– Все готово, дамы и господа! – торжественно возвестил Стефан.

Он принес тарелки и подсел к нам.

Эмерик наклонился ко мне:

– Ты витаешь в облаках. Ничего от меня не скрываешь?

Я на мгновение прислонилась к его плечу, а он поцеловал мои волосы.

– Нет, все в порядке… просто задумалась.

– О чем?

К счастью, мне не пришлось отвечать – Сандро заговорил о лете.

– Слушай, Ортанс, если мы проводим летние курсы в Париже, это не повод отказываться от краткой вылазки на юг!

– Конечно! – радостно подхватила Бертий. – Как же нам без солнца?!

Я едва удержалась, чтобы не расцеловать Сандро. Как же легко он разрядил атмосферу! Он сам не отдавал себе отчета в своем даре гасить тлеющие конфликты. Улыбки расцвели на всех лицах, включая Эмерика, – ему тоже удастся заехать на пару дней в Прованс, как каждый год.

– Я пробуду там весь август! Ты когда закрываешься, Стефан? Мы подстроимся под тебя, чтобы я освободила для вас комнаты.

Заговорив о “Бастиде”, я забыла обо всем, тем более что Стефан открыл новую бутылку вина. Бертий как будто отложила на время свое недовольство и строила химерические планы, перечисляя всех, кто мог бы присоединиться к нашим безумствам. С этого момента ужин принял оборот, на который я уже не рассчитывала. Все мы весело загомонили, перебивая друг друга, подшучивая над собеседниками, а Бертий даже развлекала Эмерика забавными историями. Как будто напрочь распростилась со своим предубеждением. В конце концов я убедила себя, что мои умозаключения были продиктованы исключительно паранойей, успокоилась и наслаждалась каждым мигом этого вечера. Мы дурачились, чокались с Бертий едва ли не перед каждым глотком. Стефан и Эмерик увлеченно болтали о работе и никак не могли остановиться. Сандро валял дурака – рассказывал какие-то несусветные амурные эпопеи, слушая которые мы рыдали от смеха. Все клиенты обернулись к нашему столику, когда кондитер подал десерт – пять тарелочек с кусками великолепного торта-безе “Павлова”, как он объявил, “в честь наших танцовщиц”. Тут поднялся Сандро и заметил, что здесь есть и танцовщик, после чего исполнил несколько па самбы. Все зааплодировали, восторженно завопили, Стефан поблагодарил своего кондитера и нашего артиста, который порадовал всех выступлением, и пошел к стойке за бутылкой особой ромовой настойки в качестве дижестива. Все вернулось в обычную колею, у меня был прекрасный вечер, такой, о котором можно лишь мечтать, с любимым мужчиной и с друзьями. Для полного счастья мне не хватало только Кати и Матье. Такие мгновения были для меня спасением, без них я не сумела бы и дальше верить, что жизнь, которую я веду, того стоит, не смогла бы убаюкивать себя иллюзией счастья. Эмерик и я одновременно подняли глаза друг на друга.

– Спасибо, что придумал эту встречу, – прошептала я.

– На здоровье. Мне очень хорошо. Так приятно делать вместе обыденные вещи.

Мы с трудом сдержали желание поцеловаться. Электрический разряд прошил нас. Эмерик едва заметно ухмыльнулся, потом снова включился в разговор.

– Сейчас вернусь, – прошелестела я ему на ухо.

Он снова погладил мое бедро, перед тем как отпустить. У лестницы я оглянулась и посмотрела на него, внезапно почувствовав себя некомфортно. Ошибаешься, Эмерик, это не называется обыденной жизнью. Вечером мы займемся любовью, после чего ты за пятнадцать минут придешь в себя, обрызгаешься парфюмом и вернешься спать под боком у жены, тогда как я засну в постели, из которой еще не выветрился запах наших объятий.

Я стала спускаться, полуобернувшись к Эмерику.

