— Сапер! Ты! Помнишь, там дорога к нам из леса выходит, там узкое место приглядели? Повесь там растяжку.

Все, выгнал всех из Чернореченска, саперы снаружи растяжки поставили, осталось шесть нажимных мин, их в домах поставим. Саперы закончат и уйдут, разведчики наблюдают в полукилометре.

Я уже подъезжал к Чембало на коляске, когда услышал вдалеке первый взрыв мины. Ну что, Менгли, нравится тебе мое оружие?

У причала стоят мавна и шхуна. Мавна загружена людьми и разномастным грузом — Ноев ковчег, хороший эпитет.

— Все кто уходит мавной — быстро на борт! Отдать концы!

Погонщик хлестнул волов, и они двинулись, натягивая бечеву. Волы топают медленно, выводить судно из бухты полчаса будут. На галере десяток весел есть, но надо экономить силы, парохода еще нет, он потащил баржу «на руду», как всегда — не вовремя. На севере опять громыхнуло — все обернулись.

На причале увидел Гликерию, каждый раз как ее увижу — дух захватывает. Да, а сам чуть не забыл ее здесь. Хорошо, сама пришла, сообразила. Дал команду солдату погрузить ее вещи на шхуну.

Прискакали два разведчика, сержант говорит — «Татары осадили Чернореченск, штурмуют», и устало улыбнулся. Все, уходим.

Шхуна отчаливает, а на причале остаются наши кони. Некуда их грузить, не продумал я. До боли знакомый кадр, корабль с военными отходит, а кони остаются. И что характерно — тоже в Крыму действие происходит. Что же за место это такое! Но наши кони за нами в море не бросятся. Единственно — приказал их распрячь, пусть погуляют немного. Грустно.

Каффа. Еремей Гусев, консул Каффы, республика Таврия.

Рано утром караул сообщил, что на площади перед главными воротами цитадели необычно много татар, татары также видны под двумя другими стенами. Вот оно, началось — нападение татар. То, о чем меня предупреждал командор, меня и коменданта, больше об этом никто не знал. Андрей меня попросил оставаться в Каффе до последнего, чтобы Менгли ничего не заподозрил, чтобы дать время для спасения Чернореченска. Жена и дети уже давно уехали в наш новый город — Адлер, говорят, что там хорошо. В цитадели остались одни солдаты, немного рабочих и я, даже Барди уехал. Ну еще аманаты сидят.

Тут ворвался старшина Осип, комендант Каффы.

— Ну что? Началось?!

— Да, начинаем… эту… эва… куацию!

— Да какую куацию! Мы их сейчас перестреляем! Смотри, у меня все просчитано. У меня только карабинеров — восемнадцать, еще полицейские с револьверами, еще пикинеры. Патронов для карабинов — три двести в оружейке! Только заряжаться не сможем, все станки, пули и порох увезли. Но патронов хватит, еще же носимый БК у карабинеров.

— А если пушки притащат?

— Доложили что уже везут, скоро тут будут.

— !!!

— Не ругайся. Я же говорю, у меня все просчитано — пушки они могут поставить или там — или там. Тут чуть больше ста метров, там — сто шестьдесят — уже померили. Места для стрелков уже готовы. Они поставят пушки — а мы расчеты перестреляем. И никто к пушкам подойти не сможет. Останутся у татар одни луки, а луками они стрелков не достанут — там все досками правильно прикрыто. Еще бы миномет, мы бы им порох подожгли — вот бы жахнуло! Там у нас на рейде две шхуны, одна точно минометная. Ты же их сейчас все равно вызовешь, давай миномет снимем.

— Командор как сказал — «эвакуация и ничего из оружия не оставлять». А ты — «миномет снимем! «Там еще эту лодку с досками выставлять как причал, специально тот причал под калиткой разобрали, чтобы все забыли про него. И как там сейчас миномет таскать? Нет. Зови связиста, выставляй карабинеров по местам, уходить будем.

— Ну хоть пушкарей татарских постреляю?

— Тихо! Кричат что-то.

— «Ворота открывай» кричат.

— Ну все, началось. Стреляй всех, Осип, а пушкарей особенно. Прости меня, Господи!

Связист связался со шхунами, они снялись с якоря, паруса поднимают. Как же медленно! Да еще далеко так стоят! Специально, на самую дальнюю якорную стоянку ставят, для безопасности. Рабочие открыли калитку в морской стене, притянули лодку — делают из нее плавучий причал, доски несут, шхуна совсем близко подойти не может. А основной причал цитадели слишком близко к общему причалу, сажений тридцать. Сейчас туда татары забегут и стрелами могут нас закидать, если бы мы там на шхуны пошли.

