Тихий стук в дверь побуждает меня повернуть голову в том направлении. Никто не знает, где мы остановились, поэтому нежданный визитер чертовски меня пугает.

Я подскакиваю на ноги и вытираю лицо подолом футболки. Открываю дверь и сначала никого не вижу, пока не опускаю глаза на четыре фута вниз. Там стоит маленькая темноволосая девочка в розовом платье с прижатым к груди плюшевым медведем.

— Да? Да? — все, что она говорит. Очевидно, что она все еще в возрасте, когда дети лепечут.

Я хмурюсь, когда женщина из дальней части коридора подхватывает девочку на руки. Глядя на меня, она кривится, вероятно, напуганная моей возвышающейся фигурой.

— Простите. Нет. Нет. Анна. Останься с мамочкой.

Я шокирован, и впервые в жизни, клянусь, я стал свидетелем чуда. Я просил знака, и мужик сверху однозначно послал мне его.

В этот момент для меня становится ясным, что мне нужно сделать. Мне нужно найти способ, все уладить с Анной и послать к чертям все плохое, что может случиться, ведь я буду бороться, чтобы удержать ее и моего ребенка в безопасности до самого последнего вздоха.

Стремясь скорее увидеть Анну и унижаться, чтобы заслужить ее прощение, я бегу назад в отель, где, знаю, остановились все борцы. Я врываюсь через дверь и пересекаю линию перед стойкой консьержа.

— В какой комнате остановилась Анна Кортез?

Женщина, явно сконфуженная моим поведением, смотрит на меня упертым взглядом сучки.

— Мы не можем разглашать подобную информацию. А теперь, если не возражаете, не могли бы вы отступить за линию?

— Отлично, — говорю я. — Не хотите говорить мне, тогда я просто пройду все коридоры в поисках ее. Думаю, начну с лобби. Анна! Анна?

Мой голос привлекает внимание целой комнаты, и каждая голова поворачивается в моем направлении.

— Сэр! Потише. Пожалуйста, сэр!

Женщина продолжает пытаться, но я ее игнорирую и начинаю идти к лифтам, когда мужчина, которого я узнаю по встрече в Атланте, подходит ко мне.

— Ты что, сумасшедший? Ты не можешь ходить вокруг и вот так звать мою дочь.

Я смотрю на отца Анны.

— Что вы здесь делаете? Она не хочет видеть вас.

Он щурится.

— Могу сказать то же самое о тебе. Я слышал, что ты сделал. Обрюхатил мою девочку, а потом свалил. Что случилось с теми проповедями, которые ты мне читал, а? Те же правила неприменимы к мистеру Суперзвезде?

Он прав. Я действительно дал ему первое место за неправильное обращение с ней, а позже сам вел себя не лучше.

— Вы правы. Я облажался. Но я сделаю все, чтобы вымолить у нее прощение.

Мистер Кортез вздыхает и чешет подбородок.

— Моя дочь простит тебя, потому что она хорошая девочка и знает слова из Хорошей Книги: «Прощайте, и прощены будете».

— Лука, книга шестая, стих тридцать семь.

Когда он цитирует строчку из Священного писания, я вспоминаю, как ребенком читал этот отрывок снова и снова, желая, чтобы бабушка применяла это правило к себе каждый раз, когда говорила, что ненавидит меня.

Он удивленно поднимает брови.

— Ты знаешь Его слово?

Я киваю.

— Да. И верю в то, что он свел нас намеренно. Она мой ангел и охраняла мою жизнь со дня нашей встречи.

Отец Анны зачесывает назад темные волосы, пока обдумывает то, что я говорю.

— Она в комнате четыреста тридцать два.

Мы далеко не друзья, но, кажется, теперь достигли понимания, когда дело доходит до наших с его дочерью отношений.

Мои губы складываются в тонкую линию, и я киваю.

— Спасибо.

Поворачиваюсь и направляюсь к лифтам, вскакиваю в первый открывшийся, нажимая кнопку четвертого этажа. Добираюсь до комнаты и делаю глубокий вдох, прежде чем поднимаю руку и стучу в дверь.

Когда дверь открывается, там стоит не Анна, а парень, которого я был готов убить раньше, и он не выглядит очень радостным при виде меня.

Засовываю руки глубоко в карманы, дабы он знал, я здесь не для того, чтобы создавать проблемы.

— Анна здесь?