И сразу поняла, что зря была недостаточно внимательной. Мой высоченный каблук сорвался со ступеньки, и я полетела вниз, словно наблюдая со стороны за своим телом, существующим отдельно от меня. Я тщетно пыталась как-то затормозить движение, но пальцам не за что было ухватиться, они бессмысленно цепляли воздух. Мне чудилось, что падение длится бесконечно долго. Когда оно закончилось, это не положило конец моим мученьям, я почувствовала, как щиколотка – чертова щиколотка, достававшая меня уже несколько недель, – подворачивается, выкручивается и застывает под совершенно ненормальным углом, не сумев противостоять падению. Я проклинала себя за то, что до сих пор не обратилась к ортопеду. Я услышала хруст, словно рвали ткань, и закричала от боли. Стукнувшись головой о стену, я окончательно приземлилась на копчик. В таком положении я оставалась, как мне показалось, целую вечность, вцепившись одной рукой в ступеньку, а другой в стену. Вдалеке раздался шум отодвигаемых стульев, зазвучали испуганные крики. Я подняла голову и поняла, что пролетела практически всю лестницу. Там, наверху, надо мной, царила неразбериха, я была оглушена, но разглядела бросившихся ко мне друзей и Эмерика, а затем и бледное как мел перепуганное лицо Стефана, который остался в зале. Сандро первым оказался рядом, выругался на родном языке и переступил через меня. Бертий загородила проход Эмерику, остановившись на ступеньку выше, и нежно провела рукой по моему лбу:

– Ортанс, ты меня слышишь? Скажи что-нибудь…

Я вся дрожала и всхлипывала, по лицу катились слезы.

– Ужас, – с трудом выговорила я. – Моя… моя нога…

Она опустила голову и увидела мою вывернутую ногу.

– Черт… Стефан! – заорала она. – Готовь лед, Эмерик, подымись к нему и поставь на кухне стул. Где-нибудь, где на него не будут натыкаться!

– Но…

– Не спорь.

Немного поколебавшись, он пошел выполнять ее распоряжение, не понимая, что делать и куда себя девать. Я почувствовала, как Сандро снимает с меня туфли, скривилась от боли и изо всех сил зажмурилась. Надо держаться. Реветь нельзя.

– Ортанс, ты не можешь здесь оставаться. Нужно подняться наверх. Мы поможем тебе встать.

– Не знаю, смогу ли удержаться на ногах… Я так испугалась…

Моя щиколотка раздулась, увеличившись в объеме вдвое, кожа краснела на глазах… Ногу словно резали ножом… Слезы неудержимо катились по щекам, я не могла их остановить. Бертий сжала в ладонях мое лицо, чтобы помешать потерять сознание.

– Посмотри на меня, – мягко уговаривала она.

Я послушалась. Ее взгляд обволакивал, успокаивал, придавал уверенности. Я цеплялась за него, словно за спасательный круг.

– Все позади. Мы с тобой. Ты же не можешь вечно лежать на лестнице у сортира. И там, наверху, ждет Эмерик. Мы отвезем тебя в больницу…

– Только не это! – задохнулась я.

Нельзя же всех напугать и навесить такой груз на Эмерика. Я отчаянно мотала головой из стороны в сторону, несмотря на боль, молотками стучавшую в висках.

– Все пройдет, надо подождать совсем немного, и все пройдет!

Бертий прищелкнула языком, что было у нее признаком сильнейшего раздражения. Наверняка догадалась о причинах отказа. Но моя паника заставила ее уступить:

– Но это же правда неразумно. Ладно, будь по-твоему… Тебе еще где-то больно?

– Нет, все нормально… только немного саднят ягодицы, чуть-чуть руки и стучит в висках. Надо же, что я устроила!

Она ощупала мою голову, нашла место, которым я стукнулась.

– Изрядная шишка. Ладно, пора двигаться.

Сандро просунул руки у меня под мышками и поднял меня.

Я автоматически поставила поврежденную ногу на пол и еле сдержала вопль, уткнувшись ему в плечо:

– Я не смогу. Не могу идти.

– Я понесу тебя на спине.

Нести на руках не позволяла узкая лестница, так что другого выхода не было. Он повернулся ко мне спиной, я обхватила руками его шею. Он поднял меня, как будто я ничего не весила, стараясь не задеть моей ногой стену. Бертий поднималась первой. Я не заметила ни как мы шли по лестнице, ни как пересекали зал ресторана. У меня кружилась голова. Я с трудом разомкнула веки, только когда мы добрались до кухни. Перепуганный Стефан встретил нас и повел в угол к стулу, пряча глаза, Эмерик растерянно смотрел на меня. Я впервые видела его таким – выбитым из колеи, не знающим, что делать. Нужно было его успокоить. Но мне было совсем плохо, и я ничего не соображала. Сандро осторожно усадил меня на стул. Подошел Эмерик.