– Так, имеем десять человек, не проживающих в этом доме. Восемь из них – это родственники или друзья жильцов. Остальные – вокруг массива снимков замерцала красная рамка – выпадают из их числа.
Изображение развернулось на весь экран. Человек выходил из парадного. С виду – лет пятьдесят. Сощурившись от яркого света, он накинул на голову капюшон длинной куртки. Странный выбор одежды, если учесть, что на дворе жаркий август и две недели не было дождей. Запись остановилась. Камера обернулась вокруг человека, дав обзор с других ракурсов. Потом Пепелов остановил запись.
– Мы проверили этого человека по базе в трех близлежащих районах и пока ничего. Поиск уже запущен на городском уровне.
Шершень продолжал теребить кончик бороды.
– Человек вышел из дома, – проговорил Шершень, – а как он туда зашел? Запись есть?
– В том то все и дело, что нет. И, Коля, есть еще одна странная хрень. Мы собрали данные с ближайших камер в районе, записи в полноволновом спектре. В Кибернетическом Глобусе нет вообще ничего! Пустышка! Кто-то исказил сигнал и стер изображения этой личности, причем сделал это в реальном времени. Правда, интересно? Два таких забавных совпадения. В доме умирает человек и в промежуток, когда это происходит, дом посещает кто-то, кто не хочет, чтобы его лицо видели.
– Попробуй другие источники. Например, геоблогерские сервисы.
– Уже проверили район через «Пульс Города», там та же история. Все потерто.
– То есть основная версия – это все-таки убийство. – Шершень достал из кармана пачку сигарет. – Ну так и я тебе о том. Чем еще могу помочь?
– Я тут справки навел. Чешир был замешан в «деле полиморфов». Сначала его из компании за это уволили, а потом и срок получил. Причем в деле-то он был – из главных обвиняемых. Интересно, да? Могли его убрать те, кто имел отношение к этому скандалу? Потому как я пока не вижу других зацепок. Сам посуди. Чешир сидит пять лет, выходит и через полгода гибнет. – Павел воздел указательный палец. – А следы заметены профессионально. Тут точно кто-то из своих руку приложил. Ты в этих делах больше разбираешься, может, расскажешь вкратце чего там такого с этими полиморфами Чешир делал?
Шершень вытянул из пачки сигарету.
– Длинная история, рассказывать хоть до утра можно.
Пепелов улыбнулся. Весельчак по жизни, остроумный собеседник и цепкий профессионал, каким его всегда знал Шершень, сейчас выглядел устало. Улыбка получилась вымученной, но Шершень все же усмехнулся в ответ.
– В свое время Холм запретил использование такой схемы искусственного разума. При работе эти искины жрали слишком много системных ресурсов, что приводило к сбоям в локальных сетях. В целом не страшно, но вот при подключении полиморфов во внешние сети проблем становилось на порядок больше. – Шершень закурил. – Тебя технические детали интересуют?
– Да рассказывай, время есть.
– У обычного искусственного разума единственная псевдоличность, с которой ты общаешься – задаешь вопросы, получаешь ответы, ставишь задачи. У полиморфов таких личностей несколько. Мало того, что их много, так и между ними есть отношения. Такая себе большая дружная семья. Глава этого семейства, так называемый «хаб», не только командует, кому и куда бежать, но и создает новые псевдоличности. Именно эта способность и приводила к неустойчивости в работе сетей. Хабы создавали слишком много своих «детей».
– Интересное дело, а разработчики этого исправить не могли?
– Конечно, могли! Ты четко ловишь суть, дружище! Пытались улучшить работу, и небезуспешно, но на Холме кто-то решил запретить полиморфов. Всех владельцев искинов, разработчиков, арендаторов, обязали отдать носители с полиморфами. Из-за этого шум поднялся порядочный.
– Ущерб, наверное, не возместили?
– С этим как раз накладок не было. Просто у многих пользователей враз проснулась чувство гражданской ответственности. Директиву Холма восприняли как нарушение прав человека. Кое-кто сдал техникам Холма копии, а оригиналы полиморфов выпустили в сеть, отвязав их от носителей. Так сказать, в знак протеста. Таким образом, примерно около десяти тысяч хабов и их семей оказались в Кибернетическом Глобусе.
