Она была красивее меня. Объективно. Талия тоньше, грудь больше, кожа нежнее. Она была моложе. Лет на восемь, наверное, может быть, на девять. Он её не любил. Он ею хвастался. Хвастался её идеальным молодым телом, длинными мягкими волосами, высокими скулами, тонкими пальцами.

Я помню, как он рассказывал, что долго искал для неё кольцо по размеру. Уж слишком она была тонка и изящна. Она была современной. Модной, юной. Под толстовкой оверсайз всегда скрывался маленький дорогой бюстгальтер из кружева сумасшедшего цвета. Под джинсами-бойфрендами – трусики из того же комплекта.

Когда я её увидела впервые, она показалась мне легкой, ветреной, немного игривой, что ли. В ней горела юность, кайф, опьянение. Она была окутана влюбленностью. А мне было смешно. И, по большому счету, все равно. Все мы там были. И все знаем, где окажемся в итоге. Только она не знала. Она горела, а я уже тлела. Она, наверное, любила его. А я нет. И она бы отлюбила. Отгорела. Затлела. Успокоилась. И пополнела, может быть. И ребенка бы родила. И волосы, наверное, состригла бы. И научилась бы улыбаться ухмылкой, одним уголком губ, потому что уже знала бы, чем заканчиваются мейкапы и кислотные бюстгальтеры. Но она не узнала.

Как все это случилось? Как мы её убили?

* * *

– У нас уже закрыто! – выкрикнула я из подсобки, услышав, как хлопнула входная дверь. Тишина. Второй раз дверь не хлопнула, значит не ушли. Я чертыхнулась про себя, выбралась из под завалов обрезанной и опавшей листвы и вышла к прилавку.

– Ну говорю же, закрыто, – пробурчала я, поднимая взгляд на непонятливого покупателя.

– Девушка, милая, спасите ради бога! – лукавый мальчишка, умоляюще улыбаясь, сложил руки в просящем жесте. – Вы – моя последняя надежда. У меня свидание в баре через дорогу. Первое. Девушка с минуты на минуту тут будет, а я, лопух безграмотный, совсем забыл про цветы.

«Вот же чёрт тебя принёс!» – пронеслось в моей голове. И я не ошиблась.

– Не могу, мужчина. Кассу уже закрыла, букет собрать не успею, ну очень спешу!

Из подсобки высунулась белобрысая Юлькина голова.

– Мама! Папа злится! Пойдем же уже!

– Бегу, доча, бегу.

Я зло посмотрела на мальчишку в дверях:

– Нет, не могу, карту точно принять не смогу, да и нал куда я сейчас дену?! И букет не смогу собрать.

– А мне и не нужен букет! – не хотел уступать надоедливый кареглазый паренёк. – Я вот белые розы заберу! Двадцать одну штуку! Они самые дорогие, девушка, хозяин завтра вас похвалит и думать забудет про кассу.

– Я и есть хозяин, – сдалась я. – Шесть триста с вас. И без сдачи! И подрезать я их не буду!

– Спасибо, волшебница! Видишь, как хорошо получилось? – обрадовался незваный гость.

– Мы на «ты» не переходили, – буркнула я, считая и отбирая розы. Мальчик весь сиял.

Я протянула огромный прекрасный букет. Сама очень люблю цветы без оберток. Обертка опошляет, что ли, крадёт красоту бутонов. Счастливая девчонка, – та, что будет с минуты на минуту в баре напротив.

Парень принял цветы и быстрым шагом двинулся к двери. Я пошла в противоположную сторону к чёрному выходу и принялась быстро снимать с себя фартук. Чёрт меня дёрнул обернуться. Он уже приоткрыл дверь и пристально на меня смотрел.

– А ты и правда волшебница. Глазища зелёные так и горят.

– Это со злости! – крикнула я ему вслед, но он уже мчался к своему первому свиданию.

Костя курил около машины на заднем дворе.

– Ну наконец-то! – воскликнул муж при виде меня.

– Да поехали уже! Сеанс в кино просрали из-за всяких долбонавтов, а еще Юлю к маме закинуть надо. Ну, хоть поужинаем где-нибудь. По Арбату можно прошвырнуться, там куда-нибудь и упасть.

Я снимала кофту, зажевывая несвежесть рабочего ланча брошенной наспех в рот жвачкой. Костины брови едва сомкнулись в недоуменной растерянности.

– Только машину давай у мамы оставим? Оттуда такси возьмем. Или на метро прыгнем. Выпить хочу вместе. Годовщина, как-никак.

– Как скажешь, – улыбнулся Костя.

Через пару часов нам уже открывали бутылку вина в тихом местечке в центре города.

– Вера, ты гулять хотела вроде. По Арбату.

