— Юки, послушай…

В ответ Юки закрывала книгу и старалась немедленно уйти.

Сохэй пытался заговорить с ней даже во время уборки кабинета.

— Юки… ну послушай…

— !..

— Эй, Юки… — он шёл за ней по пятам, не выпуская из рук метлы.

Юки решила, что в классе лучше появляться как можно реже, и начала проводить перемены в библиотеке. Однако Сохэй и тут не оставлял её в покое.

— Юки…

— !..

— Юки, послушай!

Юки выскочила из библиотеки. Она побежала вниз и уже миновала половину лестничного пролёта, когда громкий голос Сохэя вынудил её остановиться.

— Скажи уже честно!

Юки вздрогнула и замерла. Она увидела своё встревоженное лицо в зеркале на лестничной площадке. Девочка постаралась принять невозмутимый вид и посмотрела наверх.

— Чего?

— Что я тебе такого плохого сделал? — послышался неуверенный вопрос. Сохэй и сам явно нервничал.

— Ничего не сделал.

— Не может быть, чтобы ничего.

— Ничего.

— Ты просто невзлюбила меня, потому что я новенький, ведь так? — убеждённо выпалил Сохэй.

— Я же сказала, нет! — в сердцах воскликнула Юки.

— Тогда почему убегаешь?!

— Не убегаю!

Юки оборвала разговор и спустилась вниз. Она чувствовала, как в душе бушует буря. Ей нужно было остаться одной. Девочка зашла в темноту под лестницей, постучала себя по груди и проговорила:

— Три подарка приносили, осьминогам раздарили, три подарка приносили, осьминогам раздарили…

Послышались шаги Сохэя.

— Подожди же.

Надо бежать. Но куда? Где можно спастись от этой напасти?

Юки бросилась прочь по коридору первого этажа. Ей казалось, она сейчас взорвётся. И она изо всех сил терпела: «Три подарка приносили, осьминогам раздарили. Три подарка приносили, осьминогам раздарили…»

Юки никогда ещё себя так не чувствовала. Она совершенно не знала, что делать. Абсолютно.

Девочка открыла парадную алюминиевую дверь и вышла в обсаженный ипомеями двор. Но Сохэй всё не отставал.

Юки пролетела вдоль здания и уже протянула руку, чтобы открыть другую дверь и забежать внутрь… Но дверь оказалась заперта. «Три подарка приносили, осьминогам раздарили».

Сохэй приближался.

«Три подарка приносили…»

Бежать больше некуда.

Юки прислонилась к стене и закричала охрипшим голосом:

— Не подходи!

Она сама не ожидала, что голос прозвучит так жутко.

— !..

Сохэй дёрнулся, замер, а затем обеспокоенно протянул руку.

— Ты…

— Не приближайся ко мне!

Она рефлекторно оттолкнула его. В её груди проснулась какая-то жажда крови. Нужно сдерживаться любой ценой.

— Ты что делаешь?!

— Не трогай меня!

— Эй, Юки! Юки!

Юки отчаянно замахала руками, а Сохэй попытался поймать их.

И тогда терпение Юки лопнуло. «Я же сказала не трогать меня».

Казалось, вся её кровь разом вскипела. По школе разнёсся звериный рык. В следующий миг острые когти полоснули по уху Сохэя.

Тот сразу схватился за голову и опустился на корточки. Капли крови упали на бетон.

— Уф… уф… уф!.. — тяжело дышала Юки.

Она опустила взгляд на свою левую руку: окровавленные волчьи когти. Юки смотрела на них, начиная понимать, что натворила непоправимое.

Хану вызвали в школу прямо с работы. Сообщили, что случилось неслыханное: Юки ранила одноклассника. Кое-как отпросившись с работы, Хана запрыгнула в джип и понеслась в город.

На ватных ногах она подошла к приёмной директора и открыла дверь.

— Простите, что вызвали с работы, — встретили её слова классного руководителя Танабэ.

Директор стоял, сложив руки за спиной, и молча смотрел на Хану. Дышалось в кабинете с трудом. В углу одного из диванчиков сидела Юки спиной к матери. В углу другого дивана — мать мальчика и сам пострадавший с забинтованной головой. Душа у Ханы ушла в пятки.

Мать мальчика встала, держа сына за руку, и вперилась в Хану взглядом.

