Наконец он удобнее перехватил мои руки и зафиксировал так прочно, что я вообще потеряла возможность шевелиться. Плюс: я уже порядком устала, но сдаваться не собиралась, а тут так удачно получилось затихнуть. Минус: как-то все же мы оказались слишком близко друг к другу.

– Один день.

– Нет! – хныкнула я.

– Брилл…

– Я не надену ошейник, я же не собака!

– Да… вот… у меня слов нет!

Он задумчиво посмотрел на небо.

– Ладно, хорошо. Я переделаю его сегодня. Но ты меня поцелуешь.

– То есть ты мало того что наденешь на меня следилку, так еще и поцелуй себе урвешь? – от такой наглости я растерялась.

– Ну ты же не хочешь ошейник. Я должен иметь стимул его переделать. За уступки полагается благодарность.

Мне было так жарко, сердце колотилось так сильно, что, кажется, отдавало в почки. Наши лица находились слишком близко друг к другу, и даже несмотря на сильную температуру, я чувствовала жар от губ мужчины, медленно проваливаясь в какое-то странное состояние.

И вдруг очарование момента пропало, а губы перестали обжигать. Может, ослабила влияние татуировка, а может…

Мы синхронно обернулись, и я встретилась взглядом с огромной мокрицей. Блестящие черные глаза внимательно рассматривали нас, а длинные тонкие усики мерзко шевелились. Я почувствовала, как внутри все сначала сжимается, а потом переворачивается от отвращения.

– Тихо! – предупредил Александр. – Не орать!

– Девственно чистая планета? – пискнула я. – Мы тут не затеряемся, нас сожрут!

– Успокойся, – усмехнулся он.

Достал из кармана какой-то блестящий предмет, смахивающий на пистолет (я окрестила его бластером, ибо других подходящих слов не знала), и выстрелил в ближайшее дерево, которое тут же вспыхнуло. Искры полетели в сторону мокрицы, и спустя секунду ее уже не было, только топот множества ножек еще с пару секунд доносился из темноты.

– Повизжать охота, да? – хмыкнул этот гад.

– Ну, вообще меня немного напрягает горящее дерево рядом с нами. Если оно спалит корабль, мы останемся здесь жить. И, по ходу, тут не только мокрицы живут. Представляешь гигантскую сколопендру? Или паука?

– Они называются арахниды. А планета не так проста, как кажется.

Я аккуратно кашлянула. Александр вопросительно на меня посмотрел.

– Отпусти меня, а? И… мм… дерево потуши. Можно, я вообще пойду в корабль? Мне перестала нравиться идея здесь гулять.

– Я так понимаю, маяк можно не цеплять, – усмехнулся он.

Еще и издевается.

Пока он тушил дерево, я не удержалась и решила погулять по кораблю. И в мыслях не было вредить или пытаться сбежать, но все-таки я ни разу еще не видела настоящий космический корабль. Отличается он от тех, что показывали в кино, или нет?

Сверху вдруг что-то грохнуло, а потом раздался такой звук, какой могут издавать только десятки мелких лапок, карабкающихся по крыше корабля.

– Мне не страшно, мне не страшно… А-А-А!

Не знаю, кто больше испугался, я или усатая морда, заглядывающая в окно корабля.

– Брилл? – Александр заглянул внутрь. – Что тут у тебя?

– Они бегают по кораблю! – скривилась я.

– Они просто любопытные.

Усатая тварь за окном обнажила сочащиеся слюной (или ядом) клыки.

– Да уж. Очень. Они точно не могут выковырять нас из этой консервной банки? По-моему, мы для них нечто вроде сгущенки.

– Успокойся, – фыркнул он. – Корабль совершенно…

Затрясся. Корабль затрясся.

– Ладно, зверюга, ты меня достал!

Александр скрылся в недрах корабля, и через минуту за окном вместо ночного леса появилась светящаяся зеленая сетка. А насекомое упало замертво, нашинкованное, как овощное рагу.

– Мне обязательно возвращаться в комнату? Раз уж я навсегда к тебе привязана, можно мне погулять или… не знаю, сделать кофе на кухне? Я бы много отдала за хороший кофе.

– Что именно?

– В смысле?

– Что отдала за кофе? Много – это что?