– Устала, Кость. Выпить я точно хотела больше, чем гулять.

Красное сухое разлилось по бокалам. Годовщина. Семь лет супружеской жизни. Юльке уже пять. Я сделала глоток вина. Боже, как хорошо. Как спокойно. Всё сделали, всё успели. Квартира, пусть не в центре, но в черте города, и к метро близко. Машина. Не бизнес-класса, но и не старьё. Дочка красавица. Маленький бизнес у меня, неплохая должность у Кости. Когда мы всё сделали? Вроде и не на износ работали, и не скажу, что кровью и потом всё досталось. Как-то всё своим чередом. Всё тихо-тихо. Спокойно-спокойно.

– Костя, я люблю тебя, – прервала я молчание.

Муж тепло улыбнулся и сжал мою руку. Я знаю, что он тоже меня любит, пусть и редко об этом говорит. Можно и без слов всё знать.

– Вера, поехали домой? Давно мы с тобой уже вдвоём не оставались.

Я хотела домой. Ни Арбата не хотела, ни ресторана. Мы оставили недопитую бутылку вина официанту, пусть допьют за наше здоровье. Ну или продадут каким-нибудь туристам по бокалам. В круглосуточном у дома взяли еще две бутылки красного. Продавец и не посмотрел, что уже далеко за полночь, только тепло поздоровался. Нас тут знают. Мы забегаем иногда за вином, когда Юльку уложим. Берем сухого и долго-долго цедим его на кухне, болтая обо всём и ни о чем. И сегодня так же. Но сегодня мы говорим меньше, любим друг друга чаще.

* * *

– Тук-тук! Хозяйка!

Я вздрогнула, выдернутая из своих уютных мыслей о вчерашнем вечере. Обернулась. Мальчишка. Кареглазый.

– Добрый день.

Я поздоровалась вежливо, сдержала дрожь. Чёрт, откуда он, этот непонятный тремор? Это же просто покупатель.

– Если пришли за букетом, чтоб сделать девушке приятно наутро после продлившегося свидания, то предлагаю что-то полегче, чем розы. Ромашки будут впору.

Парень лукаво улыбнулся.

– О, вы меня вспомнили! Это радует. Но у меня несколько иная ситуация. Со свиданием как-то не задалось вчера, то ли я в облаках витал, то ли она не интересная какая-то, – говорил парень, будто между прочим перебирая розы, хризантемы, астры. – А цветы мне нужны для другой женщины. Красивой. Мягкой такой. Но вот незадача, я не то что предпочтений, я даже имени ее не знаю, представляете? Только знаю, что глаза у неё зелёные и локоны пшеничные. Волшебная такая женщина.

Улыбается. Я чувствую, как щеки мои пылают что огненные. Нутро все горит. Не то от возмущения, не то от смущения.

– Послушайте, мужчина, – начинаю я, опустив глаза в пол и нервно перебирая пальцами завязки на своём фартуке, – давайте вы и букет, и женщину свою волшебную в другом месте поищете? Договорились?

– Как вас зовут?

Я поднимаю глаза. Он близко.

– Вера, – вырывается у меня.

– А меня Никита. Будем знакомы.

Я беру себя в руки. Уже не смущена. Уже не горю. Уже злюсь. Мне такие игры не нужны.

– Не будем, Никита. Уходите, пожалуйста.

Снова улыбается. Ну откуда ж ты взялся на мою голову.

– Вы правы, Вера. У вас здесь нет тех цветов, которые могли бы вам подойти. Но я еще вернусь. С чем-то, что подойдет именно вам. До свидания, цветочная фея.

Он ушел. А я осталась за своим прилавком. Лишь бы не приходил больше. Лишь бы.

Домой пришла рано, попросила свою работницу меня заменить, сослалась на мигрень. Почти не соврала. Из рук всё валится, голова не моя будто. Зашла в прихожую. Уютная домашняя тишина на какое-то время заставила успокоиться, расслабиться. Костя позже будет, Юлю мама из сада заберёт. У меня есть несколько часов, чтобы побыть одной. Я, скинув обувь, смело направляюсь к домашнему бару. Наливаю в высокий бокал остатки вчерашнего сухого. Глоток. Два. Отпускает. После второго бокала тремор совсем проходит. Но появляется интерес. Я снимаю с себя одежду и подхожу к большому зеркалу в спальне. Где же он тут мягкость разглядел? В чём волшебство? И глаза не такие уж зелёные. Серые скорее. И локоны ничего не пшеничные. Желтоватые. Крашеные. Мягкая? Это как? Чего он прицепился то? Никто никогда мне ни о каком волшебстве не говорил, и никакая я не фея! Ерунда, тьфу!