– Ах, да, конечно. Очень приятно, Дженнаро Оттави. Много о тебе слышали.

Я улыбаюсь, но мне почти нечего сказать. Однако мне нужно подготовить какой-то ответ, поскольку, судя по всему, положение довольно неловкое, а у меня в таких случаях никогда не находится подходящих реплик. К счастью, Джорджо помогает мне выпутаться:

– Хорошо, а теперь извините нас, у нас встреча.

– Да, пожалуйста.

Джорджо идет впереди, и мы направляемся к лифту. Тут дверь кабинета директора открывается, и выходит Джанна Кальви.

– Дженнаро! – восклицает она. – Входите, пожалуйста.

Мы видим, как он располагается в ее кабинете, и, пока дверь закрывается, Джорджо нажимает на кнопку цокольного этажа. Лифт тоже закрывается.

– Кто они такие были?

– Он – глава компании, в которой я работал раньше.

– А, точно, ты мне о нем говорил, просто я не знал его лично. Кальви не заставила его ждать.

– Они большие друзья.

– В каком смысле?

– Оттави засыпал ее подарками.

– Откуда ты знаешь?

– Я сам их выбирал.

– Понятно.

Мы молчим, пока лифт едет вниз.

– А почему ты у него не остался?

– Он использовал меня до тех пор, пока я был ему нужен, а потом решил, что я ему больше не нужен. У меня не было доли в его компании.

– Зато я предлагал ее тебе, но ты отказался.

– Ты прав, я подумаю.

Джорджо потирает лоб и с решительным видом говорит:

– Я правильно сделал, что не стал к нему привязываться. Но когда-то мне даже казалось, что мы друзья.

Мы молчим до тех пор, пока не приезжаем на цокольный этаж.

– Вернешься со мной в офис?

– Нет, у меня обед.

Джорджо протягивает руку и смотрит на меня с лукавой улыбкой.

– Хочешь мой пропуск?

– Нет, бумажку, которую дала тебе Габриэлла.

– Хочешь позвонить ей сам?

– Нет. Но у «Футуры» должно быть будущее. Начинают с фундамента. Если такая красивая девушка здесь, это не случайно. Я тебе говорил: сюрпризы мне больше не нужны…

– Я бы не стал ей звонить.

– Ну а вдруг?

– Искушение – оружие женщины или отговорка – мужчины.

– Зато Оскар Уайльд говорил: «Я могу сопротивляться всему, кроме искушения». Мне ужасно нравится Оскар Уайльд, и я с ним согласен.

Я вынимаю из кармана бумажку и отдаю ему. Джорджо хватает ее и бросает в стоящую рядом мусорную корзину.

– Поверь мне, шеф, лучше обойтись без этого номера.

Мы прощаемся. Странно, что он не спросил, куда я иду обедать.

Папа идет открывать мне дверь, весело улыбаясь.

– Стефано! Как здорово! А я думал, ты не придешь! Проходи, проходи, Паоло уже здесь.

Я захожу в гостиную и вручаю ему бутылку в фирменной упаковке, которую он сразу же узнает.

– Спасибо, «Феррари Перле» черное – отличное шампанское, но тебе не стоило его покупать, – говорит он, снимая обертку с бутылки, купленной у Бернабеи, в его любимом винном магазине. – Открою прямо сейчас; вижу, оно уже холодное.

Меня разбирает смех: не стоило его покупать, но он сразу же посмотрел, что это за бутылка.

– Конечно, папа, для того-то я ее и купил.

В гостиной – мой брат Паоло и его жена Фабиола, маленький Фабио, который что-то рисует, и чуть дальше – коляска, в которой спит Виттория.

– Привет, – тихо говорю я, подходя к коляске.

– Да можешь хоть кричать: она ничего не слышит, когда спит. Проблема в другом: «когда она спит».

Паоло хохочет.

Фабиола начинает его бранить:

– Да ты-то что об этом знаешь? Продолжаешь дрыхнуть, как ни в чем не бывало, так что приходится вставать мамочке… Но теперь все изменится, понял? В этом году все будет по-другому. Хоть ты и открыл новый офис, мне все равно. Я хочу оставаться с Фабио и водить его на плавание, на баскетбол, на английский, помогать ему с уроками. Значит, я должна быть отдохнувшей, и мне нужно больше спать.

Паоло делает вид, что согласен, но улыбается.

