Была у хадрамаутцев, как в свое время и у карматов, захвативших в 930 г. Мекку и «пленивших» Черный камень Ка’абы, который они удерживали в течение 21 года, обязательная воинская повинность (начиная с 15 лет). На человека, уклонявшегося от нее, налагали штраф – в сто монет. В каждом населенном пункте, будь то в городе или деревне, формировали группы молодых людей, численностью от 25 до 100 человек. Ежедневно, во второй половине дня, их обучали военному делу: навыкам рукопашного боя, стрельбе из лука и ружья, владению мечом и кинжалом. В течение срока «исполнения воинской повинности» они обязаны были находиться «под рукой» своих шейхов, то есть в зоне доступности, днем и ночью. И по первому же сигналу стражников на сторожевых башнях собираться в установленных местах, чтобы дать отпор подошедшему к городу неприятелю и позволить горожанам предпринять необходимые для обороны меры (46).
Одним из отличительных атрибутов жилищ хадрамаутцев, дворцов правителей и домов простых жителей этого края, Луи дю
Куре называет массивные деревянные двери с вырезанными на них айатами («стихами») из Корана. Замки, запиравшие их, и ключи от них, тоже мастерили из дерева. Красивыми деревянными решетками «занавешивали» окна и балконы домов.
Главное богатство бедуина Йемена, «жителя шатра», утверждал Луи дю Куре, – не злато и серебро, а верблюд. Лучшую породу верблюдов в Аравии разводили в то время в Омане. Ступенью ниже стоял неджский верблюд.
Сколько людей проживало в Аравии вообще и в Йемене в частности, довольно долго не знал точно никто. Одним из первых свои соображения на этот счет высказал Сэмюэл Цвемер (1867–1952), миссионер американской протестантской церкви. Девять лет он провел на Бахрейне. Дважды бывал в Йемене (1891, 1894). Посещал земли Аш-Шамал, входящие сегодня в состав ОАЭ. Прошел с караваном (1900–1901) от Абу-Даби до Сухара. Перу этого увлеченного Аравией человека принадлежит одна из интереснейших книг об аравийцах – «Аравия: “колыбель ислама”». Так вот, по его подсчетам, в Аравии к началу XX века жительствовало около 11 млн. человек, в том числе в районах, подвластных тогда Турции, – 6 млн. чел. (из них 3,5 млн. чел. – в Хиджазе и 2, 5 млн. чел. – в Йемене) (47).
Численность евреев в Аравии в 1893 г. составляла, по оценке С. Цвемера, 200 тыс. чел. (48). Евреи, жительствовавшие в Йемене, специализировались на тонких ремеслах, в первую очередь ювелирном, а также на торговле и ростовщичестве; занимались (по поручению имама) чеканкой монет. Подвизались, как теперь бы сказали, на кредитовании коммерческих сделок торговцев-йеменцев со странами и народами бассейнов Красного моря, Индийского океана и Персидского залива. Евреи Шибама, к примеру, города, внесенного в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, слыли в Йемене торговцами маститыми. В 1844 г. в их квартале в Шибаме имелись две синагоги с 12 священниками (49).
«Показывать свое богатство», то есть демонстрировать его, будь то одеждой, либо «убранством жен своих», было у них, в отличие от йеменцев, не принято. Свадьбы, вместе с тем, йеменские евреи гуляли пышно и весело. Согласно бытовавшему у них обычаю, за несколько дней до свадебных торжеств родные и подруги невесты начинали заниматься «наведением ее красоты»: удаляли волосы с ног, расписывали хной руки, «до самых предплечий», мыли волосы и намащивали благовониями тело. Обязательно заказывали у ювелиров пряжки-застежки на пояса свадебных платьев, дорогие и массивные, сделанные из серебра, в форме длинных шпилек с кольцами по обоим концам. В качестве свадебных подарков невестам женихи обычно дарили кольца с бриллиантами и ожерелья из кораллов. Думается, что первыми в Аравии ювелирные украшения с бриллиантами стали носить женщины в еврейских общинах Йемена, прежде всего Шибама, тогдашней столицы Хадрамаута, и Тарима (шибам и шарим – имена двух крупных родоплеменных кланов йеменцев, исстари обитавших в тамошних землях) (50).
