- Сволочь, - говорит она. - Дрянь поганая.

- Кто сволочь? - спрашивает Юля.

- Дядя Андрей.

- Не думай о н?м. Его уже считай нет, - говорит Юля. - Его теперь в землю закопают.

- Вс? равно сволочь, - с удовольствием повторяет ругательство Мария. Раньше ей не разрешали ругаться, и она вообще не понимала, зачем знает подобные слова.

- Хочешь, пойд?м ещ? одного прибь?м?

Мария поворачивает голову и смотрит на Юлю, но та не сме?тся.

- Так что, пошли? Боишься?

- Нет, - отвечает Мария, но губы е? противно дрожат.

- Я буду убивать, -говорит Юля. - Я. Ты будешь только смотреть, - она вдруг улыбается какой-то ясной, ласковой улыбкой, и тихо сме?тся, и Мария, сама не зная почему, тоже сме?тся, вытирая запястьем землю с лица.

Они шатаются по ночным улицам, не зная своего пути, они движутся в темноте между безжизненными строениями, как маленькие астероиды в тени пылевых облаков, фонари же словно большие космические светила проплывают мимо Марии, шаги е? легки, и ноздри дышат ароматом смерти. Смерть вокруг не?, подобная бескрайним полям белых цветов, объятым тишиной, подобная опустившейся к самой земле Луне, веющей морозом своей вечности, и Мария больше не боится заблудиться в т?мных улицах, потому что ей вс? равно, где быть в этом безмолвном некрополе, над которым ей дана неведомая власть.

Наконец они встречают человека, медленно идущего в древесной тени, это молодой мужчина, наверное студент, он среднего роста, одет в летние брюки и рубашку с коротким рукавом, на руке его сверкают часы. Мария не замечает в н?м особь своего вида, инстинктивно замедляя шаг, она - охотник, подкрадывающийся к пасущемуся на ночной поляне оленю, он для не? и вправду олень, сильный и красивый зверь, живущий в таинственном мире спящих квартир и парадных, она смотрит на спортивную фигуру носителя времени, на его белые кроссовки, на его невидящее лицо, по которому бегут тени листьев, она чувствует таящуюся в н?м силу, опасную для человека.

Юля, оставив Марию, пересекает узкую проезжую часть, и спрашивает у прохожего, который час. Он останавливается, он поднимает руку с часами в пятно фонарного света и точно называет время своего конца. Юля приникает к нему, обвивает руками его шею и, приподнявшись на цыпочки, доста?т ртом до его лица. Они целуются, и прохожий бер?т Юлю рукой за спину, притягивая ближе к себе, так что е? испачканная кладбищенской земл?й рубашечка полз?т вверх и обнажает часть талии. Пальцы Юли скользят по его волосам, она тр?тся о него грудью и животом, потом, вдруг резко оторвав рот, кусает в шею. Вс? происходит молниеносно и беззвучно, как из быстро отв?рнутого крана через щеку Юли выхл?стывается фонтан крови, оставляя широкий стекающий след, они оба д?ргаются, прохожий хватает рукой Юлю за волосы, чтобы оторвать от горла, и тогда она опускает правую руку, в которой у не? есть что-то, и этим бь?т его в живот, раз, раз, раз. Он кренится впер?д и падает, валит е? на асфальт, она выворачивается из-под него, он д?ргается, с хрипом поднимаясь на колени, кровь вырывается из его шеи вбок, как из сифона.

