Впрочем, когда школьная жизнь началась по-настоящему, к Юки вернулось прежнее жизнелюбие. Помогла ей в этом одноклассница по имени Сино, с которой они каждое утро вместе ездили на автобусе. Сино всю дорогу разговаривала с Юки и стала её первой подругой. Она оказалась дочерью владельца городского строительного магазина и, благодаря перенятому от отца умению мягко направлять людей, сумела познакомить новую подругу с остальными девочками.

Хоть Юки так и осталась новенькой, но — благодаря Сино — с лёгкостью влилась в коллектив. На уроках она изо всех сил тянула руку и всячески красовалась перед учителями, в обед съедала всё без остатка, а на переменах так носилась по лестницам и коридорам, что частенько получала замечания. Она была на редкость проворна, поэтому в беге с лёгкостью обходила хилых мальчиков. И это, к её удовольствию, вызывало восторг и изумление одноклассниц. Походы в школу как-то вдруг начали ей нравиться. Первоклашка нетерпеливо ждала каждого утра.

Хана с надеждой смотрела вслед дочери, уносящейся вдаль с ранцем на спине. Как мать волчьего ребёнка, она радовалась тому, что пока всё обходится, как просто мать — довольному лицу своей дочери.

Молодая женщина пошла в администрацию, чтобы впервые с рождения Амэ и Юки запросить детские пособия. Без них Юки слишком тяжело было собирать в школу. Конечно, Хана могла бы подать заявление и раньше, ведь они уже долго жили, затянув пояса, и ей бы не отказали. Но она так боялась — вдруг секрет детей раскроется? — что держалась от государственных учреждений подальше. Однако если уж Юки пообещала, что справится, то Хане и подавно отступать нельзя.

Заполнить документы оказалось на удивление просто.

— Я всё, — она вернулась к ждавшему её Амэ.

— Смотри, — сын указал на доску объявлений, которую разглядывал из-под надвинутой на самый нос шапки.

На доске висело объявление, приглашавшее на подработку в лесной заповедник Ниикава. По углам его разместили фотографии птиц, растений, а также волка в клетке.

Волка.

Хана пристально смотрела на фотографию.

Лесной заповедник Ниикава располагался на склоне холма неподалёку от администрации. В нём занимались наблюдениями за дикой природой и давали природоохранное образование. С 1984 года он находился в ведении Департамента окружающей среды. Заповедник занимал территорию более ста гектаров и утопал в зелени, а в самом сердце его находился центр наблюдений за дикой природой, куда и направились Хана с сыном.

Внутри их встретили огромные плакаты с изображениями лесных пейзажей. В павильоне проходила выставка «Родная природа», к каждому пейзажу добавили фотографии типичных для этой местности деревьев, цветов, животных и насекомых, чтобы у посетителей создавалось более полное представление о лесных экосистемах.

Хана невольно засмотрелась. За спиной раздался голос:

— Добро пожаловать! Пройдёмте.

— А, хорошо.

К ней обратился мужчина среднего возраста по имени Тэндо, директор и действующий исследователь заповедника. Он как раз собирался провести экскурсию для школьников и пригласил Хану присоединиться.

Они отправились по пешеходному маршруту. Мужчина рассказывал школьникам о птицах и деревьях, перебросился парой слов с добровольцами, помогавшими с очисткой болота, и остановился, чтобы приветливо побеседовать с исследователями из университета. Хана ходила за ним по пятам и записывала каждое слово.

По возвращении в административный центр Хана и Тэндо зашли в конференц-зал, где в тишине пустого помещения тоскливо тянулись ряды белых маркерных досок.

— Наблюдатели занимаются не только охраной природы. Они расширяют ареалы обитания диких видов, проводят полевые исследования, следят за здоровьем животных и растений. Это три столпа, на которых держится заповедник и которые, в свою очередь, держатся на труде наблюдателей и добровольцев. Работы много, работа разная — нашим людям приходится быть и специалистами, и разнорабочими. Собственно, мы для того и нанимаем новых работников, чтобы разгрузить наблюдателей… Скажу честно: платят у нас очень мало. Можно сказать, мы лишь оплачиваем будущим наблюдателям расходы на исследования. Даже школьник может зарабатывать гораздо больше. И всё же вы… — Тэндо улыбнулся и посмотрел на Хану, — хотите у нас работать?