Крупнейшим предпринимателем среди торговцев-евреев в г. Сана’а’ слыл во времена посещения Йемена С. Цвемером иудей Ораки. Хроники тех лет свидетельствуют, что он «пользовался благосклонностью» самого имама, правителя Йемена. Занимал хлебную, как теперь бы сказали, должность в городской администрации – отвечал за деятельность местной таможни и вопросы, связанные с содержанием недвижимой собственности имама, его земельных угодий, домов и садов. Попал в немилость. Оказался в темнице. Заплатил огромный штраф, и вышел на свободу. Но вот одеваться с тех пор должен был, согласно повелению имама, в одежды «закрепленного за иудеями цвета», идентифицировавшего их расу; и на голове носить обязательную для всех них синюю шапочку-ермолку.
Немилость имама в отношении Ораки обернулась невзгодами, и довольно тяжелыми, для еврейской общины Сана’а’ в целом. Все синагоги в городе имам повелел разобрать. Дома евреев, «высотой свыше 14 сажень», то есть 2,5 метров, снести; и жилища сверх этой, «установленной для иудеев нормы», впредь не возводить. Каменные емкости для вина, в случае их обнаружения во время обысков, порушить и разбить. За проживание в своих домах, но на землях Йемена, платить специальный налог, в размере 125 монет в месяц. Недвижимую собственность, покидая Йемен, передавать в его личное владение (50*).
Описывая г. Сана’а’, С. Цвемер отзывался о нем, как об одном из самых живописных и зеленых мест Аравии. Помимо множества рынков, кварталов артелей ремесленников, 12 общественных бань и госпиталя на 200 коек, город был наполнен уютными кафе. Самым интересным в Сана’а’ С. Цвемер считал не роскошные дворцы, окруженные великолепными садами, не величественные развалины древнейших на земле замков-крепостей, возведенных на пиках гор, возвышавшихся над этим живописным городом, а его жителей и «колорит повседневной жизни». Здесь, как нигде в другом месте в Аравии, утверждал С. Цвемер, он видел «необыкновенно яркое смешение рас, языков и одежд» (50**)
Повествуя в своих книгах о других древних городах Йемена, которые он посещал, С. Цвемер писал, что Таиз в конце XIX века являлся центром «культуры ката», откуда этот легкий, широко распространенный в Йемене и сегодня наркотик, поступал в Аден (‘Адан) и Ходейду (Эль-Худайду), Сану (Сана’а’) и Моху. Управлял Таизом наместник имама. В ведении его находились также два порта на Красном море – Моха и Ходейда. Действовали почта и телеграф. Турецкий гарнизон, расквартированный в Таизе, насчитывал 1300 человек. На местном рынке, «пестром и богатом», имелись лавки греков и евреев, «поселившихся в Таизе давным-давно, в незапамятные времена».
О Таизе, отмечает С. Цвемер, знали в прошлом «все ученые мужи Востока», ибо славился он своей богатой библиотекой с хранившимися в ней прижизненными сочинениями великих арабских историков и географов, мореплавателей и собирателей древности. Неслучайно в Таизе жил и творил одно время великий Мухаммад ибн Йакуб Фирузабади (1329–1415), арабский лексикограф, составитель толкового словаря арабского языка «Ал-Камус ал-Мухит». Сэмюэл Цвемер величает его «Вебстером арабского языка». Ной (Ноя) Вебстер (1758–1843) – это автор американского словаря английского языка (51).
Почти все ремесла в Таизе, по свидетельству С. Цвемера, «находились в руках евреев». В «иудейском квартале», на окраине города, где в 1891–1893 гг. их, по его подсчетам, проживало не менее 7 тыс. чел., действовала синагога (52). В ней имелись древние подсвечники и тексты Священного Писания, попавшие в Йемен вместе с первыми евреями-переселенцами. Помимо Сана’а’ и Таиза, Шибама и Тарима, еврейские общины существовали также в Иббе (крупный торговый пункт на караванном пути из Адена в Сана’а’) и Дамаре.
Рассказывая о Забиде, еще одном древнем и знатном городе Йемена, С. Цвемер, говорит, что славился он своей исламской академией, где обучались многие именитые муфтии (высшие духовные лица) и кадии (судьи) Йемена. Михлаф (провинция) Забид управлялась «династией эфиопского происхождения» из племени бану наджах.