Пепелов подался вперед.
– И тогда началась эта пресловутая охота?
– Нет, не сразу. В этом как раз вся и суть. Понимаешь, искины личностных схем не могут долгое время существовать без диалога с человеком. Мы являемся для них источником задач, целей, мотивов. Сами они не могут поставить себе цель. Поэтому рано или поздно такой «эй-ай» впадает в состояние ступора, которое профессионалы называют «молчанием в эфире».
– Даже вот так вот…
– Да, отсутствие задач смерти подобно. Искин как бы замирает и его можно легко взять. Именно на это надеялись техники Холма, когда узнали о том, что пользователи выпустили полиморфов в сеть. Думали, что рано или поздно те уйдут в «молчание в эфире», и их без труда вычистят.
Стационарный телефон на столе Пепелова зазвонил. Пластмассовый корпус, круглый диск набора номера, механический звонок. Маленькие молоточки, стучащие в металлические колокольчики. Старый аппарат, впору в антикварный магазин.
– Да, Федор Юрьевич…Нет, товарищ полковник, мы передали это дело…
Пепелов подтянулся в кресле.
Шершень отключился от разговора и закрыл глаза. Он всегда делал так, когда нужно было сосредоточиться. Даже на совещаниях, чем иногда вызывал недовольство клиентов. Чешир, «охота на полиморфов», «фильтрационные решетки», гейткиперы и их иезуитские физиономии… Ассоциативный ряд становился все стройнее, но в нем отсутствовала логика, необходимая для доказательств, только чистая интуиция. Надо задавать вопросы. Нужны встречи. Шершень понял, что уже всерьез размышляет об этом деле.
Пепелов продолжать сидеть по стойке смирно и отвечать на оперативные вопросы непосредственного начальства. Наконец, разговор закончился. Пепелов осторожно положил трубку на место.
– На чем мы остановились?..
– На том, что полиморфов выпустили в сеть, и на «молчании в эфире», – напомнил Шершень.
– А, да, и что они действительно впадали в ступор?
– Поначалу, да. Техники следили за пользователями, которые продолжали вести диалог с искинами. Ловили и тех, и других – Шершень глубоко затянулся. – Но потом что-то изменилось. Полиморфы перестали замолкать. Техники рассчитывали очистить сеть за пару месяцев, но не вышло. Прошел слух, что группа гейткиперов выпустила в сеть программу, которая делала полиморфов независимыми от людей-операторов. Так называемый «патч «Элиза».
– И Чешир, выходит, имел к этому отношение?
– Бог его знает. Есть непонятки. На суде он признал себя виновным в том, что выпустил в сеть три искусственных разума. Все, больше ничего он на себя не брал. Из компании его уволили. А самое интересное в другом. Корпоративный клан [GrayShades], в котором он работал, расформировали, а людей разбросали по разным подразделениям и даже странам.
– И что в этом интересного?
– В том, что они создали первое поколение полиморфов. «Серые Тени» знали о разумах больше всех. А Чешир лично участвовал в разработке концепции.
– На суде всплывал вопрос о программе?
– Да, конечно. Но он отрицал свое участие в ее разработке.
– Неужели гейткиперы не смогли прикрыть своего человека? На них это не похоже.
– Да, но если покопать глубже, то все станет на свои места. Руководство компании смогло отмазать несколько десятков гейткиперов. Некоторых из них брали на горячем. Все они отделались крупными штрафами, а Чешир навесил на себя столько, сколько мог, получив два года. Это максимум по его статье. Его не стали вытаскивать, потому что он бросил тень на компанию. Из его показаний следовало, что руководство GK Inc поощряло освобождение корпоративных разумов. Его уволили не за нарушение директивы Холма, а за то, что он подставил компанию.
– А зачем? У него что, какие-то проблемы были? С кем-то воевал в компании?
– Бог его знает. Создавалось впечатление, что он сделал это, чтобы оказаться подальше от корпорации, Холма и цивилизованного мира. Колония для хакеров на Фарерских островах была местом что надо. Европа, однако, чистота, порядок, умные люди вокруг.
