Митрополиту были предъявлены два основные обвинения – в руководстве контрреволюционной организацией и в создании монархическо-церковной группы. Оба они были Владыкой отвергнуты в заявлении на имя Ленинградского областного прокурора, поданном 15 ноября 1930 г. через начальника Ленинградского ДПЗ. 3 сентября 1931 г. митр. Иосиф по делу Всесоюзного центра «Истинное Православие» был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок[78].
В Ленинграде разгром сторонников митрополита Иосифа начался массовыми арестами в ноябре 1929 г. 17 ноября 1930 г., в ходе очередной атеистической кампании, был закрыт собор «Спас на Крови». Еще несколько крупных судебных процессов прошли над иосифлянами в 1931–1933 гг. Последний же легальный храм движения – Пресвятой Троицы в Лесном – перешел в Патриаршую Церковь только в 1943 г.
Митрополит Иосиф с 12 сентября 1931 г. жил в ссылке в г. Чимкенте Казахской ССР. В начале октября 1933 г. он послал ходатайство о досрочном освобождении по старости и болезни возглавлявшей Политический Красный Крест Е.П. Пешковой. Однако в конце ноября митрополита неожиданно конвоировали в г. Аулиэ-Ата, где, продержав 17 дней в заключении, объявили, что вскоре отправят отбывать срок ссылки в отдаленную дикую местность Нижний Талас. Затем, в ожидании подходящего транспорта, местная милиция выпустила Владыку временно жить на частной квартире в Аулиэ-Ате, и он 19 декабря отправил второе письмо Е.П. Пешковой с просьбой:
«1) Походатайствовать пред самим ВЦИКом о немедленном досрочном моем освобождении (на правах частной амнистии), так как силы и здоровье мое окончательно подорваны пережитыми ужасами голодовки и кошмарного заключения, и я сейчас еле держусь на ногах.
2) Если это ходатайство почему-либо не может быть удовлетворено, то нельзя ли разрешить оставшийся срок отбывать в одном из русских городов или селений где-либо около Вологды, Рыбинска или Костромы, как ближайших к месту моей родины (гор. Устюжна, в 200 верстах от Вологды), где, вблизи родных, я мог бы получать некоторую помощь, в которой чрезвычайно нуждаюсь»[79].
Пешкова смогла помочь митрополиту лишь частично, его не освободили и оставили в Казахстане, но разрешили вернуться в Чимкент (некоторое время митр. Иосиф работал бухгалтером на медном комбинате). В доме, где проживал Владыка, был устроен небольшой алтарь, и он ежедневно служил литургию. Митрополит постоянно поддерживал отношения с другими ссыльными противниками Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и принимал посланцев из разных областей страны.
9 апреля 1935 г. митр. Иосиф был освобожден из ссылки, но оставлен на проживание в Казахстане (г. Мирзоян-Джамбул, ныне г. Тараз, ул. Рувимская, 43) без права выезда. Владыка совершал тайные службы в некоторых нелегальных общинах иосифлян, существовавших в различных населенных пунктах Казахстана. По свидетельству очевидцев, одна из таких подпольных церквей действовала в 1936–1937 гг. в Алма-Ате: «Архим. Арсений был рукоположен митрополитом и имел счастье содержать его материально… У него была глубоко под землей церковь, и он и митрополит Иосиф служили в ней. Митрополит и освятил ее секретно, изредка приезжая в Алма-Ату… Архим. Арсений устроил ему комнату для спокойной жизни, заботился о его еде, не только в сытости, но и соблюдением диеты. Достал ему сперва цитру, затем и фисгармонию, что для митрополита, большого музыканта, было радостью. Он перекладывал псалмы на музыку и пел. 23 сентября 1937 г. было арестовано везде, в окрестностях Алма-Аты, по Казахстану, все духовенство потаенных иосифлянских церквей, отбывавших вольную ссылку за непризнание “советской церкви”… Подземная церковь о. Арсения была открыта. По неосторожности он однажды открыл ее тайну одному с виду почтенному и пожилому человеку, который оказался чекистом…» Митрополит Иосиф осенью 1935 г. рукоположил во иеромонаха и позднее посвятил в сан архимандрита и подарил свою митру приезжавшего к нему в Мирзоян монаха Арсения (Корди). Пещерную церковь в Алма-Ате под домом на Транспортной ул., 44 Владыка освятил осенью 1936 г. и несколько раз тайно служил в ней[80].
