========== Глава 1 ==========
И если душа не тело, то что же душа?
Уолт Уитмен
Для капитана Джона Ватсона тела были всего лишь телами, в своей жизни он видел предостаточно обнаженных мужчин. Как и его братья по оружию, он избавился от своей стыдливости задолго до командирования. Трудно сохранять стыдливость, если ты вынужден вымывать из своей задницы половину песков Регистана, имея в распоряжении лишь кусок тряпки и флягу с водой.
Но знакомство Джона с обнаженной натурой не ограничивалось его братскими отношениями с сослуживцами. Он был доктором, а это значило, что он видел и изучал человеческое тело со всеми его недостатками.
Это так же значило, что доктор Джон Ватсон при обычных обстоятельствах не удивлялся ничему тому, что скрывалось от взгляда под рубашками и брюками. Он видел всё и, как и полагалось доктору, научился сохранять бесстрастное выражение лица при виде всех тех любопытных (и ужасных) явлений, которые люди прятали под своей одеждой. Он сталкивался с кожей всех возможных видов и типов: старой, молодой, обгоревшей на солнце, растянутой, морщинистой, рыхлой, покрытой шрамами или татуировками и, наконец, инфицированной. Он вдыхал запах смерти и разложения. Он протыкал нарывы, держал в руках раздувшиеся кишки, терпел, когда на него рвало пациентов, когда на него мочились и испражнялись, он сшивал рваные края кожных лоскутов, а однажды даже излечил очень запущенный случай генитального герпеса - и все с хладнокровным лицом и врачебной точностью.
Итак, человеческое тело: взвесить, взять анализы, описать, поставить диагноз, излечить, утешить.
Но любой хороший врач вам скажет, что самые одаренные медики не могут рассматривать тело в отдельности от души. Если бы Джон не выбрал военную службу, он стал бы выдающимся терапевтом благодаря той заботе, с которой он относился к пациентам, благодаря тому, как искренне он им сопереживал и желал излечить их болезнь или перелом. Его эмоциональная связь с пациентами сделала его высококлассным военно-полевым хирургом, будто именно благодаря его любви к людям разум Джона работал в идеальном тандеме с его руками, позволяя ему действовать более быстро, аккуратно и, если позволите, изящно в чрезвычайно напряженных условиях. Он был уверен в себе и имел на то полное право. Джон Ватсон был чертовски хорошим солдатом и чертовски хорошим врачом.
_____________________
Таким образом, в большинстве случаев тело было просто телом. Кроме тех случаев, когда на первый план выходило нечто большее.
Во время учебы, когда он медленно раздевал своих любовниц, познавая их мягкую кожу кончиками своих пальцев, целуя впадинки и изгибы, исследуя влажные и потаенные места, он с легкостью выключал в себе студента-медика и позволял своему сердцу (равно как и члену) вести его. Он изучил женское тело быстро и досконально и, хотя он и не был неразборчивым, с удовольствием отметил, что ему нравились самые разные женские тела.
Однажды, когда Джон ездил домой на праздники, сестра сказала ему, что для него не важно было, за рулем какой именно машины сидеть, до тех пор, пока ему позволено вести. Аналогия была так себе, но Джон был склонен полагать, что так оно и есть.
Во время актов любви плоть была прекрасна, независимо от ее вида, размера или цвета. А в сочетании с чуткими и умелыми руками его любовь к телу делала Джона Ватсона еще и прекрасным любовником. Секрет был прост: он заставлял женщин чувствовать себя красивыми, потому что действительно считал их таковыми, каждую их часть, включая целлюлит, растяжки, пятна и волоски. Любовнику Джону Ватсону было плевать.
Его сослуживцы часто по-доброму подшучивали над ним из-за его романтичной натуры. И даже сейчас, когда он изредка встречался со своими старыми армейскими приятелями, его награждали полуправдивыми рассказами о его достижениях на личном фронте (Ватсон, ты чертов мелкий засранец, как ты это делаешь? Признавайся, это какие-то врачебные штучки?) А он в ответ ухмылялся, поднимал бутылку и пил за все те тела, которые он излечил своими руками и ублажил своим языком.
