Приблизившись к его лицу вплотную, Эва касается языком уголка губ, которые чаще всего имеют привкус алкоголя. Очерчивает их контур, прикусывает и только тогда понимает, что зашла слишком далеко.

Через пару мгновений положение вещей в корне меняется, когда юноша подминает её под себя, оказываясь сверху. Эва издаёт громкий смешок, радуясь своей маленькой победе. Он смотрит слишком плотоядно, заставляя табуны мурашек бежать по спине.

— Упс, — выдавливает из себя Мун, широко улыбаясь. Хочет еще что-то добавить, но ей затыкают рот самым бесцеремонным образом.

Он целует так, словно не ощущал её рядом с собой целую вечность, хотя утром они снова проснулись вместе. На этот раз в его доме. Крис наблюдал за тем, как она спит, а утренние солнечные лучи играют на её очаровательном личике. Не смог удержаться, провёл пальцами по алебастровой коже щеки, заставляя Эву резко распахнуть глаза, окончательно покидая царство Морфея.

Она убежала в ванную слишком быстро. Пробормотала какую-то глупость о зубной пасте и, внимание, совершенно голая выскользнула из-под одеяла, вскоре скрываясь за дверьми душевой. Оставляя Шистада со стояком и желанием пойти за ней следом. Благо, подобные порывы юноша научился контролировать.

Зато сейчас ему ничего не мешает прижимать её весом своего тела к земле, прямо посреди парка, где их в любой момент может кто-то увидеть. Но по правде говоря, Крису глубоко наплевать. Какое ему дело до любопытных прохожих, когда она лежит под ним беззащитная и, казалось бы, впитывающая в себя каждое малейшее движение.

Губы исследуют нежную кожу девичьей шеи, оставляя за собой мокрый отпечаток. Обведя языком небольшую розоватую отметину, которую сам же вчера и оставил, Крис думает, что мог бы заниматься этим вечно. Просыпаться с ней рядом каждое утро. Будить её прикосновением к щеке. Наблюдать, как румянец заливает её лицо, а после она убегает в ванну. Прячется от него, чтобы спустя десять минут выйти обмотанной в одно лишь короткое махровое полотенце, являющееся практически несуществующей преградой между ними.

Ходить на вечеринки по пятницам — привычное занятие. Однако теперь проводить время не в компании бутылки виски и очередной пьяной девицы, а той, чья улыбка заставляет юношу верить, что в этом мире осталось хоть что-то настоящее и искреннее. Не всё пропитано фальшью, нет. Её слова, которые она шепчет ему на ухо, затрагивают самые потаённые уголки души, которые Крис в себе долгое время заглушал и прятал за семью печатями. Слишком запретно, слишком близко ты подобралась ко мне, Эва Мун. Слишком не похер на тебя. Слишком важно. Слишком много тебя за раз.

Я задыхаюсь.

— Через месяц выпускной. Уже решила, с кем пойдёшь? — неожиданно задаёт, казалось бы, риторический вопрос Шистад. Потому что у неё выбора нет. Никто, кроме него, не посмеет к ней прикоснуться. Но ведь формальности нужно учитывать. Девочки любят, когда прислушиваются к их желаниям.

— Кажется, я ещё в первую нашу встречу сказала, что думаю обо всей этой выпускной мишуре, — отвечает Эва, недовольно насупив брови. Почему он отстранился и задаёт глупые вопросы? Она хочет ещё поцелуев, ей недостаточно. Их никогда не бывает много. Ей всегда мало.

— В первую нашу встречу ты спутала меня со страшненькой девочкой и потащила в женский туалет.

— Хмм… что-то подобное припоминаю. И Крис не страшненькая, — вяло протестует Эва, всё ещё не понимая, к чему клонит юноша. Или, правильнее сказать, прекрасно понимает, но не может поверить, что сам Кристофер Шистад таким завуалированным образом приглашает её на свой выпускной.

— Ну так что?

— Что «что»? — переспрашивает Эва, явно издеваясь. В зелёных глазах пляшут черти, а губы изогнуты в предательской улыбке. Крис ещё пару мгновений всматривается в это чересчур довольное выражение лица, после чего исполняет один из самых нечестных приёмов. Его руки начинают скользить по бокам девушки, скребя пальцами и вызывая у Эвы неконтролируемые приступы смеха.

— Крииииис! Прек… Прекрати! — выдавливает из себя рыжеволосая, извиваясь змеёй под ним и пытаясь оттолкнуть от себя руки, щекочущие ей бока.

