— Есть, мэм. — Снова хихикнул он, хитро улыбаясь. Я отпустила его лицо и натянула на голову Криса капюшон, чтобы спрятать слишком странное лицо и не привлечь внимание людей. — Я буду хорошим мальчиком.
— Крис Шистад и хороший мальчик — вещи несовместимы. — Не удержалась я от ответа и, когда взгляд снова куда-то «улетел», сказала. — Дай мне руку.
— Зачем?
— Ты плохо стоишь на ногах, — быстро ответила я, выхватывая его ладонь из кармана и сильно зажимая в своей, — я не хочу поднимать тебя на каждом углу, Крис. Пошли.
Я потянула его вперед, но тот не сдвинулся с места, смотря на наши ладони вместе. Странно ухмыльнувшись, он переплел наши пальцы вместе и пошел со мной в ногу, напевая себе какую-то песенку под нос.
Мы перешли через дорогу, и весь путь до парк я была натянута как струна и смогла выдохнуть, когда мы скрылись за деревьями и вышли на знакомую мне тропу, которая не была усыпана галькой или гравием. Она была протоптана на зеленой траве и вела прямо к небольшому озеру, сейчас больше похожее на болото.
Крис, напевая себе песенку сам, больше не издавал никаких звуков, что было хорошо, ведь я могла поразмышлять на вопрос, который остался у нас с доктором, еще открытым. «Почему именно с Крисом я забываю про вакуум?».
Даже сейчас я больше волнуюсь о том, что нас могут увидеть полицейские, которые иногда прогуливаются по парку, что этот дурак споткнется об очередной камень и свалится в мокрую траву. Только потому я ощущала холодную затягивающую пустоту и этот мерзкий голосок, который где-то отдаленно проникал в мое сознание, заставляя поежиться при каждом своем звучании.
«Ты думаешь, он особенный? Думаешь, с ним ты можешь не ощущать меня? Ха! Нет, он лишь временное явление. Ты почувствуй! Почувствуй себя чуть лучше, я посмотрю на тебя, когда ты сама захочешь избавиться от чувств, чтобы забыть его и все, что было, когда он кинет тебя!»
Я судорожно сглотнула, почувствовав, как тоска, словно тень, медленно крадется ко мне, медленно настигая каждую мою клетку, каждую мысль, затягивая в свой бесконечный вакуум существования в черном мерзком месте.
— Ты замерзла? На улице же тепло. — Крис отвлек меня от мыслей, я посмотрела на него, в его глаза и снова отвернулась. Зрачки еще неестественно расширены. И только потом я опустила взгляд на свою руку, которая дрожала, сильно вцепившись в ладонь Криса. Вырвав свою ладонь, я спрятала ее в кармане ветровки, стараясь думать о чем угодно, но только не о том, что творится внутри.
— Мы пришли. — Сказала я после долго молчания, когда мы подошли к спинке скамейки, откуда открывался красивый вид на это озерцо-болото.
Крона большого дерева прятала внешнее освещение, и казалось, будто дерево светится изнутри и освещает своим светом местность вокруг, именно поэтому я любила это место. За то, что оно было «магическим», здесь я забывала, что нахожусь на планете Земля и живу жизнь Эвы Мун, я придумывала всякие небылицы, я приходила сюда мечтать, думать о большем, чем просто о себе.
Это место было моим местом.
И сейчас после всей это канители я впервые находилась на своём месте, впервые за долгие месяцы коснулась холодного дерева, впервые за множественные перетекающие изо дня в день часы села на нее и вдохнула прохладный сырой воздух, наполняя им легкие.
Солнце давно село, на улице начало смеркаться, и внешнее освещение включили, очень красиво подсвечивая растительность по всему периметру парка. Но только освещение было отнюдь не везде, и парк был не самым безопасным местом для одиноких прогулок маленькой девочки и молодой девушки, но я никогда об этом не задумывалась. А сейчас вся магия исчезла, и я просто слушала, как плескается вода, как мычит себе под нос Крис, и не хрустит ли ветка под ногами лесного маньяка где-то позади.
— Почему мы здесь? — спросил Крис, когда перестал мычать, и я с радостью отметила, что его голос звучал уже почти как обычно.
