Особо хочу остановиться на статье Г. А. Колтунова «Курская битва в цифрах (Период обороны)»[68], напечатанной в «Военно-историческом журнале» № 6 за 1968 г. Она стала одной из наиболее важных публикаций по данной тематике за весь второй период историографии. В ней был приведён ранее не вводившийся в научный оборот большой массив статистического материала по численному составу, количеству вооружения и технике советских (Центрального и Воронежского фронтов) и германских войск, развернутых в начале июля 1943 г. в районе Курской дуги. Кроме того, были представлены сводные данные по оперативной плотности войск Центрального и Воронежского фронтов перед битвой, даны тактическая плотность и соотношение противоборствующих сил на участках прорыва советской обороны, а также приводились цифры темпа (среднего) продвижения германских войск в ходе операции «Цитадель» по дням. Вся информация была сведена в 14 таблиц и сопровождалась комментарием. Эта информация в тот момент имела большое значение, однако следует отметить, что автором был допущен и ряд грубых ошибок в отношении данных о войсках противника, т. к. почти все они были расчётными и, как сегодня стало понятно, далёкими от реальности. Вместе с тем внимательный анализ немецких данных наводит на мысль, что цифры составлены таким образом, чтобы скрыть ошибку, которая была допущена советской стороной при подготовке Курской оборонительной операции. Как известно, тогда Москва сосредоточила значительно бо́льшие силы в полосе Центрального фронта, где ударная группировка вермахта (9A) была заметно слабее, чем перед Воронежским. Таблицы же Г. А. Колтунова говорят о другом, что якобы 9A была более многочисленна, чем её соседи, 4 ТА и АГ «Кемпф» ГА «Юг». Непонятно, на каком основании, но в своих расчётах автор использовал также и данные по 2A, которая, как известно, непосредственно в операции «Цитадель» не участвовала. Кроме того, автор допустил ошибку и при подсчёте, например, оперативной плотности войск в полосе АГ «Кемпф» на 5 июля 1943 г. Два её корпуса, участвовавшие в наступлении (3 тк и 11 ак), были развернуты на участке не 170 км, как он указал, а всего 32 км[69]. Сегодня трудно понять, специально это было сделано (под давлением цензурных органов) или автор из-за отсутствия другой информации был вынужден пользоваться цифрами, которые были подготовлены задолго до него на основе ошибочных разведданных. Но в любом случае в этой части его статья работала не в пользу научного подхода к проблематике, а на обоснование одного из мифов, сформированных советской пропагандой.
Тем не менее это был первый появившийся в открытой советской печати столь значительный массив статистического материала об этом событии. Он, безусловно, расширял представление гражданских историков о проблеме, позволял, опираясь не на слова, как это было в значительной мере ранее, а на сухие цифры, представить реальный масштаб оборонительной фазы Курской битвы, оценить силы и средства Красной армии, которые были развернуты на севере и юге Курского выступа. К сожалению, статья стала не только первой, но и единственной подобного рода в советской историографии битвы под Курском, поэтому часть отечественных исследователей использует данные из неё даже сегодня. Причём часто без критического анализа[70].
К сожалению, наметившиеся в обществе перемены не оказывали заметного влияния на фундаментальные исследования в области исторической науки. Примером этого может служить четырехтомник «Операции Советских Вооружённых Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», подготовленный военно-научным управлением Генштаба, который был издан в 1958 г. Во вступительной статье к первому тому отмечалось: «Авторский коллектив стремился дать правдивый очерк Великой Отечественной войны, основанный, главным образом, на архивных документах, и сделать некоторые, не претендующие на полноту выводы по важным вопросам подготовки и ведения операций, осуществленных Советской Армией в годы Великой Отечественной войны»[71]. Над этим трудом работали известные военные ученые, сами служившие в 1941–1945 гг. в боевых частях и соединениях, в том числе и кандидаты военных и исторических наук генерал-майор Н. Г. Павленко, полковники В. П. Морозов, Г. А. Колтунов, Б. Г. Соловьёв. В целом, учитывая уровень развития отечественной исторической науки и степень свободы ученых в этот момент, эту книгу можно было оценить как крупное достижение на пути изучения минувшей войны, в том числе и событий на Огненной дуге. И если бы её сразу не засекретили, на мой взгляд, она могла бы стать существенной основой (толчком) для дальнейшего, более глубокого анализа, в частности, событий под Курском. Однако этого не случилось, четырехтомник сначала получил гриф «Секретно», с 1962 г. его заменили на «Для служебного пользования», и лишь в 1965 г. труд полностью рассекретили[72]. При этом книга была выпущена ограниченным тиражом только для спецбиблиотек военно-учебных заведений, поэтому и после 1965 г. изложенный в ней материал и выводы, прежде всего критические, оказались фактически недоступны для гражданских исследователей и не попали в широкий научный оборот.