— Скажи, что пойдёшь, и я отстану.

— Л-ладно, хорошо. Я пойду. Только прекрати, — быстро сдаётся Мун, продолжая громко смеяться и больше не предпринимая попыток оттолкнуть его, понимая, что это бесполезно. Проворные руки перестают бегать по её телу, наконец позволяя девушке вдохнуть полной грудью. От смеха на глазах выступили слёзы, которые Эва торопливо стирает пальцами.

— Чудно. Это было проще, чем я думал, — говорит Крис, растягивая губы в одной из своих обворожительных улыбок, ради которой ему готовы отдаться все девушки школы. Но Шистаду совершенно похер на сотню раздевающих его взглядов. Пора бы привыкнуть, что ему всегда глубоко до лампочки. Ну… за редким исключением, которое сейчас лежит под ним и облизывает пухлые губы. — Красное платье надень, — зачем-то добавляет он, вдруг осознав, что ему до одури нравится ярко-алый цвет. Ассоциируется с вишнёвым вареньем. А Крис с недавних пор обожает вишни.

— Ой, Боже, тебе не всё равно, в чём я буду?

А Крис молчит. Продолжает смотреть сверху вниз, сканируя своим янтарём, пока в голове бьётся мысль, внезапно кажущаяся как нельзя правильной — ему не всё равно. Уже давно. Ему просто охуеть, как важно всё, что связано с этой девушкой. И сейчас, как раньше, не возникает желания залезть собственными руками себе в голову, чтобы вытравить мысли о ней. Нет, ей там самое место. Она прочно в нём обосновалась, не собираясь в ближайшее время покидать не только голову, но и орган в грудной клетке, которого, как ошибочно думал Крис, у него нет. Вот оно — в её руках. Нашлась пропажа.

Спасибо, Эва Квиг Мун.

========== …о вредных енотах и мягких одеялах. ==========

— Крис?

— Ммм?

— Кри-и-и-ис.

— Что?

— Крис, мне холодно, — бормочет Эва, высовывая голову из-под одеяла. Зелёные глаза доверчиво смотрят на юношу, ожидая от него решения глобальной проблемы. И, при любых других обстоятельствах, Крис бы предложил согреть её традиционным способом, включающим в себя этап избавления от всех слоёв одежды, но только не сегодня. Вместо этого Шистад едва слышно бухтит себе под нос, встаёт с дивана и идёт в сторону спальной комнаты Мун, чтобы стащить с кровати ещё одно одеяло.

Эва заболела. И это не кажется проблемой только в начале. Однако уже спустя день, когда температура девушки поднимается до тридцати девяти, и её бьёт озноб, приходится вызвать врачей. Они в спешном темпе что-то ей вкалывают, пока она недовольно сопит и морщится. Затем оставляют на столике пачку лекарств и удаляются, оставив молодых людей наедине. Крис растерян. Впервые за долгое время Шистад не совсем понимает, что ему вообще надо делать и как себя вести. Сначала хочется в привычном саркастичном тоне намекнуть Эве, что гулять всю ночь по городу в одном лёгком сарафане — это верх идиотизма. Но когда она смотрит на него взглядом нашкодившего кота и ещё плотнее кутается в мягкую материю пледа, Крис делает несколько глубоких вдохов, решив, что отругает её позже.

— Спасибо, — Эва довольно улыбается, когда её укрывают вторым одеялом. Мельтешит немного, устраиваясь удобнее и кладя ноги на колени юноши. Крис снова молчит, только демонстративно закатывает карие глаза и всячески даёт понять, что в своём нынешнем состоянии виновата только она сама и её подруги — любительницы выпить и шататься ночью по городу в середине сентября.

— Голова болит? — спрашивает шатен, укутывая ледяные ноги Эвы тёплым пледом. Взгляд янтарного цвета глаз скользит по лицу девушки, подмечая не свойственную ей бледность и сухие, потрескавшиеся губы.

— Немного. Вообще, я кушать хочу. Можно мне шоколадку?

— С больным горлом сладкое не едят, Мун, — отвечает Крис, поражаясь, как эта особа, лежащая на нём, умудрилась вообще дожить до своих семнадцати лет. Стоит отметить, что полчаса назад она со слезами на глазах умоляла его о паре шариков пломбира, а буквально утром ныла из-за того, что он вылил всю газировку в раковину.