– Люди охотнее верят тому, чему желают верить, – Цезарь смотрел в упор на гостя. – Говоришь, он готов заплатить крупную сумму?
– Очень крупную!
– Этот вопрос требует согласования с высокопоставленными людьми… – начал Цезарь, но Гурас его прервал:
– Птолемей готов заплатить достаточно… Риму выгоднее иметь независимое египетское царство, которым правят потомки Александра Македонского…
При упоминании этого имени Цезарь вздрогнул: он всегда ориентировался на этого завоевателя, который управлял покоренными народами по рецепту персов. И даже обожествление своей персоны Гай Юлий проводил так же, как и его кумир Александр. Пару лет назад Цезарь посетил Египет и убедился, что власть древних фараонов и власть Александра Македонского покоилась на одном и том же принципе – божественном происхождении. Войдя в египетский храм и увидев статую Александра Великого, Цезарь поймал себя на мысли: «Он умер в тех же летах, что и я сейчас, но он покорил весь мир, а я не совершил ничего примечательного».
Сидя в кресле напротив армянского дипломата, сенатор думал: «Придет время, и покорителем Египта стану я сам». А вслух сказал:
– Что ж, идея заманчивая, но ты же понимаешь, что без Помпея и Красса этот вопрос решить нельзя?
– Понимаю: союз власти, денег и ума… – улыбнулся Гурас.
– И потом, я должен провести решение в сенате… О какой сумме идет речь?
– Шесть тысяч талантов!
Глаза сенатора округлились, лицо стало решительным, и он произнес свою любимую фразу:
– Великие дела надо совершать, не раздумывая, чтобы мысль об опасности не ослабляла отвагу и быстроту! – Он встал и быстро заходил по комнате.
«Артистично и талантливо!» – подумал Гурас, а Цезарь продолжал:
– Моему честолюбию льстит, что ты обратился с этим вопросом ко мне. Средства Птолемея решат все финансовые проблемы. Я берусь за это дело!
«Он с удивительным легкомыслием принял мое предложение. Такой человек действительно осуществит любые честолюбивые планы!» – вновь подумал Гурас, а Цезарь разошелся еще больше:
– Я не терплю нерешительности. Все скрытое и непознанное порождает страх, поэтому нельзя долго обдумывать дело, надо за него браться сразу! Дорогой Гурас, обещаю: царь Птолемей XII станет другом римского народа, а тебе я устрою встречу с Помпеем.
Они расстались друзьями.
Цезарь, несомненно, умело манипулировал Помпеем. Не прошло и трех дней, как армянский дипломат был приглашен в дом полководца. Солнце уже заходило, когда по узким улочкам города четверо рабов несли носилки с Гурасом, спускаясь с холма Эсквилин в низину, в район Карины, где жил Помпей. Их сопровождали двое телохранителей, и еще двое слуг несли небольшой сундук.
Проходя безымянный переулок, никто не заметил темные тени у забора: четверо разбойников внезапно напали на кортеж. Телохранители, обнажив кинжалы, вступили в схватку с двумя мужчинами, вооруженными длинными ножами. Еще два грабителя бросились к заветной цели – сундуку. Слуги дипломата, получив мощные удары – один в зубы, другой палкой по голове, – выпустили ношу из рук, и сундук немедленно исчез в темноте городских переулков. Рабы, с размаху поставив носилки на землю, разбежались. Сидящий внутри Гурас, откинув полог, вылез наружу и, выхватив из складок плаща маленький серебряный кинжал, приставил его к горлу одного из разбойников, в глаз которого тут же уперся острый клинок телохранителя. Преступник, сообразив, что сопротивление бесполезно, прекратил бой, бросил нож и поднял руки. Второй громила уже лежал на земле, не подавая признаков жизни. Вельможа подошел к упустившим золото слугам, которые сидели на земле, держась один за челюсть, другой за голову, с грустью посмотрел на них и изрек:
– Потеря золота еще не смерть, величайшая потеря в жизни – когда перестаешь верить в себя!
Из-за угла дома выглянули испуганные рабы. Убедившись, что армяне победили, они с опаской вернулись к носилкам, и кортеж дипломата двинулся в путь, пополнившись связанным разбойником.
