власть жестоких банд. Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и другие мегаполисы напоминали Чикаго 30-х. На улицах средь бела дня происходили перестрелки вооруженных до зубов бандитов, на воздух взлетали машины криминальных главарей. В самом сердце России, в Москве в непримиримой схватке за власть сошлись президент Борис Ельцин и Верховный Совет. И, когда иссякли слова, в октябре 93-го заговорили пушки. По его приказу, на глазах всего мира, в центре Москвы танки подвергли обстрелу российский парламент.
В те дни в Лондоне, Париже и Вашингтоне многие полагали, Россию постигнет судьба СССР. Но так не считал Стронг, так как слишком хорошо знал русских. В 70-х годах, в Бейруте он лицом к лицу схлестнулся с ними в тайной войне, и потому не питал иллюзий. В начале 1992 года, когда в кровавом хаосе, охватившем Россию, на месте КГБ возникла многоголовая гидра: Служба внешней разведки, Федеральная служба контрразведки и Федеральное агентство правительственной связи, многие в МИ-6 скептически относились к прогнозу Стронга, что не пройдет и нескольких лет, как она будет представлять серьезную угрозу национальным интересам Британии. Минуло всего два года, и его мрачные предсказания сбылись. К 1994 году российские спецслужбы, оправившись после жестоких чисток «демократической метлы», показали зубы и все чаще демонстрировали прежнюю жесткую хватку.
Стронг слушал Миллера, Пристли, наблюдал за ними и пытался понять, способны ли они встать вместо него в строй и противостоять растущей русской угрозе. В их суждениях и оценках он находил подтверждение словам Спеддинга. Старина Дэвид не ошибался, когда говорил о них как о будущей надежде. Оба обладали гибким умом, их отличали неуемная жажда заявить о себе, а главное то, что дано немногим, в них присутствовал талант вербовщика-агентуриста. Наиболее ярко эти качества проявлялись у Миллера. Стронг задержал взгляд на нем.
Смуглый оттенок кожи, темные, густые волосы и брови, живые, напоминающие перезревшие маслины глаза говорили: в Миллере течет горячая южная кровь. И не просто южная, а кровь испанского аристократа, жизнь которого прошла в высшем британском обществе. Это находило отражение в речи, в манерах и в элегантном костюме, с шиком сидевшем на его стройной, спортивной фигуре.
«Мачо и денди в одном лице, – подумал Стронг. – Ну, нет, Артур, не совсем так!..
В Миллере нет слащавости мачо и пресыщенности лондонского денди. Боксерский подбородок говорит о твердой воле. Умен, интересен как собеседник, обаятелен и вызывает доверие. Обаяние и доверие вот то, что требуется первоклассному агентуристу-вербовщику. Старина Дэвид не зря связывает с тобой большие надежды», – сделал вывод Стронг и обратил взгляд на Пристли.
