В семь утра все должны быть в столовой, без исключения. У каждого назначено место за столом, кто и где сидит. Где-то в семь пятнадцать – семь двадцать пять завтрак. Вот эти пятнадцать – двадцать пять минут проводятся за чтением Библии, обсуждением ежедневного Стиха из Библии, и еще некоторые другие, так называемые «духовные мероприятия».
Потом все завтракают. К восьми часам идут на работу. С восьми до двенадцати работа. С двенадцати до часу обед, опять же, совместный, в этой столовой. И с часу до пяти опять работа. Казалось бы, после пяти часов можно быть свободным, но, как говорится, «не тут-то было». Потому что каждый понедельник проводится совместное, опять же, так называемое «совместное изучение». Это тоже самое, что и обычное собрание, где обсуждаются статьи из «Сторожевой Башни», только это такая, как бы, предварительная подготовка к собранию, которое будет проходить на неделе. И также проводятся обсуждения и разбор какой-то статьи из журнала.
Поэтому, в понедельник вечером, собственно, свободного времени у этих людей практически не остается. У кого-то в последующие дни также встречи и собрания: либо во вторник, либо в среду, либо в четверг. Поскольку поселок Солнечное находится на удалении от Санкт-Петербурга, приходится ездить в Питер, то, опять же, те вечера, на которые выпадают встречи и собрания, свободными для этих людей не назовешь.
Все это происходит в таком, довольно напряженном режиме, и нередко люди, которые там работают год, два или три года, заявляют о том, что они хотят покинуть это место. Потому что дальше они уже не могут продолжать работу в этом управленческом центре. Причем это необязательно люди какого-то преклонного возраста. Чаще всего это молодые люди, у которых, казалось бы, должно хватать на все это энергии и сил, но они понимают, что в таком режиме работать и жить очень и очень тяжело.
Я проработал там два года. Я работал на кухне, был официантом. В обязанности официанта входило обслуживание всех, кто приходит в столовую три раза в день: на завтрак, обед и ужин. Мне приходилось иногда вставать к пяти утра для того, чтобы накрывать на столы к завтраку. Бывало, приходилось выходить и в три часа утра, если нужно было помогать повару. И естественно, такой режим не может не откладывать отпечаток на физическом состоянии и здоровье, а также на психологическом состоянии.
Со временем у меня началась депрессия. И хотя у меня все закончилось более естественным путем – я не стал принимать антидепрессанты, но я знаю, что очень многие работники филиала сидят на антидепрессантах.
Платят ли работникам зарплату. Те, кто там работает, формально рабочими или работниками не являются. С ними не заключается трудовой договор, эти люди не получают заработной платы. Там выплачивается определенная сумма. Она называется «карманными деньгами». Это сумма, которая выдается для того, чтобы человек мог, например, ездить в город, чтобы проповедовать, или на встречи и собрания, или покупать себе какие-то необходимые средства гигиены. Этих денег не хватает даже на то, чтобы нормально толком одеться или обуться.
Но здесь еще стоит отметить, что с этих денег не платятся налоги и не производятся никакие отчисления во внебюджетные фонды. То есть, те деньги, которые выплачиваются этим работникам, не являются заработной платой. Поэтому, они никоим образом не помогают государству.
Также тем, кто там работает, полагается так называемая материальная помощь. Это единовременная выплата, она производится один раз в год. Но это тоже достаточно скромная сумма. Ее хватает только на то, чтобы купить там себе какую-нибудь зимнюю верхнюю одежду.
Сколько это было, когда он работал в управленческом центре. На тот момент это было что-то около полутора или двух тысяч рублей. Это был две тысячи седьмой год. Сейчас, может быть, эта сумма раза в полтора больше. По последним данным это около трех или трех с половиной тысяч рублей.
Почему он вышел из организации. Я ушел из организации по нескольким причинам. Основная причина была той, что я где-то интуитивно, на внутреннем уровне стал понимать, что там происходит что-то неестественное и ненормальное. Что дальше невозможно поклоняться Богу вот таким образом. Но последней каплей было прочтение книги одного из бывших свидетелей Иегова, довольно известного. Он в свое время был членом Руководящего Совета.