— Гуляем. — Коротко ответила я, искоса смотря на Шистада, который стянул капюшон с головы и смотрел на озеро, на блики, которые отдавались темной гладью. — Обкуренного я бы тебя в дом не пустила, хрен знает что бы ты вытворил.
— Уж точно не разбивал бы стекло в комнате твоей матери. — Я промолчала, ничего не стала говорить, но это не остановило Криса. — Я видел осколки в комнате, когда искал ванную. Ты убрала их?
— Я хочу, чтобы она увидела их.
— Нахрена?
— Просто. Ты почему домой не пошел? — я ловко перевела тему, не желая обсуждать свои взаимоотношения с матерью с Крисом, который всего лишь игрушка и средство для достижения цели.
— Приехала бабуля, а мы с ней чутка поругались.
— Мудачок расстроил бабулю? Боже мой, что ты сделал, не съел котенка на завтрак?
— Эй, это я мудак, а не бабуля. — Быстро огрызнулся он, бросив на меня недовольный взгляд, на который я никак не отреагировала. — И да, я ее расстроил. В театре, в котором работала мама, устраивают благотворительный вечер по сбору денег для тех, у кого порок сердца, и меня попросили сыграть.
— И ты отказался. — Озвучила я очевидное, посмотрев на Криса, который прижал подбородок к груди и неотрывно смотрел на озеро. — Почему? Ты ведь так хорошо играешь, и ты играл тогда, почему не сейчас?
— Я не смогу при всех. — Почти не слышно ответил он, закрыв глаза, и я увидела на его лице борьбу чувств. — И тогда тоже не смог. Поэтому увез тебя.
— Ты только хитростью смог сыграть, — напомнила я ему. — Ты ведь давно не играл, с чего она вдруг решила, что ты так поступишь и в этот раз?
— Она педант до мозга костей, и уборкой рояля она занимается сама, и она заметила пятна на клавишах. — Грустно ухмыльнулся он, все еще не открыв глаза. — Да и по всему роялю тоже, надеюсь, она не догадалась, что именно мы там делали.
— А ты сам не хочешь? Ведь в некотором роде память о маме, — с каких пор мне есть дело до его сантиментов, а? Ну, лучше о них переживать, чем вслушиваться в мерзкий голосок на заднем плане, который не затыкался ни на секунду.
— Я любитель, а не профессионал. — Его голос стал глухим и еле уловимым. — Это она сказала папе, а я услышал, и каждый раз, когда я пытаюсь сесть и играть, я слышу ее слова. Мне сложно, ведь я хочу сыграть для нее так, как она любила, а не могу, потому что это «он любитель, а не профессионал» звучит, как гребаный упрек.
— Для чего тебе надо быть профессионалом? Ты ведь не собираешься связывать с этим свою жизнь, для любителя ты просто великолепно играешь, зачем тебе профессионализм? Она ведь не хотела тебя этим обидеть, она просто констатировала гребаный факт! И знаешь, что? Это звучит, как нелепая отмазка, ты просто не можешь сыграть для нее, потому что боишься разочаровать.
— Как я могу играть перед всеми, если она была профессионалом, гением, они будут ждать и от меня этого, но я гребаный любитель! — Крис повысил тон. Резко открыв глаза, он посмотрел на меня, и он был взбешен, такого дикого взгляда я никогда у него не видела, и это меня напугало, даже голос в моем сознании заткнулся и стал настороженно смотреть на него в ответ. — Как я могу играть и позорить ее?
— Шистад, мать твою, что ты за ахинею несешь? Им не важно, как ты играешь, им будет важно, что ты просто играешь! Сын играет в честь мамы ее любимое произведение! Он любитель, набрался смелости и выступил перед всеми, вот что им важно! Ты думаешь они правда будут сидеть и думать: «Боже мой, какая бездарность, кто его выпустил вообще на сцену?» — мой голос звучал уверенно, твердо и непреклонно. — Им это не важно! А теперь поднимай свою задницу, и пошли ужинать.
— Что?
— Тебе надо поесть и мне тоже, ты ведь домой не пойдешь, если я правильно тебя поняла. — Я засунула руки в карман и с напором уставилась на Криса, который уже с прищуром и со своей обычной ухмылкой смотрел на меня. — Сегодня будет ризотто.
Что ты со мной делаешь, Кристофер, мать твою, Шистад?
Комментарий к Feels like the crowd is saying
И мне кажется, что толпа говорит