Участница описываемых событий М.П. Бузина вспоминала: «Митрополит Иосиф был очень высокого роста, все же два раза при мне приезжал сюда и проникал в эту церковь, создавалось особое молитвенное настроение, но не скрою, что страх быть обнаруженным во время богослужения, особенно в ночное время, трудно было побороть. Когда большая цепная собака поднимала лай во дворе, хотя и глухо, но все же было слышно и под землей, то все ожидали окрика и стука НКВД. Молились мы в пещере с осени 1936 г.» Близкий духовный сын Владыки Иосифа тайный архимандрит Арсений (в миру Борис Григорьевич Корди), работавший художником-оформителем в Республиканском историческом музее, после ареста был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 16 ноября 1937 г. в Алма-Ате[81].
С января 1937 г. митр. Иосиф состоял в переписке с проживавшим в Чимкенте священномучеником митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), взгляды которого к тому времени претерпели заметную эволюцию. Первоначально митр. Кирилл занимал среди других «непоминающих» довольно мягкую позицию по отношению к митр. Сергию. Однако в ссылке он сблизился с иосифлянами и в письме к иеромонаху Леониду от 8 марта 1937 г. писал об «обновленческой природе сергианства», а также подчеркивал: «С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от
Петроградской епархии первый протест против затеи м. Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности»[82]. Переписка митрополитов велась через архимандрита Арсения (Корди), ссыльных священников Ветчинкина и Григория Сеницкого.
По рассказам племянницы Нины Алексеевны Китаевой, Владыка Иосиф жил на окраине Чимкента, на Полторацкой улице, около арыка, за которым простиралась нераспаханная степь. В небольшом казахском глинобитном доме он занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев. Вставал Владыка в шесть утра и каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень. Кончив службу, он шел на базар за покупками, завтракал, немного отдыхал и садился читать. Книги ему присылали или давали местные ссыльные. Часто из России приходили с оказией посылки или деньги, поэтому митрополит жил не нуждаясь. Легального храма в городе не было. Ссыльные Владыку посещали редко, и беседовал он с ними, прогуливаясь в степи. Письма, как правило, присылались и отправлялись с доверенными людьми, наезжавшими в Чимкент. Хозяйство митрополита в 1931–1937 гг. вела монахиня Мария (в миру Мария Ивановна Коронатова), бывшая учительница в Устюжне, последовавшая за ним в ссылку и разделившая его судьбу. После ареста Владыки она также была схвачена агентами НКВД, в ноябре 1937 г. приговорена к 10 годам лагерей и в 1942 г. скончалась в заключении – в сельскохозяйственной колонии № 9 на ст. Чамолган Туркестано-Сибирской железной дороги[83].
Точная дата кончины архипастыря долго не была известна. Существует опубликованное свидетельство его племянницы Китаевой, что летом 1938 г. она с пятилетним сыном навещала Владыку в Чимкенте, и, таким образом, он погиб не раньше осени 1938 г.[84] Но человеческой памяти свойственно со временем ослабевать, что, видимо, произошло и в этом случае. Ставшие теперь доступными документы следственного дела не оставляют места для сомнений.
Митрополит Иосиф был арестован 24 июня 1937 г. Мирзояновским районным отделом НКВД в г. Мирзояне и помещен в тюрьму г. Чимкента. При обыске у Владыки были изъяты: переписка (121 лист), фотографии, большое количество церковной литературы и 7 тыс. рублей, якобы предназначенных на контрреволюционную деятельность. Во время обыска митрополит вел себя спокойно и с достоинством, на предъявленном ему ордере Владыка написал: «Ордер читал и недоумеваю, почему нет санкции прокурора». По делу так называемого «Всероссийского контрреволюционного центра» вместе с митрополитом Иосифом проходили митрополит Кирилл (Смирнов) и епископ Евгений (Кобранов), также арестованные 24 июня. Всего же «за участие» в якобы возглавляемой ими «контрреволюционной организации церковников» были схвачены 64 человека. Владыка Иосиф дважды подвергался допросам – 14 и 23 июля. На первом допросе, несмотря на вероятные жестокие пытки (что было обычной практикой в то время), он признался только в том, что «возглавлял нелегальную религиозную организацию», а обвинение в антисоветской деятельности отверг. Протокол же второго допроса, из которого следует, что митрополит будто бы признал вину в контрреволюционной деятельности, резко отличается казенной стилистикой ответов от первого и, несомненно, представляет собой фальсифицированный документ. Вероятно, подложной является и подпись Владыки под ним, так как совершенно непохожа на первоначальную. От подписи в предъявленном ему обвинении митр. Иосиф отказался, и следователь был вынужден написать за него – «контрреволюционер»[85].
