Еще один новый день нес мне уйму различных мыслей и переживаний. Изолировавшись от всех, без кого ранее не мог обойтись, я внезапно понял, что превратил свою жизнь в чертову черную дыру. И выбраться из нее было невозможно.
Пуская ее под откос, я сосредоточился лишь на себе и своем сердце, которое сейчас было похоже на кусок черного угля. Эва каждый день оставляла мне сообщения, пыталась достучаться до меня звонками, выяснить, что происходит. Я знал, что она приходила ко мне под дверь и ждала, пока я выйду и внесу явность в наши отношения. Мун испытывала ко мне наисильнейшие чувства, ее любовь была чистой и безграничной, пока я прятался и избегал встреч. Блять, я даже не мог обронить банальное «привет» из-за сдавливающей шею вины. А открыть ей дверь и постараться излить душу было чем-то из рода вон выходящим.
Внезапное появление Лиссы стерло все настоящее, создавая бурю.
Днями сидя дома, я только то и делал, что писал Вильяму, запрещал ему брать трубку, когда звонила Мун. Он не был в восторге, все еще считая, что я поступаю как самый последний мудак.
Но он не ошибался. Я и правда был мудаком.
Ясность в моей голове заменилась серым туманом, который напоминал о прошлой жизни, к которой я бы никогда не хотел возвращаться. Лисса была главной героиней в моем мире, что не обернулся ничем хорошим. Но я все еще хотел ее; хотел окунуться в нее с головой, пройти через те прекрасные дни, когда мы были вместе.
И продолжая топить вину алкоголем, я все сильнее проваливался в пропасть, прокручивая все возможные варианты развития событий. Лисса — это букет воспоминаний, моя первая любовь, которая закончилась крайне паршиво. Эва — мое настоящее, она могла стать самым лучшим, что было у меня. Она и была им, пока Лисс не ворвалась в мое сердце, отравляя весь мой организм и разум.
28 ноября.
«Помнишь нашу первую встречу в кафе, Крис? Я была такой смелой, общалась с теми парням, будто они — вонючий мусор, совершенно не думая о последствиях, за что поплатилась. Знаешь, если бы ты не появился, то они, пожалуй, изнасиловали меня. Но незнакомец, которого я раньше никогда не встречала в кофейне, заступился за меня. И это было впервые; впервые кто-то беспокоился обо мне так сильно.
Затем я узнала кто ты. И сразу отпустила идею познакомиться поближе. Как оказалось сопротивляться твоему обаянию было сложно, даже бесполезно, и я проиграла в этой игре почти сразу, как только ты коснулся своими губами моей щеки.
А то глупое свидание. Оно так волновало меня. Я хотела облить тебя бензином и зажечь спичку. Вот как сильно ты бесил меня. Но уже тогда, сидя на крыше, я потихоньку начинала влюбляться. Пока ты все не испортил. Твой характер — дерьмо, тебе говорили?
Но потом мы оказались у тебя дома. Тот адреналин, который нам подарил человек, преследующий нас, сыграл очень злую шутку. И я поцеловала тебя. Или ты меня. Неважно. Но тот поцелуй вдохнул в меня жизнь. И я знаю, что для тебя он тоже что-то значил.
Скажи мне только одно, Шистад, ты так быстро забыл это? Или все было только ради секса? Если да, то поздравляю тебя. Мою девственность уже не вернуть. Ты победил».
— Я ничего не забыл, Мун, — говоря в пустоту, я до крови закусил губу. — И никогда не забуду, — находясь на грани слез и улыбки, я обратился за помощью к лучшим друзьям: пиву, водке и виски.
29 ноября.
«Прекрати молчать. Прекрати прятаться от меня, Крис. Я начинаю думать, что это конец. Дай мне знать, если я ошибаюсь», — сообщение Мун маячило перед глазами и клянусь, я ощущал отчаянье и грусть в каждой букве.
Но блокируя мобильник, я отбросил его в сторону, все еще утопая. Я не представлял, что мог сказать ей. Как мог дать этот знак.
Я не знал конец ли это, но прекрасно понимал, что стремительно к нему приближаюсь.
30 ноября.
«Ну-и-ну, Шистад. Я выпиваю две бутылки вина в день, много курю. И за испорченное здоровье и разбитое сердце виню только тебя. Прошло две недели с тех пор, как мы вместе проснулись в одной постели. Я все еще помню вкус твоих губ, запах твоей кожи. А ты помнишь? Помнишь, как говорил, что мы — это навсегда?
