Но вот однажды мои унылые размышления прервал низкий звук автомобильного сигнала. Я выглянул в окно и увидел у ворот замка роскошный черный автомобиль 40-х годов - вероятно, "Мерседес" или "БМВ", в общем, на таких обычно ездят немецкие генералы в фильмах о Второй мировой. Я чуть ли не бегом устремился вниз по лестнице, чтобы впустить неведомого гостя.
Человек, вышедший из машины, мог, конечно, оказаться и генералом, но сейчас он был одет в штатское; на нем был дорогой костюмтройка покроя середины века. Он имел плотное телосложение и чуть одутловатое лицо; в темных, аккуратно уложенных волосах поблескивала седина.
-Вальтер Остерман, - представился он.
-Вы - нацистский преступник, - сказал я. Это не было вопросом; так же, как с бывшим бизнесменом, я знал это.
-А вы - потрошитель, - столь же спокойно ответил он.
-В наше время это называется "серийный убийца". Но я не из тех, кого обычно так называют.
-И я не из тех, кого обычно называют нацистами, - чуть улыбнулся он. -Может быть, мы пройдем в дом, господин... эээ?
-Браун. Оскар Браун. Проходите.
Через несколько минут мы уже сидели у камина в одной из комнат замка.
-Давно вы здесь? - спросил я.
-А какой сейчас год?
-Если течение времени здесь то же, что и там, то 1998.
-Я здесь с пятьдесят шестого. После войны я жил под чужим именем в США, но нашелся идиот, который все испортил. Знаете, из тех, что посвящают жизнь охоте за бывшими нацистами. Когда за мной явилась полиция, я подстрелил двоих из них, - сказал он с довольной улыбкой. - В конце концов они, конечно, меня прикончили.
-Меня тоже застрелила полиция, - ответил я. -Но я сплоховал не успел ничего им сделать. Я был слишком занят. Впрочем... стоит ли об этом жалеть? Все равно все дороги ведут сюда.
-Об этом я и хочу с вами поговорить. Видите ли, все эти бредни Гитлера никогда меня не интересовали. Я ученый. Меня с юности интересовала одна из величайших загадок мироздания - что такое смерть. Я всегда был убежден, что никакие религиозные откровения тут не нужны - кропотливые научные исследования дадут ответ на этот вопрос. Нацисткий режим всего лишь предоставил мне условия для работы - лабораторию и неограниченное количество материала для опытов.
-Вы имеете в виду евреев?
-Вообще заключенных концлагерей. Мне, кстати, было важно, чтобы среди них были приверженцы разных религий. Чтобы получить доказательства, что происходящие процессы объективны и не зависят от вероисповедания.
-И что?
-Кое-что мне удалось выяснить. Я бы выяснил и больше, не помешай этому танки союзников. Но, разумеется, когда я сам попал сюда, мои исследования получили новый импульс. Не могу сказать, что сейчас я понимаю все, но...
-Мы действительно в аду?
-Ад и рай - это поповские глупости, - усмехнулся он. -Подобная дихотомия - совершенный асбурд, ибо всегда встает вопрос о границе получается, что один мелкий грешок или столь же мелкая добродетель, перевешивая чашу весов, определяет человека на вечное блаженство и вечные страдания. На самом деле все гораздо проще и естественней, и не требует никаких богов и прочих внешних судей. Видите ли, я не знаю точно, какова физическая природа этого мира - должно быть, все здесь представляет собой флуктуации некой энергии, или еще что-нибудь. Важно, что многое из того, что на земле мы относили к идеальному, воображаемому, здесь обретает силу физических законов. Например, метафоры типа "влечение или отторжение душ" здесь получают реальный физический смысл. Симпатия сближает людей, а антипатия отталкивает их друг от друга. Поэтому те, кого принято называть "хорошими людьми" - те, кто сами считает таковыми себя и себе подобных - собираются в центре этого мира, в Городе; их совокупная энергия и образует заливающий город свет. Индивидуалисты, сторонники определенных идей, не желающие сливаться с этой толпой, но и не вызывающие у нее особой неприязни, селятся в предместьях, мелких городках, поместьях и т.п. Люди, вызывающие массовое отвращение, вроде нас с вами, оказываются отброшены дальше, в сумеречную зону; сумерки царят здесь не потому, что в наших душах меньше энергии, которая воспринимается, как свет, а потому, что жители Города собраны в одном месте, а мы рассеяны на большом пространстве. Наконец, величайшие злодеи и тираны в истории, такие, как вожди нацизма или коммунизма, оказываются отброшены дальше всех и проводят вечность в полном одиночестве и сплошной темноте. Как видите, такую систему можно уподобить раю и аду - но, в отличие от них, она совершенно естественна и поддерживается не моральными догмами, а физикой этого мира.
-Позвольте, но ведь у тех же тиранов при жизни множество сторонников. Как же они оказываются в одиночестве?
-Вы уже могли заметить, что в этом мире невозможно носить маски. Внутренная суть каждого интуитивно видна другим, поэтому истинные натуры тиранов, их мелкие властолюбивые душонки, становятся очевидны их бывшим поклонникам. Это что-то вроде телепатии. Кстати, как вы находите мой английский?
-Он безупречен, - признал я.
-Так же, как и ваш немецкий, - усмехнулся Остерман. -Здесь каждому кажется, что все говорят на его языке. Собственно, наш разговор - всего лишь условность; наше сознание, непривычное к телепатическому общению, усваивает сразу лишь наиболее базовые представления о собеседнике, а остальное обращает в слова. Вообще все, что мы видим вокруг, включая, кстати, животных и растения - это иллюзии, порожденные нашим сознанием и сознанием других людей. На самом деле, как я уже говорил, это что-то вроде энергетических флуктуаций; но наше сознание, сформировавшееся на земле, представляет их нам в виде привычных образов.
-Но сами эти флуктуации все-таки существуют объективно?
-Существуют, и мы можем ими управлять. Этот замок создан вашим воображением, и отныне он реален - хотя на самом деле это вовсе не сложенное из камня здание; но вы видите его именно так - и благодаря вам другие тоже.
-Значит, все эти книги и фильмы...
-Всего лишь воспоминание о том, что вы читали и смотрели на земле.
-Выходит, мне уже не прочитать ничего нового?
