Внезапно мужчина услышал чей-то вздох. Донован поднял голову. Она не должна была дышать, она мертва. С кровати, стоявшей у стены, бежала кровь, окрашивая дерево в багряные тона. Пошатываясь, он встал. «Экзорцист» сам не знал, что заставило его встать. Наверное, ему хотелось удостовериться. Маргарита, пригвождённая кольями и остатками лент, лежала ровно, смотря на потолок лучистым голубым глазом. Она видела. Из пустой глазницы правой части лица продолжал идти дым. Рот девушки был приоткрыт. Она пыталась продолжать дышать. Донован заметил, что линии на её теле исчезли: Неката покинула это пристанище навсегда. Мужчина, чувствуя странное жжение в глазах, наклонился и провёл пальцем по щеке девушке. Кожа Маргариты была холодна, как у трупа, но жилка на шее билась.
Внезапно её грудь пронзил серебряный кол. У Донована перехватило дыхание; внутри что-то захрипело, он поднял руку, опустил глаза. Серебро прошило и его. Чувствуя, как постепенно немеет тело, Донован О’Салливан обернулся. Сквозь крошечную лазейку в сети проскальзывал туман, исчезал в дощатом полу, в многочисленных трещинках. Неката ушла, забрав его жизнь, когда он меньше всего это ожидал. Он вновь захотел увидеть Марго: может, как знак того, что и из ада можно вырваться. Донован знал, что ничего, кроме вечного ада его не ждёт после смерти. Изо рта потекла струйка крови, воздуха не хватало, а нового он уже не мог набрать. Комната медленно проваливалась во мрак, и только сзади бились звезды об осколки разрушенного подсознания, но Донован об этом уже не думал.
Неужели всё было зря?
Неката выиграла. Выиграла и забрала его жизнь без остатка, он сам отдал её, все пятнадцать лет гоняясь за древним призраком обмана. Она обманула его снова.
Как сквозь мутное стекло, Донован видел, что дверь в его квартиру открылась, впуская десятки чёрных фигур. Среди них стояла одна белая, с ярко-рыжими волосами и крестом на сияющей груди. Потом пропало и это видение; Донован закрыл глаза. Заслужил. Он недостоин жить дальше.
─ Стреляйте, ─ раздался холодный голос Кэрис Моран.
Больше он ничего не видел и не чувствовал, навеки погрузившись во мрак.