Я помню. Я помню каждую минуту, проведенную вместе. И с ужасом осознаю, что ненавижу свою хорошую память.
Начинаю ненавидеть тебя, все еще любя».
Я сдерживал слезы. Отдавал последние силы, чтобы не сорваться и не пойти к ней. Где-то глубоко внутри я начинал гноиться, будто кто-то воткнул в меня ржавый нож и не обработал рану. Именно сообщения Эвы превращали меня в гребанного труса и конченого уебка.
Ненавидя себя и Лиссу, я обреченно глотал водку, надеясь, что та обожжет мое горло и заменит душевную боль на физическую
Но почему-то этого никогда не происходило.
1 декабря.
«Ты убиваешь меня. Ты — гребанная болезнь, Шистад. Смертельная болезнь, из-за которой я умираю.
Ты хоть знаешь, что я желала провести с тобой всю жизнь? Хотела принадлежать только тебе. И самое хуевое в этой не менее блядско-конченной истории — это то, что ты подарил мне самое желанное: спокойствие, окрыленность, чувства легкости и влюбленности. А затем отнял это. Так просто.
Если ты перестал меня любить, то, сука, сообщи мне об этом. Отправь гребанную точку или две точки, или три.
Блять, просто скажи мне об этом. И я перестану бороться за наши отношения так же, как перестал бороться ты».
Опрокинув голову, я глядел в потолок. В груди зарождалось разочарование в себе, полнейшее отвращение. Открывая сообщения, я напечатал точку.
И стер ее, прекрасно понимая, что любить Мун я не перестал.
2 декабря.
«Если у тебя не хватает смелости закончить это преставление, то прекрасный финал я создам сама. Я устала бежать за твоим сердцем, за прошлым тобой. Эта гонка не для меня.
Прощай».
И только сейчас я поднялся с постели. Выбросил пустые бутылки в мусорный бак, принял душ, заставил себя позавтракать, сдерживая рвоту. Практически прекратил пить, сократив дневную дозу до половины бутылки какого-нибудь дерьма в день.
Но, идя домой по темному переулку, вслушиваясь в пугающую тишину, я так захотел начать жить. Захотел этого так сильно, что, опираясь на стену, опустился на землю и наконец-то заплакал, позволяя себе выплеснуть чувства наружу.
Находясь в полном одиночестве, я с ужасом осознал, что испортил свою жизнь. И жизнь Эвы Мун.
«Просто знай, что я все еще принадлежу тебе, Мун. Не обрывай все так…», — печатая сообщение, я внезапно остановился, вытирая слезы рукавом, перестав дышать.
Отдавая себе отчет в содеянном, я рухнул.
Ведь сам разрушил все, что мы так долго строили.
Комментарий к chapter twenty-three
Как-то так)
Немного переживаний Криса, глава маленькая, знаю, но я вместила в нее все, что хотела.
Вы такие офигенные, ребята. Ваша активность восхищает. И вдохновляет. Когда я в последний раз публиковала главы так часто? Да никогда в жизни!
Очень люблю вас. И безумно грущу, что эта история скоро закончится.
========== chapter twenty-four ==========
—Chris—
8 декабря.
Я не знал, что мог сказать ей. Стоя перед дверями кофейни, я не осмеливался войти, чтобы наконец-то покончить с дерьмом, которое не давало мне жить на протяжении долгих трех недель. Сообщения Мун прекратились еще семь дней назад, и я не знал было ли это тем концом, о котором она писала. Не проходило и дня без гребанных терзаний и острой боли в абсолютно всем теле. Чем я думал, когда принял решение испоганить свою жизнь, так и оставалось висеть в актуальных вопросах, и каждый раз, когда моя рука тянулась к мобильнику, я отдавал предпочтение сигаретам или алкоголю, отчаянно оттягивая момент истины.
И сейчас, почти набравшись сил и уверенности, я все-таки принял правильное решение. Пускай надеяться, что ряд моих ошибок останется незамеченным, было по меньшей мере бессмысленно, мне не хотелось опускать руки и продолжать выживать, продлевать эту пытку дальше.
Я знал, что сегодня была смена Мун. Каждое воскресенье она проводила на работе, обслуживая и радуя напитками посетителей. Мне было так гадко, что я истоптал ее, причиняя своими поступками адскую боль. Разрушил все хорошее, к чему она приложила так много усилий, пожертвовал нашими отношениями из-за блядского порыва, который не стал для меня ничем важным. Черт, мне потребовалось очень много времени, чтобы начать контролировать свою жизнь снова, и я не знал был ли у меня шанс все исправить.
