А, была не была!..

- Девчонку в обиду не дадим, – обозначил Раймондил высокую цель. Встал в полный рост, взмахнул мечом и заорал: – За мной!!!

Оцепенение спало: и Лайо, и Орикон подхватили крик, вслед за товарищем выкатываясь из-за кустов. Чудище, уже приблизившееся к девушке вплотную, остановилось и обернулось к источнику звука. Виле по-прежнему стояла ни жива, ни мертва, даже не пытаясь убежать обратно в лес. Наверное, успела заглянуть под капюшон…

Раймондил первым оказался между всадником и девушкой, замахнулся, но так и не сумел ничего сделать. Чудовище протянуло к эльфу серую высохшую руку, задышало, зачмокало, и Раймондил ничком повалился в снег.

А Лайо только сейчас понял, что вместо оружия его руки сжимают злополучный букет, завернутый в холстину, а ножны остались в кустах, среди прочих вещей. Возможность рокировки уже, понятное дело, исключалась. Недолго думая, Лайо сдернул холстину и со всей силы хлестнул чудище букетом по вытянутой руке. А потом коня – по морде. И еще раз, и еще…

Посыпались сверкающие белизной лепестки, затрещали, ломаясь, толстые волокнистые стебли. Сиплое злое дыхание сменилось шипением, всадник попятился – видать, атака пришлась не по вкусу. Он дернулся, скидывая капюшон, под которым и правда оказалась жуткая маленькая голова в морщинистой коже. Лайо подпрыгнул и – благо, размеры букета позволяли – дотянулся до лица. Белые цветы оставляли на серой коже неприятные желтые волдыри, которые лопались, истекая чем-то мутным. Раздался пробирающий до костей вой, Лайо размахивал неожиданным оружием отчаянно, остервенело, не обращая внимания на боль в исколотых листьями руках. В голове осталась единственная мысль: если он сейчас остановится, отпрянет – конец всем.

- Андалайтэ, беги! – донеслось сзади.

Лайо на миг обернулся и увидел, как Орикон помогает подняться едва стоящему на ногах Раймондилу, а Вилинис медленно, как во сне, отступает назад.

Он замахнулся в последний раз – и побежал.

Чудовище их преследовать не стало.

- Моринготто… – вяло бранился Раймондил дрожащим голосом.

Из его носа текла кровь, капли падали на меч Орикона, до сих пор валяющийся без ножен. Виле сидела напротив, тихо всхлипывала и обеими руками сжимала только что подаренный ей букет, заново обернутый в холстину. Он поредел, поломался, и вообще напрочь потерял товарный вид, но расстаться с цветами девушка не согласилась бы ни за какие сокровища мира.

Орикон рылся в сумке, ища бинты, Лайо рассеянно посасывал исцарапанный палец и смотрел на Виле. Все-таки не надо было ей цветы дарить. Они ее уже совсем не достойны. Или подарить, но иначе, а не молча сунуть в руки вместо приветствия. Хорошо, Орикон догадался пояснить, что именно Виле цветы и предназначались, иначе вовсе странно вышло бы.

Наконец были найдены бинты и фляжка с чистой водой, а Раймондила удалось привести в чувство настолько, что он ухмыльнулся и заключил:

- А ты везучий, «орчонок». Это ж надо ухитриться в момент встречи с ангамандской тварью иметь при себе не что-нибудь, а букет цветов, притом тех самых, которые тварь не выносит! Виле, ты его береги.

Вилинис кивнула. Лайо почувствовал, как краснеет.

- Хорошо, что оно не пошло следом, – пробормотал Орикон. – Я все равно чувствую его где-то неподалеку.

- Не всякой темной твари приятно схлопотать по роже благословением Элберет, – заявил неунывающий Раймондил. – Но рассиживаться посреди леса не стоит.

- А может, мы еще немножечко отдохнем? – попросила Виле. – У меня ноги до сих пор подкашиваются.

- На кой тебя вообще из крепости понесло? – сердито осведомился Раймондил.

- За корой. В лазарете кончилась ольховая кора, и я решила, что успею до темноты, – Виле снова всхлипнула. – Кто же знал…

Лайо подошел к ней и поднял на руки. Никуда ее одну не отпускать, а то три раза виделись, и два из них с ней что-то приключалось. Виле тоже надо беречь. И как-то сразу тепло и светло от этой мысли стало на сердце, как порой становилось от музыки по ночам, только Лайо это едва помнил. Лишь сейчас подумал, что теперь тепло и светло ему будет всегда. Потому что есть Виле.

Орикон и Раймондил со значением переглянулись и очень деликатно промолчали. А Виле просто обхватила новоявленного кавалера свободной от букета рукой.

До крепости они добрались уже затемно и своим появлением устроили переполох. Даже лорд, потревоженный шумом, вышел во двор.

- Возвращаясь с гор, мы встретились в поле с жутким чудовищем, порождением тьмы, – доложил Орикон, не дожидаясь расспросов.

Лорд внимательно изучил расцарапанные лица друзей, Виле, держащую ощетинившийся колючками сверток, и Лайо, держащего Виле; окровавленный меч Орикона, который тот почему-то нес перед собой, как знамя; бледного, но храбрящегося Раймондила.

Лайо впервые со дня знакомства видел, как у Макалаурэ поднимаются брови.

- Убили? – потрясенно уточнил лорд.

- Удрали! – с гордостью выпалил Орикон.

Уже поздней ночью, когда волнения улеглись, расспросы прекратились, караулы были удвоены, а участники приключения разошлись отдыхать, Орикон вспомнил, что позабыл сыграть для Лайо на арфе.

Орикон оделся, захватил инструмент и отправился к другу. А у дверей его комнаты нос к носу столкнулся с Раймондилом и Макалаурэ. Лорд держал в руках лютню.

- Я тебя будить не захотел, – пояснил Раймондил.

- Значит, сегодня сыграем вместе, – решил Макалаурэ.

Раймондил первым взялся за ручку, начал осторожно приоткрывать дверь, но потом замер и уставился в щелку. Лорд глянул поверх его головы, чуть улыбнулся и тихо сказал:

- Пожалуй, Андалайтэ эта помощь больше не нужна.

Орикон тоже заглянул в комнату.

Первым делом в глаза бросался героический букет, занявший здоровенную напольную вазу, непонятно когда и кем раздобытую. Растрепанные, но по-прежнему сияющие соцветия вперемешку с колючими листьями придавали комнате экзотический вид. Поверх книг на столе стояли кувшин, тарелка с фруктами и пузырек валерьянки. Неподалеку сидел бельчонок и грыз сушеное яблоко.

Лайо дремал, сидя на тахте, а на его коленях крепко спала Вилинис. И лицо у «орчонка» было спокойное и счастливое, как никогда раньше.

Миньялотэ – первоцвет (кв.)