Да, Джон Ватсон успел очень близко узнать человеческое тело, и мужское, и женское, поэтому когда он встретил Шерлока-это-лишь-транспорт-Холмса, то не повелся. Для того, кто якобы совершенно не заботится о своем теле, Шерлок слишком много внимания уделял своей внешности (три типа средств для волос?), а когда он все-таки ел, то баловал себя лакомствами. Он никогда не носил маек под эксклюзивными шелковыми рубашками, и даже его повседневная одежда была дизайнерской. Джон думал, уж не носит ли Шерлок свои сшитые на заказ костюмы специально, чтобы соответствовать некоему идеальному образу. Словом, какие бы цели ни преследовал Шерлок, одеваясь с иголочки, для Джона он оставался этюдом в противоречивых тонах.
Иногда Джон представлял, как бы выглядел Шерлок, если бы он не соскочил, а потерял себя в наркотическом угаре. Ужасное зрелище. Джон знал наркоманов, видел, что наркотики делают с телом: настоящее кощунство. Если мозг Шерлока был его богом, то Джон, как единственный его друг, не мог позволить ему уничтожить храм.
Но каким-то образом тело Шерлока получало все необходимое для поддержания его великолепного и настолько же невыносимого мозга, и он отказывался следовать советам Джона, который неустанно повторял, что серое вещество может функционировать гораздо эффективнее, если о нем лучше заботиться. Великий детектив попросту игнорировал потребности собственного тела и, к неудовольствию Джона, мешал ему удовлетворять собственные потребности.
Их споры всегда выглядели приблизительно одинаково:
- Шерлок, мне нужно поспать! Я на ногах уже… тридцать шесть часов!
- Чушь.
- Знаешь, некоторым людям нравится есть. Это приятно. Бекон действительно вкусный!
- Быстрее, Джон.
- Ты мог бы хоть одно мое свидание не испортить, онанист хренов?
- Глупости. Ты что, не видишь, ты мне нужен. Заткнись и поторапливайся.
Как-то раз, еще на раннем этапе их дружбы, после одной из таких вот перебранок Джон прямо спросил друга, есть ли у него вообще биологическая потребность в сексе.
- Серьезно, Шерлок, - сказал он, обессилено падая в кресло, - я имею в виду, неужели тебе никогда не хочется просто… ну, знаешь…
Шерлок, который сидел за столом на кухне, вопросительно выгнул бровь.
- Говори четко, Джон. Совершить половой акт?
- Да. Некоторым из нас это доставляет удовольствие. А иногда это даже необходимо.
- Мне не обязательно знать о твоих сексуальных привычках.
Джон вздохнул и провел по лицу рукой. Он очень устал за день, и ему нужно было побриться.
- Ты собираешься испортить каждое мое свидание, не так ли?
Джон знал наверняка, что так оно и будет. Ему придется съехать, чтобы переспать с кем-нибудь. Шерлок будет знать всё, точно вычислит, о чем Джон думал, какую выбрал позу и все те другие интимные детали, которые он предпочел бы оставить при себе.
- Не понимаю, почему ты применяешь свои дурацкие правила ко мне.
Шерлок заменил предметное стекло в микроскопе, не потрудившись даже поднять голову и взглянуть на друга.
- Работа важна. Я нужен работе, а ты нужен мне. Следовательно, всем будет лучше, если ты всегда будешь доступен для меня. И мои правила не дурацкие.
- И ты считаешь, что если я заведу девушку, это повлияет на мою доступность?
- Несомненно.
- Шерлок, ты - не моя жизнь. Ты прекрасно справлялся без меня все эти годы, - Джон шумно выдохнул. Детектив несколько раз упоминал, что найти соседа по квартире, как и саму квартиру, было непосильной задачей: он знал, что с ним трудно ужиться, а тем более завести дружбу. Он был гением, но с дерьмовыми социальными навыками. Если Шерлок и боялся чего-то, то, по мнению Джона, он боялся снова остаться один, в вечном поиске жилья и какого-нибудь бедолаги, который будет терпеть все его выходки. Правда была в том, что без Джона Шерлок не “прекрасно справлялся”, без Джона он был одинок, жалок и сидел на игле. Так что Джон не хотел съезжать. Он просто хотел, ну… испытать оргазм с участием другого человека.