Я закатила глаза. Вот уж самое неудачное место для шуток – враждебная планета с огромными насекомыми.

На самом деле я готова была делать все, что угодно, лишь бы не лежать в тишине и темноте. Если двигаться, говорить, занимать чем-то голову, то болезненные прикосновения к коже уже не кажутся такими мучительными. Температура не путает мысли. А теперь еще и воспоминания о сорвавшемся поцелуе, который наверняка прекратил бы эту пытку, будут преследовать меня в минуты одиночества.

Проклятье! Неужели такая связь действительно существует? Неужели можно вот так привязать одного человека к другому, заставить его тело игнорировать разум?

– Э-э-эй! – Александр помахал перед моим носом рукой.

– А? Прости, я задумалась.

– Говорю, пойдем на кухню, я хочу есть.

– Почему твои… ну, источники ошиблись, сказав, что это обычная планета? Почему не рассказали о таких насекомых? Или для вас это обычное дело?

– Да нет. Информации о такой фауне в отчетах нет.

Помещения, страннее, чем корабельная кухня, я еще не видела. Вообще все комнаты были сделаны так хитро, что при желании любой предмет мебели легко убирался в специальные ниши. Наверное, чтобы во время посадки или взлета по всему кораблю не летали подушки, одеяла и миски с хлопьями.

Но чтобы вместо привычных холодильника, кухонного гарнитура, микроволновки и посудомойки в стене сделали небольшую, размером с духовку, нишу, подсвеченную со всех сторон ярким зеленым светом?

– Сделай мне кофе с сиропом атниса, – попросил Александр, сел за стол и уставился на столешницу, словно там писали сводки погоды.

Впрочем, действительно писали: любая поверхность на этом корабле, кажется, служила еще и экраном.

Я задумчиво замерла у ниши. Кофе с атнисом? Сделать? Я поняла только про кофе, а вот все остальное – темный лес.

– Мм… я не умею с ней обращаться, – вынуждена была признать.

Ответ одновременно и удивил, и вогнал меня в краску – можно было догадаться:

– Попроси.

– Попроси, – пробурчала я. – Как все просто. Кофе с сиропом… как?

– Атнис, это ягода с легким карамельным привкусом.

– Кофе с сиропом атниса.

Вспышка – и в нише стоит дымящаяся кружка. Я с трудом оторвала ее от поверхности, на дне обнаружился магнит. Ну вот. Даже кружка в случае катастрофы не будет летать по кораблю, угрожая жизни пассажиров. Разве что обварит им задницы.

– А можно у нее попросить шоколадку?

– Можно.

У меня даже настроение поднялось!

– Дай, пожалуйста, шоколадку, – попросила я.

Александр вдруг рассмеялся.

– Это же кухонная система, зачем ты ее уговариваешь?

– Ну ты-то вообще таких слов не знаешь. Пожалуйста, спасибо, извини, Бриллиана, я полный мудак и совершил ошибку. Это все не про тебя, верно?

– Точно. Интересная планета. Похоже, мы крупно ошиблись в ее оценке.

– Разве вы ошибаетесь? – удивилась я.

Он с удивлением на меня посмотрел. А что? Я думала, внеземные цивилизации – это что-то вроде богов. Все знают, все умеют, присматривают за неразумными землянами. Конечно, в образ всезнающих рептилоидов не слишком вписывалась волшебная татуировка, но отказаться от того, во что верила благодаря кинематографу, за пару дней – задача непосильная.

Кстати, о рептилоидах – не зря все-таки сказки придумываются. Шипы ну прямо очень намекают.

– Конечно, Бриллиана, мы ошибаемся. Когда мы открываем планету, сначала запускаем туда пару роботов, но очень-очень скрытно и осторожно. Они оценивают общий уровень развития, условия типа атмосферы, состава воды, почвы и так далее. Затем посылается первая экспедиция. Между собой ученые называют таких исследователей смертниками, потому что на неизвестной планете случается всякое. Статистика невозврата на этом этапе огромная. Затем уже, в зависимости от результатов первой экспедиции, мы определяем дальнейшие действия. На самом деле я не слишком в это вникаю, разведка новых миров – мамина забота.

– Она не дает мне шоколадку, – обиженно пробурчала я.

Александр рассмеялся.