– Давай, давай, – Вадим Владимирович жестом добавил, чтобы стажёр подошёл к столу. – Садись. Выкладывай, – он смотрел на Петю выжидательно и с любопытством.

– Я случайно нашёл нож. Обыкновенный кухонный нож для разделки мяса. Ну, я его взял.

– И, что там? – насторожился Вадим Владимирович.

– Кровь! Человеческая!

– Та-ак! – протянул начальник.

– Вы не поверите, Вадим Владимирович, группа крови, резус-фактор и ДНК совпадают с группой крови, резус-фактором и ДНК с той кровью из поезда метро!

– Петя, точно?

Стажёр, видя заинтересованность, живо подтвердил.

– Совершенно. Там ещё есть, – и весело добавил, – на лезвии и особенно на рукоятке…

– Неужели отпечатки?

Петя кивнул.

– К сожалению, в нашей базе их нет.

Стажёру удалось удивить начальника. Конечно, «глухарь» пока остаётся, но всё же движение есть, значит и есть надежда, во всяком случае, данных прибавилось и есть над чем поразмышлять и поработать. Главное у них теперь имеются отпечатки пальцев преступника и подробный анализ крови пострадавшего. Осталось установить кто они? Но до этого далеко, впереди кропотливый отбор и тщательный поиск.

XVIII

Валентин открыл глаза и вздрогнул – перед ним кроваво-красная стена, изнутри словно светилась. И, наконец, сквозь пылающий пурпур снизу проявился розово-золотистый круг.

Валентин присмотрелся, отвёл взгляд, прикрыл глаза, с облегчением вздохнул. Опять его испугали эти красные шторы. За окном медленно поднималось солнце. Казалось, вся комната погружена во что-то красноватое: и воздух и предметы имели кровавый оттенок.

Валентина передёрнуло. Он встал осторожно, чтобы не разбудить Ольгу, подошёл к окну, отдёрнул шторы. В комнату ворвался прозрачно-золотистый свет. Юноша перевёл дух, ему совсем стало бы легко, если бы не сон. Опять снился Дмитрий Павлович, и что привязался. Стоит и смотрит, с таким любопытством и сожалением! Валентин вздохнул, направился на кухню готовить завтрак.

Ольга около двух месяцев назад приобрела машину. Валентин отказался водить, опасаясь, что за рулём задумается, тем более последнее время у него состояние не очень. Ольга сама это видела и не настаивала, даже наоборот. Ей самой не терпелось утереть нос своим знакомым. Новенькую серебристую Хонду Ольга обожала. В спешке окончила курсы вождения, толком не освоив, и не считая нужным сильно вникать в правила дорожного движения. И ей чуть ли не каждый день приходилось платить штрафы за разные нарушения, ругаться с водителями соседних авто, которые с трудом избегали столкновений или с пешеходами, что мешались постоянно и едва не попадали под колёса. Ежедневно Валентину приходилось выслушивать яростные возмущения Ольги по этому поводу. На тех, кто её особо разозлил, она посылала всяческие проклятия и беды. Валентин принимал безоговорочно сторону возлюбленной, восхищался её убеждённостью в своей правоте и уверенностью в непогрешимости.

Однажды в пасмурный сумрачный вечер Валентин возвращался с работы. В этот день была получка. Валентин ждал, когда загорится зелёный свет светофора, чтобы перейти дорогу к магазину и думал, что купить Ольге. Он часто ей что-нибудь дарил, ему постоянно хотелось сделать ей приятное.

Вот и зелёный. Валентин идёт, размышляя, что может понравиться Ольге, вспоминает о чём она упоминала. А навстречу Дмитрий Павлович. Улыбается, приостановился, машет рукой, зовёт к себе. Валентин от неожиданности замер. Ему всегда трудно снова сосредоточиться, когда собьют с мысли, да так внезапно, посередине улицы. Пока Валентин соображал, что и к чему, потерял Дмитрия Павловича из вида.

Ольга сидела за рулём, ждала, ругала пешеходов, которые всё тянутся и тянутся. Она не обращала внимания, что красный всё ещё горит. В это время дверца справа открылась и к ней в машину садится Дмитрий Павлович. Он приветливо улыбнулся и по-приятельски подмигнул. Ольга опешила. Руль повело влево, одна нога соскользнула с педали тормоза, а вторая сильнее нажала на газ. Удар.