Это Реймонд Френц. Он написал две книги: «Кризис совести» и «В поисках христианской свободы». Прочтение одной из этих книг мне помогло понять, что, в принципе, это действительно так. Что нахождение в этой организации никоим образом не приближает меня к Богу и не дает мне возможности развивать с Ним отношения. И что «Свидетели Иеговы» не учат истине, как они на самом деле говорят. Это было принципиальным вопросом, поэтому я покинул организацию.
У «Свидетелей Иеговы» есть такая практика, как «лишение общения». Что это такое, и коснулась ли она его. Лишение общения или исключение из собрания. Более принято называть это исключением, потому что «Свидетели» официально говорят, что они никого общения не лишают. То есть, они никого ничего не лишают, они просто выводят человека за рамки своей общины. И все. Но как бы там ни было, действительно, эту меру вполне правомерно называть «лишением общения». Что она из себя представляет? Это собирается правовой комитет собрания, состоящий из старейшин, который определяет, пригоден ли человек к тому, чтобы дальше называться свидетелем Иеговы. Либо он совершил какой-то грех, в котором он не раскаивается, или точнее старейшины считают, что он не раскаивается. Либо этот человек заявляет о том, что он не согласен с учением «Свидетелей Иеговы» и не будет больше исповедовать эту веру.
Тогда выносится решение, что этот человек больше не является свидетелем Иеговы, делается соответствующее сообщение на собрании, к которому принадлежит этот человек, и с этим человеком перестают общаться. И, опять же, под страхом того же самого наказания – исключение из собрания. Если кто-то будет общаться с тем, кто исключен, то он сам будет впоследствии исключен из собрания.
Эта мера коснулась, естественно, и меня, потому что я заявил о своем несогласии. Я не присутствовал на правовом комитете, но я написал письмо, в котором просил больше не считать меня свидетелем Иеговы. Я обосновал, почему. Мне позвонил один из старейшин собрания, спросил, серьезно ли я или есть все-таки смысл обсудить. Я сказал, что нет, обсуждать здесь нечего. После чего было сделано объявление на собрании, к которому я принадлежал, и после этого все, кто меня знал, перестали со мной общаться. Все, с кем я дружил, все, кто был мне близок, дорог, перестали со мной общаться.
И так происходит, в общем-то, со всеми, кто заявляет о своем несогласии. Поэтому, я знаю немало людей несогласных с учением «Свидетелей Иеговы», которые формально остаются в организации для того, чтобы не терять вот этих связей. С родственниками, которые находятся внутри этой организации, либо со своими друзьями.
Затронуло ли как-то это его семью. В моей семье, если брать моих родителей и братьев, только я свидетель Иеговы. Но я был женат на девушке, которая принадлежит к организации «Свидетели Иеговы». Соответственно, после того как я ушел, она также перестала со мной общаться, и перестали общаться ее родители, которые тоже являются свидетелями Иеговы. Впоследствии мы развелись, и с тех пор практически не поддерживаем отношений, потому что в организации это запрещено.
Она на контакт идет неохотно. Единственное, что разрешается, поскольку у нас есть сын, то я могу позвонить там, поинтересоваться как у него дела: плохо или хорошо, и на этом наше общение ограничено.
Можно ли сказать, что эта организация разрушила его семью. Напрямую я бы не стал так заявлять, это было бы слишком громко, но я могу сказать, что организация послужила определенной причиной, почему наша семья распалась.
Может ли он приехать к жене, чтобы взять ребенка, или он его вообще не видит. Мы живем в разных городах, поэтому я давно его уже не видел. Но гипотетически я могу приехать с ним повидаться, могу его взять на некоторое время к себе, формально это разрешается, да, но как к этому отнесется супруга и ее родители, я не знаю, потому что разные разговоры. В том числе, у меня есть основания полагать, что мне ребенка не отдадут даже на время, если я захочу его к себе забрать.