Через ворота Осип перекрикивается с татарами, раззадоривает себя. Да и ждет, что татары стрелу первую кинут, первым не начинает, а вдруг татары просто поругаться пришли.

Шхуны уже близко, и тут Осип кричит: «Пушки убери! Пушки убери! А то постреляю на…!» Карабины стреляют! Пушки не стрельнули, значит получилось! На площади крики татар. Вот так! Получите! Не на тех напали!

— Ящики из оружейки несите на шхуну! Те сундуки тоже!

Так, вроде ничего важного не оставили. Командор сказал, чтобы мебель, рухлядь не брали, налегке уходили. А жалко, у меня какой стол красивый, резной. А кресло! Прямо трон!

Хлопок какой-то вдалеке, но не пушка. На землю камень упал, развалился и вспыхнул дымным пламенем. Еще хлопки и еще огни по всей цитадели. Это мины! Зажигалки! Минометы у татар! Откуда!?

— Быстрее все на шхуны! Осип! Ты где! Уходим! Людей уводи, калитку огнем закидают — сгорим тут все!

Крики уже в цитадели! Солдат орет, катается по земле — у него вся нога в огне!

— Воды! Несите воды! Аманаты! Их дом горит! Солдат! Ты и ты! Отопри дверь, выводи Гиреев на шхуну. Быстро! Обожженных тащите! Видишь, куда ему идти, он без чувств уже! Несите!

Одного из Гиреев тоже сильно обожгло, упал, криком кричит.

— Несите его!

Вот еще солдата несут обожженного, без чувств.

— Осип! Да что же это! Ну как так!

Вроде все вышли, ныряю в калитку и бегу по мосткам, две шхуны стоят друг за другом, кто по резвее, перебегает на дальнюю. Со шхуны карабинеры стреляют по общему причалу, не дают стрелять татарам. Тут больше сотни метров, но могут дострелить. Еле добежал до шхуны, вскарабкался по трапу, что-то нога разболелась. У трапа капитан.

— Ну что? Все?

— Теперь все. Посчитал — сказал капитан — Поднять якоря!

Андрей Белов. Адлер.

Это какой-то кошмар! Менгли сжег цитадель Каффы! Мои спаслись, никого там не оставили, но четверо умерло от ожогов в течении суток, в том числе и комендант. Это от болевого шока, наверное. Еще трое умирают в мучениях, с такими ожогами у них нет шанса даже в двадцатом веке. Среди этих троих — Кильдишь Гирей, брат Менгли. Еще у нескольких небольшие ожоги.

А остальные гарнизоны спаслись без особых происшествий. В Чембало мавну волы тащили, пока была дорога у моря, потом из бухты выходили на веслах. Весел мало — вышли с трудом, еще бриз к берегу тащит. Бечеву прицепили к шхуне, но этого хватило только чтобы «зависнуть» в нескольких сотнях метров от берега. Через час на берегу показались татары, постояли и ушли. Мы подошли чуть ближе к берегу и смогли зацепиться якорями. Подошел Балкер 1 с селитрой, немного людей пересело с мавны на балкер. Через несколько часов подошел «Архимед» и посыльная шхуна, и все пошли на восток.

Гарнизон из Воспоро перекинули в Тану. В Солдайи пришлось немного пострелять, но ушли без потерь. А до остальных городов Готии татары даже дойти не успели, вывезли всех. На Казантипе, где серу добывали, стали появляться татары неподалеку, так что все погрузились на шхуну и пошли домой, вола бросили. Южнее Воспоро, где руду грузим, татары еще не появлялись, так что пока еще грузят.

Всех, кто мне не нужен в «новом Чернореченске» — Адлере, послал в Мавролако. Часть войск, немного рабочих с Перекопа, братья Гиреи, Гликерия — все в Геленджик. Там сейчас бардак, навести порядок консулу помогают Татини и Барди. Немного рабочих и войск послал в Себастополис.

Объявил, что столица Таврии переносится в Мавролако, в первую очередь — торговля. На ввоз товаров на полуостров, за исключением продовольствия, накладывается пошлина в сто процентов. Вот так, как бы и не запрещаю торговать, как бы оставляю Крым в своей юрисдикции. Хотя, фактически, потерял половину своей Республики. Хорошую, такую, половину потерял. Республика Таврия без, собственно, Таврии.