Престижный район Карины, примыкавший к Форуму, находился между холмами Оппий и Палатин. Двухэтажный дом Помпея был украшен рострами10: после победы над пиратами сенат разрешил ему повесить на дом отпиленные носы кораблей.
Гней Помпей бушевал:
– Это возмутительно! Среди бела дня на улице Рима грабят дипломата! Сочувствую. Мне самому приходится ходить с охраной. Риму давно требуется сильная рука!
– Царь Тигран прислал тебе дары, но, увы, грабители их отняли, – как бы оправдываясь, произнес Гурас.
– С этим я разберусь, ведь у нас в руках их соучастник…
Помпей жил уединенно, как частное лицо, в политические распри Республики не вмешивался, но и не тратил время попусту – готовил поход на Восток, отменив все аудиенции. Столы в зале были завалены картами, письмами и списками, обстановка говорила, что хозяин дома ведет умеренный образ жизни и, как человек военный, не признает излишеств.
– Гурас, мы много раз встречались, и ты знаешь мою позицию: время гегемонии царя Тиграна в Азии прошло! Закат армянской империи близок....
– Гней, ты тоже должен осознать, почему у Лукулла ничего не получилось, – Гурас овладел собой и говорил более уверенно: – Горная Армения – надежный оплот Тиграна, основа его успехов. Он поднял и сплотил народы, племена и общины на борьбу с врагами. Боги Армении карают всех, кто нападает на нашу страну…
– Не обманывайся! – Помпей неторопливо ходил по залу. – Я натравлю на армян соседей, брошу семена ненависти, использую все для возбуждения смуты. Разделяй и властвуй!
– В Риме неспокойно… – Гость решил напомнить хозяину дома, что в его стране сложилась непростая обстановка. – Гней, сенат, кажется, совсем не справляется со своими обязанностями, его действия могут привести к хаосу. – Сделав встревоженное лицо, Гурас патетически воскликнул: – Кто тот герой, что наведет порядок в Риме?
– Рим на вершине своего величия! – крикнул Помпей, но тут же осекся: – Да, кое-кто призывает к анархии, кого-то обуяла алчность…
– Мятежи не прекращаются, особенно на окраинах державы… – беспристрастно добавил гость.
– Что ты хочешь этим сказать? – полководец грозно смотрел на дипломата.
– Две великие страны могли бы жить в мире и дружбе, совместно установив новый мировой порядок: вы на Западе, мы на Востоке…
– Рим завоюет весь мир, – Помпей сурово смотрел на гостя, – и Армению в том числе, с ее богатствами и магическими штучками, которые искал Лукулл! Доходы Республики в результате моих походов должны возрасти вдвое, поступление рабов и богатой добычи ожидается значительное.
– Даже самый удачливый завоеватель Александр Македонский не решился войти в Армению. Я слышал, ты любишь себя сравнивать с ним… – как бы между прочим напомнил Гурас.
Гней Помпей, сердясь, вновь зашумел:
– Мы обрушимся на Великую Армению с двух сторон – с запада и востока. Парфяне готовы вступить в войну, и Тиграну не устоять!!
– Я бы не стал надеяться на парфянского царя Фраата III. Рим он ненавидит, союзник ненадежный, а завидев на поле боя армян, разворачивает армию и уходит.
Помпей внезапно успокоился, агрессивность ушла и, внимательно взглянув в глаза дипломата, он предложил тому сесть. Слуга по имени Вириат, раб из Лузитании, подал вино, зажег масляные светильники. Дальше разговор протекал за столом в спокойном, даже дружеском тоне.
– Я никого сейчас не принимаю, так как идет большая подготовительная работа к военной кампании – скоро выступаю в поход. Однако Цезарю не смог отказать. Мы дружим. Цезарь – самый популярный среди городского плебса. Хочет консульства11, и он его получит! Должен сказать, что этот человек столь же полезен, сколь и опасен, но мне импонирует.
– Мы на днях встречались, и он произвел на меня сильное впечатление. Он тот, кто хочет все и не остановится ни перед чем! – загадочно сказал Гурас.
