- Кто навел?

- Да твой Люцик и навел. Без злого умысла. Ты, наверное, еще не в курсе, но он когда сбежал, к Валлианту подался. Вроде бы запомнил его у тебя в офисе, и показалось ему, что у Валлианта добрые глаза. Ну да, конечно, со смеху помереть можно! У Валлианта – и глаза добрые! Скорее уж член самый вставший. Я ж там был, видел, как Валлиант в зале заседаний Люциуса взглядом пожирал. Разумеется, он рад оказался приютить твоего красавчика. Все у него узнал, все выспросил, смекнул, что вы активно занялись закупками, и приставил слежку. Я думаю, он после твоей трагической кончины Люциуса бы себе забрал. Не официально, конечно, любовником на содержании или в качестве гуманитарной помощи, но видно глянулся ему твой шельмец.

Ирвинг скрипнул зубами:

- Понятно.

- Все будет хорошо, - Курт наклонился и накрыл ладонью руку Ирвинга. – Я узнавал у врачей – прогнозы у тебя очень хорошие. И переезд не запрещен. Так что все в силе, как только почувствуешь себя лучше, запускаем новый проект. Производство на Островах в разы дешевле.

- Адриан…

- Организацией похорон уже занимаются, я распорядился. В фамильном склепе, правильно?

Ирвинг устало кивнул. Рядом с саркофагом Данко было еще много места, хватит и Адриану, и Торну, и – когда-нибудь – ему самому.

- Я… - в горле стоял ком, говорить было больно.

- Тщщщ, - Курт сжал его руку. – Тебе нельзя сейчас волноваться. Регенерация только запустилась, болты были отравлены ядом. Чудо, что удалось спастись. Ты еще легко отделался, а вот мужьям твоим катастрофически не везет. Или тебе с мужьями. Слушай, я догадываюсь, что ты снова собираешься носить траур, но время-то идет. Я слышал, что последнего мужа тебе Брюс подарил. Давай, пока ты в больнице, я тоже тебе омежку подберу, у меня в этом деле опыт большой и глаз-алмаз. Понимаю, что вопрос личный и ты вправе отказаться, но…

- Я откажусь. Не обижайся, Курт.

По лицу Курта скользнула тень.

- Как знаешь… Я от всей души! Тем более ты теперь без первого мужа, да и Люци…

- Хочешь - забирай его! Все равно на торги выставлю.

- Да я бы забрал, - с сожалением протянул Курт, - но пока идет следствие, не имею права. Его сейчас допрашивают, как причастного. Но потом – с удовольствием! Ты не передумаешь? Все ж такая красота!

- Как бы ты не передумал, пожив с ним неделю-другую. Предупреждаю сразу - обратно не приму.

- А я и не отдам. Отправлю его в свой охотничий домик, буду развлекаться на досуге.

Ирвинг кивнул.

- Есть хочешь? – поинтересовался Курт. – Тебе внутривенно вводят питательную смесь, но этого явно мало. У тебя и глаза запали, и щеки, а подбородок стал совсем острый – как у беркута. Выглядишь жутко.

- Не хочу. Ты ступай, Курт. Узнай, когда отсюда уйти можно будет. Меня, наверное, какой-то дрянью накачивают – все время спать хочу, а аппетита нет совсем.

- Странно. Тебе сейчас силы восстанавливать надо. Не переживай, я все узнаю.

Утром сразу после обхода к Ирвингу пришли представители власти – журналистов он принимать отказался наотрез, а от этих отбиться не удалось.

Двое крупных альф с пронзительными взглядами расположились по обе стороны кровати и подошли к делу с несомненным опытом. Расспросили обо всем, что он помнил, поинтересовались, были ли у него какие-то подозрения, что он думает о ситуации в целом, и лишь потом соизволили ответить на вопросы.

- Да, вина Валлианта Лорка доказана полностью, один из наемников остался жив и дал свидетельские показания. Нет, остальных буквально на части порвал ваш… мгм! третий омега. Оригинальная у него, однако, вторая форма! Мы ничего подобного давно не видели. Никогда, если честно. Жаль, что с ним так вышло. Нет, вашему второму омеге предъявлены серьезные обвинения и на поруки он отпущен не будет.