Вместе с тем следует указать и на существенные недостатки многотомника. В нём не только излагались прежние, в том числе и ошибочные, взгляды и представления о битвах и сражениях (например, об участии 1500 бронеединиц в сражении под Прохоровкой), но и была допущена недооценка действий ряда оперативных объединений в крупных операциях, а также неверно указаны причины ряда неудач Красной армии. Например, его авторы утверждали, что невыполнение задач контрудара войсками 5 гв. ТА 12 июля 1943 г. было связано с «отсутствием достаточного времени для подготовки контрудара» и «пассивностью действий 1-й танковой, 5-й, 6-й и 7-й гвардейских армий, участвовавших в контрударе»[73], хотя это не соответствовало действительности. Войска Ротмистрова начали сосредотачиваться в районе Прохоровки во второй половине дня 9 июля, следовательно, для приведения себя в порядок после марша и подготовки боевых действий имели в запасе двое суток. По меркам фронта это вполне достаточно для такого мероприятия. Что же касается упрёка в адрес других армий, якобы не участвовавших в контрударе, то и это утверждение далеко от исторической правды. Во-первых, именно активные действия 10 тк 1 ТА 12 июля сорвал разворот одного из самых сильных соединений немецкого 48 тк моторизованной дивизии «Великая Германия» на помощь 2 тк СС под Прохоровку. Во-вторых, 5 гв. А генерал-лейтенанта А. С. Жадова, действовавшая правее армии Ротмистрова, хотя и не выполнила поставленную задачу, а две её стрелковые дивизии, по объективным причинам, отошли на 2–3,5 км с прежних позиций, тем не менее она не допустила прорыва третьей армейской полосы на всю глубину, а мд СС «Мёртвая голова» потеряла в излучине р. Псел, по данным штаба 2 тк СС, больше бронетехники, чем мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которая действовала на направлении главного удара 5 гв. ТА. Кроме того, во втором томе хотя и признавалось, что задачи контрудара по разгрому вклинившейся группировки врага выполнить не удалось, однако 12 июля назывался как день кризиса немецкого наступления и отказа врага от дальнейших попыток продвижения к Курску. Что тоже было далеко от исторической правды.
Вместе с тем в книге явно по субъективным причинам не только не проанализированы, но даже не упомянуты крупные, но неудачные для советской стороны события Курской оборонительной операции в полосе Воронежского фронта. Например, окружение стрелкового корпуса 69A южнее Прохоровки в ночь на 16 июля, прорыв его соединений и высокие потери при этом. В труде лишь указано, что 13–15 июля 5 гв. ТА и 69A отражали атаки германских войск, которые пытались окружить пять дивизий последней, а затем эти пять дивизий отошли на новый рубеж[74]. Таким образом, авторский коллектив не только не упомянул об окружении, но и приложил максимум усилий, чтобы не вскрывать главную причину этой трагедии – неудачу армии Ротмистрова 12 июля 1943 г. и большой урон, нанесенный ей корпусом СС. Следует отметить, что и при изложении дальнейших событий лета 1943 г. авторами труда внимание акцентировалось в основном на успехах советской стороны, в том числе, как сегодня стало ясно из архивных источников, выдуманные. В частности, в книге маскировочные мероприятия командования Воронежского фронта в полосе 38А в конце июля – начале августа 1943 г. оцениваются как очень успешные, т. к. противник якобы был вынужден выдвинуть на это направление в качестве оперативного резерва 7 тд[75]. Однако в трофейных документах 4 ТА указано, что данное соединение подтягивалось с целью проведения здесь частной наступательной операции, а активность в полосе 38A германское командование рассматривало именно как отвлечение внимания от направления главного удара войск Воронежского и Степного фронтов.