— Вы хоть представляете, сколько крови у него из головы вытекло?

— Из уха, — мальчик отмахнулся от руки матери.

Хана прошла к дочери, чела на корточки и попыталась заглянуть ей в лицо.

— Юки.

Та не поднимала глаз. Лишь сидела растрёпанная и упрямо, словно во сне, разглядывала пол.

Танабэ опёрся руками о спинку её дивана.

— Мы её столько спрашивали, а она всё молчит.

— Ты правда ранила его?

— …

— Извинилась?

— …

Юки прикусила губу и отвернулась. Очевидно, нет.

— Извинись, — тихо шепнула Хана.

— …

— Извинись прямо сейчас, — мягко, но настойчиво повторила она и встала.

За ней обречённо поднялась Юки и голосом умирающего выдавила:

— Прости.

Хана проследила взглядом за движением её губ, повернулась к матери мальчика и низко поклонилась.

— Приношу глубочайшие извинения.

Повернулся и директор.

— Итак, многоуважаемая мать Сохэя-куна, поскольку все расходы на лечение покроет школьная страховка…

Но мать мальчика продолжала сверлить Хану взглядом.

— Вы же не думаете, что отделаетесь кивком?

В приёмной словно похолодало.

— Что, если он, не дай бог, оглохнет на одно ухо? — продолжала мать, глядя на по-прежнему склонённую Хану. — Ответственность за детей несёт родитель. Вы возместите ущерб? Дом продадите или кредит возьмёте — меня не волнует.

Директор попытался успокоить разошедшуюся женщину:

— Ну вы понимаете, сейчас не время о таком…

— Я не уйду, пока не услышу её ответ.

Но тут, не поднимая головы, в разговор шёпотом вмешался Сохэй:

— Волк.

— Что? — переспросила его мать.

— Это сделал волк, — Сохэй не сводил глаз с пола.

Хана ахнула. Юки молчала и смотрела в сторону. Сохэй внятно повторил, обращаясь ко всем собравшимся:

— Это был волк.

— Сохэй? О чём ты говоришь? — мать взволнованно потрясла сына за плечо.

Но Сохэй упрямо смотрел в пол.

Хана тоже не смогла поднять взгляд.

В кабинете четвёртого класса стоял шум и гам.

— Куда он делся?

— У него голова замотана.

— Да ладно, серьёзно?

— Хватит уже.

— Не думала, что Юки-тян может…

В кабинет вошли Юки и Танабэ. Класс резко смолк. Дети быстро расселись, затаили дыхание и стали ждать, что будет.

Всё ещё растрёпанная Юки брела к своей парте, словно призрак. В обращённых к ней взглядах сквозили жалость и любопытство.

— Что случилось с Сохэем-куном? — спросил один из ребят у Танабэ.

— Домой отпустили.

— Почему?

— Из-за раны.

— Как это случилось?

— Понимаете…

— Кто его ранил?

— Э-э-э…

Собравшаяся было сесть Юки не выдержала и выбежала из класса.

Снова поднялся шум.

— Тихо! Тишина в классе!

Танабэ пытался успокоить детей, но гул никак не утихал.

Хана ждала Юки на парковке. Хотя в класс её дочь шла за сумкой, вернулась она с пустыми руками и молча села рядом с матерью.

Хана ничего не сказала, просто сидела и ждала. Тишину нарушал лишь тихий гул двигателя.

Наконец, Юки заговорила.

— Не сработал.

— …

— Заговор. Я пыталась много раз.

— …

— Меня выгонят из школы?

— …

— Мы больше не сможем жить в нашем доме?

Хана взглянула на дочь.

— Прости, — по лицу дочери ручьями текли слёзы. — Прости, мама, прости.

Юки громко разревелась.

Хана протянула руки и крепко прижала её к себе.

— Всё хорошо, не плачь. Не надо. Всё будет хорошо.

Хана обнимала девочку, пока та не успокоилась. Она вновь осознала, что только сама способна защитить дочь. Пусть даже ценой того, что её вышвырнут на обочину жизни.

Маленький красный джип ещё долго стоял на полупустой парковке.

Юки перестала ходить в школу. Целыми днями не высовывала головы из-под одеяла. Почти перестала есть. Хана не настаивала.

Ей вспомнились слова мальчика: «Это был волк».