На этом месте Ирвинг разозлился:

- Люци, конечно, идиот, но я хотел бы воспользоваться правом наказать его сам. За природный кретинизм, длинный язык и половую распущенность, насколько я помню, статья не предусмотрена.

Сидящий ближе к двери альфа, которого Ирвинг мысленно назвал «правым», подался вперед:

- Боюсь, что все гораздо серьезнее. Мы учтем ваши пожелания при назначении меры наказания, но этот красивый омежка совершенно точно не вернется домой. Видите ли, допросы в отделе убийств проводят специально обученные альфа-следователи, и выглядит такая беседа как принудительная исповедь. Подозреваемые начинают рассказывать буквально все. Вот и ваш мальчик запел соловьем.

- И что такого он вам напел? – с вызовом поинтересовался Ирвинг.

- Все подробности о том, как на пару с домоуправом испортил тормозную систему в машине вашего бывшего второго омеги, чтобы занять его место, - резко ответил «левый».

Ирвинг вздрогнул. Это было уже слишком.

Данко, снова Данко! Яркие глаза, опушенные темными ресницами, ослепляющая улыбка, смуглая оливковая кожа и легкий нрав. Как можно было желать ему смерти?

- Вы уверены? – беспомощно переспросил он. – Выходит, авария и смерть Данко – не несчастный случай? Дело же закрыли почти сразу…

- Если бы не недавнее покушение, мы бы тоже так думали, не было никаких улик, - с сожалением сказал «правый». – Но теперь вашему омежке грозят либо принудительные пожизненные работы, либо безвозвратное превращение и содержание в зоо-отсеке.

- Первое, - тут же определился Ирвинг. – Я буду настаивать.

- Так хотите сгубить его на каторжных работах? – изумился «правый». – Он в рудниках и месяца не протянет.

- Я буду настаивать на общественном борделе, - мстительно сказал Ирвинг. – Люциус вечно жаловался на недостаток внимания и ласки и, как выяснилось, без стеснения мне изменял. Пускай потрудится на благо государства.

«Левый» одобрительно крякнул:

- Мы примем во внимание.

Оба альфы поочередно кивнули и почти синхронно поднялись со своих мест.

- До свидания.

- Выздоравливайте.

Ирвинг безучастно попрощался. Жить не хотелось вообще. Стимула не было.

Слишком много в последнее время навалилось, так много, что хотелось обернуться зверем, свернуться клубком и заснуть в холодном свете луны.

- Зайдите к нам после выписки, необходимо будет подписать кое-какие документы, - уже от двери через плечо бросил один из альф, судя по тону - «правый». – И бойца своего привезите. По делу его самоуправство проходит как самооборона в состоянии аффекта, но требуется уточнение деталей.

Ирвинг непонимающе моргнул. Нешуточная безумная надежда разгоралась где-то у него внутри – никто же не сказал прямо, что Торн погиб, Ирвинг слышал только соболезнования и намеки. Но как он мог выжить – смертельно раненый, один против троих?

Он так сильно вдавил кнопку вызова персонала, что чуть было ее не сломал.

- Что? – ворвался в палату вчерашний медбрат. – В чем дело? Вам плохо?

- Мой… мой третий муж… Он здесь?

Лицо омеги омрачилось.

- Да. Мне очень жаль…

- Он жив? Что с ним?

- Боюсь, ходить он больше никогда не сможет. У него полностью порваны левый бок и бедро, непоправимо повреждены связки, плюс многочисленные переломы ребер, и одно из них прошло в легкое. Вдобавок на третьих мужей не оформляется специальная страховка, и никто не знал, согласитесь ли вы оплачивать восстановительную терапию, случай-то тяжелый, так что он на минимальном обслуживании.

Ирвинг побелел от гнева, верхняя губа у него дернулась.

- Мне необходимо срочно переговорить с руководством клиники.

- Да, конечно, я приглашу директора сразу же, как только он освободится.

- Где лежит Торн?

- На первом этаже, в общем отделении.

- Переведите наверх, в отдельную палату. Немедленно. Возьмите анализы, проведите полное обследование, назначьте все, что нужно. Все расходы я покрою. И… погодите, мне же уже можно вставать?

- Нежелательно, - уклончиво ответил омега.

- Неважно. Отведите меня к нему! Сейчас же!

Медбрат поколебался, но протестовать не стал.