Мужчина не делает шаг, чтобы свалить с моего пути, и я впечатлен, даже после того, что я с ним сделал, он настолько отважен, что остается на месте.

— Не думаю, что прямо сейчас она захочет тебя видеть.

Я тяжело сглатываю.

— Знаю, я облажался. Хотя бы позволь войти и извиниться перед ней.

Он качает головой.

— Ты достаточно обидел ее. Почему бы тебе...

— Хорхе, — зовет Анна из глубины комнаты, — все в порядке. Пропусти его.

Хорхе? Тот самый Хорхе, за которого она должна была выйти замуж? Оцениваю его с головы до ног и понимаю, почему ее отец выбрал для нее парня типа него. Он полная моя противоположность во всем и, может, заслуживает ее больше, чем я, но я отказываюсь позволять ему забрать ее.

Хорхе отходит, и я прохожу мимо него. Анна, подогнув под себя ноги, сидит посередине кровати, лицо красное и опухшее от слез. Господи, я кусок дерьма из-за того, что сделал с ней.

Женщина с такими же темными волосами и зелеными глазами, как у Анны, встает с кровати и приближается ко мне с вытянутой рукой.

— Мария Кортез. Мать Анны.

Я киваю, отмечая явное сходство:

— Ксавьер Колд.

— Я поняла, — отвечает она. — Моя дочь хорошая девочка. Поступи с ней правильно. — Она поворачивается к Анне. — Если я тебе понадоблюсь, позвони мне, mija. Наше предложение о возвращении домой всегда в силе.

Анна кивает.

— Ладно.

Мария целует Анну в макушку и направляется к двери.

— Идем, Хорхе.

— Вам не кажется, что мы должны остаться? — спрашивает он, когда она проходит мимо.

Она берется за ручку двери.

— Нет. Они могут все решить сами.

Хорхе вздыхает — несложно заметить, что Анна, может, и не питает к нему больше никаких чувств, но он по-прежнему любит ее, и ему чертовски больно оставлять ее со мной. Однако он послушный парень и делает, как его попросили.

— До свидания, Анна.

Когда мы остаемся одни, я прочищаю горло.

— Когда ты узнала о ребенке?

— После самого первого шоу, на «Напряжении». Я упала, и мне пришлось провериться у тренера. Они проверили меня на наркотики и дали тест на беременность, — она затихает на минутку. — Я пыталась дозвониться и сказать тебе, но ты никогда мне не отвечал.

Все начинает складываться. Она была расстроена не только из-за того, что думала, будто я бросаю ее, но и проходила через какое-то реальное дерьмо, а меня не было рядом.

— Прости меня, Анна, за все. Я поступил неправильно. Хотелось бы мне вернуть время и все исправить. — Она даже не смотрит на меня, и я знаю, что сильно ее обидел, но мне нужно увидеть ее глаза, чтобы я мог сказать, о чем она думает. — Анна...

— Прости, Ксавьер, я не могу...

Еще до того, как у нее будет возможность закончить предложение, я падаю на колени рядом с ней.

— Что бы ты ни собиралась сказать, не надо. Пожалуйста, не надо. Анна, посмотри на меня. — Она неохотно переводит на меня взгляд. — Не заканчивай это. Не заканчивай с нами. Я сделаю все, что захочешь, чтобы ты осталась со мной. Я не могу жить без тебя, Анна.

Она пожимает губы, глядя мне прямо в глаза:

— Тогда расскажи правду, Ксавьер. Расскажи все, что скрываешь от меня. Помоги понять тебя и то, почему ты продолжаешь отталкивать меня.

Я сцепляю пальцы на кровати перед собой, а потом роняю голову на руки. Если я расскажу ей все, ее мнение обо мне может измениться. Не хочу ее жалости, никогда не хотел, но, если демонстрация демонов моего прошлого — это то, что заставит ее остаться, я расскажу все.

Я поднимаю голову и делаю глубокий вдох.

— Откуда ты хочешь, чтобы я начал?

— Сначала, — шепчет она. — Поговори со мной вместо того, чтобы все время злиться.

И так это начинается. Я углубляюсь в ранние детские воспоминания о хороших временах, которые провел с мамой, а потом — как настало действительно тяжелое время, когда она узнала, что отец, кем бы он ни был, никогда не вернется. Я рассказываю ей о наркотиках, о жизни с бабушкой, побоях, которые она мне наносила, и, наконец, о моей жизни на улице, где я ради денег совершал такие поступки, которые сделали из меня монстра.