XIX

Длинный хвост автомобильной пробки начинается у «зебры». Тут и ДПС, и милиция, и скорая помощь. На переходе лежит совсем молодой человек с застывшим выражением удивления и недоумения. Рядом из помятой иномарки осторожно вытаскивают девушку, которая выскальзывает и увёртывается. По её лицу кровавыми слезами сочится кровь из порезов осколками лобового стекла. Когда её удалось вытащить и она увидела, кого сбила, то завопила так пронзительно и страшно, что всем окружающим стало не по себе. Потом она кого-то увидела и заорала в его сторону: «Ну, что добился? Что так смотришь? Жалко его, что ли? И меня жалко? А я здесь ни при чём! Это он! Нет не вместе! Ну и что, что там была! Пришлось… Да, пошёл ты… Ему надоедал, теперь за меня взялся? НЕ выйдет!..»

Все вокруг наблюдали за ней оторопело. Того с кем она говорила, вернее на кого орала никто не видел.

И вдруг она заверещала, как ужаленная: «Это не я, не я, а он, он тебя убил!» – и показывала на пострадавшего, но по-прежнему обращаясь к кому-то невидимому.

ХХ

Петя сидит довольный и смущённый. Вадим Владимирович вернулся с совещания радостный, возглавляемый им отдел получил похвалу – нашёлся владелец отпечатков пальцев на кухонном ноже из мусорного пакета.

– А дело то завертелось, – удивляясь, констатировал Костя. – Молодец стажёр!

– Да, Петя – молодец. Если бы не его рвение, то о преступлении, возможно, никто бы и не узнал. А убийцу наказало не правосудие, а сожительница…

– Как? – в один голос воскликнули Костя и Петя.

– Девушка, что сбила этого парня зарегистрирована в той же квартире, что и он, более того, они ею владели совместно.

– Как же так? Как и зачем она его сбила? – удивились молодые криминалисты.

– У неё что-то не всё в порядке, – Вадим Владимирович крутанул рукой возле головы.

После некоторого раздумья Петя высказал предположение:

– А, может она соучастница?

– Точно, – подхватил Костя, – хотела избавиться от него и теперь симулирует сумасшествие.

– Зачем? – задумчиво сказал Вадим Владимирович. – Психбольница ненамного лучше тюрьмы.

ХХI

Врачи считают, что от удара в мозгу Ольги произошли необратимые изменения. Она помещена в психическую больницу.

Врачи в недоумении, эта новая пациентка рассказывает такое, во что поверить невозможно, конечно, это бред воспалённого больного мозга. Тем не менее, они записали её «признание», как сказал следователь. Она удивлялась, как же они не видят, вот же стоит напротив неё Дмитрий Павлович в своём чёрном выходном костюме, стоит скромненько, прислонившись к зеленоватой стене! Вокруг и санитары, и врачи, и никто его не видит! А он стоит, смотрит на неё, смотрит, как на прокажённую и обреченную, жалкую и противную! И Ольга, то обращается к нему, то к врачам, говорит, что вот он сначала изводил Валентина, а теперь её, значит, правильно они сделали, и вываливает на присутствующих ужасный рассказ об убийстве и расчленении хозяина квартиры, где они жили, как они отделяли «мясо» от кожи и костей, как закапывали голову, кожу и кости, как каким-то приезжим лохам продали это «мясо» вместе с кусками свинины на начинку для пирожков, о том, что на месте захоронения пустила корни одна из срубленных дубовых веток. Потом, как сбыли квартиру «чёрному» маклеру, который устроил поддельную дарственную на её имя, кому же ещё, ведь идея избавится от старика и завладеть его квартирой принадлежала ей, маклер устроил выписку бывшего хозяина. За все эти услуги пришлось пожертвовать значительной суммой от продажи квартиры. Всё о чём она мечтала у неё было: квартира в столице в новом доме улучшенной планировки, иномарка, работа офисе, возможность ездить за бугор, даже покорный раб Валентин! «Но является этот старикан, – Ольга кивает на пустую стену, возле которой только она видит Дмитрия Павловича, – и смотрит, смотрит, и я, как полнейшая идиотка выкладываю этим олухам то, что никогда и никому не призналась бы, да они всё равно не поверят, так что зря ты тут стоишь, – это Ольга уже Дмитрию Павловичу, – вот лыбится, издевается…»