После небольшой паузы Хана неуверенно спросила:

— А правда… что у вас есть волк?

Тэндо отвёл Хану и Амэ в зверинец.

Волк жил в чистом и просторном вольере, освещаемым солнцем через прозрачную стеклянную крышу.

Он разлёгся у бетонной стены и недоверчиво поглядывал на неожиданных посетителей. Светло-коричневую шерсть покрывали пятна, напоминающие грязь.

— Восточный волк, — шёпотом пояснил Тэндо.

— Какой он тихий.

— Возраст, что поделаешь.

В дверях показался работник и обратился к Тэндо:

— Директор, можно вас на секунду?..

— Прошу извинить.

Тэндо вышел из зверинца.

Хана дождалась, пока он закроет дверь, села рядом с Амэ на корточки и посмотрела в глаза волку.

— Приятно познакомиться. Мы пришли к вам, потому что о многом хотим узнать.

Хане показалось, что зверь понял её слова. Восточный волк неспешно поднялся. Хана взяла Амэ за плечи, словно демонстрируя его животному.

— Это волчий ребёнок. Его отец, волк, погиб. Я мать, но не знаю, как воспитывать волчат. Можно спросить, как вы стали взрослым?

— …

Волк пристально смотрел на женщину сквозь прутья решётки. Хана подвинулась ещё ближе.

— Вы не могли бы рассказать нам, как росли в лесу?

— …

Волк продолжал сверлить их тревожным взглядом. Он словно оценивал мальчика. Потом вдруг опустил морду, раздражённо повернулся и снова лёг у стены. Амэ даже показалось, будто он поджал губы.

— …

Хана всё продолжала спрашивать, но волк не отвечал. Иногда он едва слышно кряхтел, но, скорее всего, из-за неважного здоровья.

— …

Хана расстроенно поднялась на ноги.

Вскоре вернулся Тэндо и стал объяснять:

— В своё время его купил один богач, получив специальное разрешение. Потом он умер, волка никто взять не смог, и он попал к нам. А родился вроде бы в Московском зоопарке.

— Так он не дикий?

— По-моему, в зоопарках дикие волки вообще редкость. Там за ними поколениями ухаживают.

Затем Тэндо пустился в рассказы о том, как к ним попадали раненые птицы, дикие еноты и прочие животные, как их лечили, а затем пристраивали в более подходящие места. Амэ не сводил с волка пристального взгляда.

Когда они вышли из заповедника, уже совсем стемнело.

Домой они ехали в полупустом автобусе. Хана решила, что будет работать в заповеднике. Может, она и могла научить детей человеческой жизни, но насчёт волчьей была совсем не так уверена. Поэтому она с радостью ухватилась за возможность увидеть жизнь диких животных своими глазами. В салоне автобуса горели люминесцентные лампы, бросая холодный отсвет на мать и сына. Амэ молча провожал глазами поля и огоньки домов, проносившиеся за окном. Хана решила заговорить первой.

— Скоро я буду ходить туда постоянно, Амэ. Можешь со мной, если хочешь.

Тот кивнул, не поворачиваясь.

— Будем вместе работать, учиться, исследовать лес и дикую природу.

— Я впервые увидел настоящего.

— Волка?

— Папа тоже был таким?

— Нет. Совсем другим.

— Слава богу.

— Почему?

— Он выглядел таким грустным, — Амэ придвинулся к матери, продолжая смотреть в окно. — Я бы так хотел встретиться с папой…

Хана тоже пододвинулась поближе к сыну.

— И я, — тихо прошептала она.

Вскоре в жизни Юки тоже кое-что серьёзно поменялось.

Девочки обожают полевые цветы, с удовольствием плетут венки и, бывает, ищут четырёхлистный клевер. Ещё у каждой есть шкатулка, либо выпрошенная у мамы, либо подаренная на день рождения. В них девочки хранят разноцветные пуговицы и бисер, которыми хвастаются перед подружками.