– Я ей предложил нанять няньку, потому что согласен, что труд мамы – тяжелый и утомительный…

– Тебе бы все шутить, – подзуживает его Фабиола.

– Нет, я серьезно. Но она не захотела.

– Конечно, своих детей я должна воспитывать сама, а не как у некоторых приятелей Фабио, отпрыски которых день-деньской сидят с няньками.

Я смотрю на Паоло и делаю жесты, словно говоря: «Ну и жену же ты себе выбрал, одни неприятности!» Но ему такая женщина подходит; она заставляет его расти; основательная женщина, немного консервативная: хочет самого простого и никогда не хитрит. С ней можно поссориться, но с толку ее не сбить.

– Привет, дядя, посмотри, что я сделал…

Фабио показывает рисунок.

– Прекрасно, молодец. А что это такое?

– Как это что? Ты надо мной смеешься? Это же Каа из «Книги джунглей»!

– Да, правда, я шутил. Ты его так здорово нарисовал.

– Привет, Стефано, как дела?

Входит Кира, новая подружка папы, они вместе примерно год. Она албанка и, самое главное, гораздо моложе его. Ей лет тридцать. Она красивая, высокая и холодная. Неприятная, но я уже зарекся ее обсуждать.

– Спасибо, хорошо. А у тебя?

– Отлично. Я тут кое-что приготовила на скорую руку, надеюсь, вам понравится.

Мне хочется спросить: «Прости, но почему на скорую руку? Вы пригласили нас неделю назад, так чем ты занималась сегодня утром?» Но я думаю о маме, которая посмеялась бы надо всеми этими моими мыслями, и просто говорю: «Да, хорошо, это будет отлично».

И иду в ванную мыть руки. Здесь стоит белая корзиночка с несколькими короткими полотенцами цвета ила, аюрведическое мыло, засушенные цветы в гладкой стеклянной вазе и маленькая картина Клее, или, лучше сказать, литография. Все кажется безупречным. Кира заставила папу полностью переделать квартиру. Уж и не знаю, сколько ему пришлось потратить, но то, что я вижу, мне не нравится: оно кажется мне чужеродным, фальшивым, начищенным до блеска. Это похоже на один из тех магазинов выставки-продажи, спроектированных каким-нибудь начинающим архитектором, который должен продемонстрировать, что минималистский стиль – это последний писк моды. У этого дома нет души. Однако мой отец доволен, и этого достаточно, чтобы был доволен и я; к тому же это ему здесь жить с Кирой. Я подхожу к столу, за которым все уже сидят, папа разливает шампанское, но Фабиола загораживает свой бокал рукой.

– Нет, спасибо, мне не надо, я не пью.

– Но я хотел произнести тост.

– Ну тогда самую капельку, спасибо.

– Это плов, – показывает Кира. – А это долма с мясной начинкой, я положила в нее баранину, а вот здесь – тушеное рагу.

Последнее блюдо представляет собой странную мешанину, которой трудно дать определение. А вот блюдо со свежим салатом мне удается идентифицировать.

– Спасибо. Думаю, попробую всего понемногу.

Начинаю с риса – естественно, после того, как его подали Фабиоле. Не успеваю я поднести вилку ко рту, как папа берет свой бокал.

– А теперь я бы хотел произнести тост.

Мы все поднимаем бокалы и ждем.

– Прежде всего, я хотел бы выпить за этот день; мы уже давно не встречались и должны бы делать это чаще, потому что это всегда прекрасно – видеть вас рядом, хоть мамы и нет… – На секунду он бросает взгляд на Киру, словно говоря: «Ты мне это простишь, правда?» И она улыбается, не выказывая ни малейшего неудовольствия. – Мы остались прекрасной семьей и даже стали еще дружнее, чем раньше. – Он смотрит на нас, надеясь на наше одобрение. Я слушаю его безучастно, а Паоло, естественно, более сочувственно.

– Конечно, папа, это правда.

Воодушевленный этими словами, отец продолжает свою речь:

– Так вот, да, сегодня я счастлив, что вы здесь, и именно потому, что семья – это так важно… – Он взволнованно сглатывает. Одним словом, чувствуется, что он собирается сообщить нечто важное, но не знает, как это сказать. В конце концов он все-таки решается броситься с головой в омут. – Я хочу вам сказать, что… Да, именно… Что у вас будет братик… Или, может, сестричка.