Воистину живуч он, неведомый путник ночи, вышедший из ниоткуда в никуда, прижав руку к прокушенной шее, он хрипит и д?ргает головой, пытается встать, чтобы ударить Юлю, но боль в животе перекашивает его, уже стоящего только одним коленом, хрип превращается в ругательство, в тяж?лый стон, и тогда Юля, отступившая на шаг, хватает его за волосы и быстро бь?т в лицо, теперь Мария ясно различает, что в руке у не? нож. Именно нож наполняет Марию отвращением, острое железо, рвущее живую человеческую ткань, заставляет е? почувствовать чужое страдание. Она непроизвольно вскрикивает и отворачивается, зажмуривая глаза и, прижав согнутые локти к бокам, силится преодолеть тошноту. Ей делается холодно от выступивших капелек пота, и Мария просто садится на асфальт, потому что так ей легче не упасть в обморок. Тошнота не отступает и беззвучие шумит в ушах.

- Пошли, - говорит Юля, стоя над ней. Лицо е? и рубашка забрызганы кровью. Мария кивает и бледно улыбается, стараясь не выдать давящей на горло тошноты. - Ты можешь идти? Ты, наверное, крови боишься.

Мария снова кивает, соглашаясь, что боится крови, и совершенно не понимает, как ей встать. Юля тянет е? за руки, и, опираясь на е? спокойное тело, Мария вс?-таки вста?т и медленно бред?т куда-то, облизывая губы и думая только о рвоте.

- Рви сюда, - говорит Юля после мучительного пути, нагибая Марию к ч?рному кругу урны. Марию рв?т неудобно, с болью и кашлем, Юля терпеливо держит е? за плечи, из урны сильно воняет м?ртвыми пирожками с мясом. После рвоты Мария чувствует себя в огромном зале ночи с белыми фонарями школьницей, провалившей некий таинственный экзамен.

Из дырки в лежащем посреди газона шланге Юля бер?т пригоршней воду и умывает лицо. Они пришли в странное место, заброшенный дворик, Мария видит провалившийся каменный забор, заросли лопухов и посреди зарослей проржавевший автобус, кажущийся погрузившимся в землю, потому что у него нет кол?с. Окна автобуса разбиты, уродливое пучеглазое лицо оскалено в судороге смерти. Умывшаяся Юля входит в лопухи и манит Марию за собой. Марии слышится, что где-то за деревьями, в невидимой отсюда квартире, играет посреди ночи ч?рный рояль.

По прогнутым ступенькам, налитым гнилой водой, они влезают в салон, пахнущий истлевшим паралоном кресел и испражнениями. Мария ничего не видит в темноте и ощупывает ногой пространство каждого шага, боясь порезаться о разбитое стекло или наступить на кучу пом?та. Потом впереди вспыхивает свет, это Юля зажигает спичку, она на заднем сидении, и возле не? стоит железный тазик, и в тазике - белые черви, кишащие на зловонной мясной каше. Юля расст?гивает рубашку на груди, доста?т из-за пазухи окровавленный кусок и бросает его червям. Мария никогда не видела полового члена, но понимает, что это кусок прохожего, и что вс? мясо в тазике точно такое же. Она отворачивается и, прежде чем е? выташнивает на соседнее кресло, она да?т себе клятву: никогда больше ничего не есть. Она кашляет, закрыв глаза, и не видит, как Юля ловит рукой взлетающих из тазика мух и ест их.

Следователь милиции Олег Петрович Коровин, сидя вечером в сво?м прокуренном кабинете, пь?т из чашки с отбитым краем гадостно-горький кофе и смотрит на растения, умирающие в горшках на окне. Жизнь Олега Петровича длится подобно желтению этих растений, не выносящих никотиновой духоты и чахнущих под бледным светом, проникающим сквозь запыл?нное стекло. То, что Олег Петрович сейчас взял из чашки ртом, ему хочется немедленно выплюнуть, пусть даже прямо на пол, но он глотает, и горечь древесного угля обжигает ему горло так, что вс? тело содрогается от затылка до икр. Кофе сварено в буфете молодой и блудливой продавщицей Катей, с которой Олег Петрович уже пять раз спал на кожаном диване в кабинете после работы. Катя щуплая, некрасивая и сильно потеет противным, холодным потом, словно ей чего-то постоянно страшно.