– Куда мы едем? – спустя полчаса езды решилась задать вопрос, что уже дырку у меня в голове проел. – Вы же не сдадите меня в детдом?

Басмач быстро взглянул на меня и снова уставился на дорогу.

– Нет. Не сдам. Твоему Сеньке попроще там будет. Пацанам всегда легче в детдоме, чем девчонкам. А ты не выживешь. Была там?

– Ага, была… Мы с Сенькой сбежали три года назад. А перед этим ещё раз, но нас быстро поймали.

– Ну тогда знаешь, каково там. Что ж я на изверга похож? – усмехнулся и снова на щеке появилась та самая ямочка.

– А откуда вы знаете?..

– Я тоже там бывал.

В машине повисла тишина. Надо же, он тоже из наших, оказывается. Вот почему пожалел меня тогда и накормил. Теперь я зауважала его ещё больше. Никого так, наверное, не уважала. А вскоре еще и боготворить начну… Вернее, так я поначалу буду оправдывать свою больную любовь к Басмачеву.

– Так, значит, вы меня везете… – и замолчала, ожидая, что он продолжит фразу.

Басмач тихо засмеялся, видимо, догадавшись, что я не ради праздного любопытства спрашиваю. Всё же речь идет о моей судьбе.

– Не бойся, Катюха. Там, куда я тебя везу будет получше, чем в наркоманском притоне. Но будут свои правила. С сегодняшнего дня никакого воровства, бродяжничества и прочих глупостей. Выполнять всё, что тебе скажут без пререкательств и отлыниваний. А то, будешь наказана. Это ясно?

Открыв рот, я кивнула и промычала что-то невнятное.

– Ко мне обращайся по имени – Михаил. К той женщине, куда я тебя везу – Евдокия Прокофьевна. Никакого хамства, курения и тому подобное. Если она на тебя пожалуется, оторву голову. Всё понятно?

Можно подумать, у меня есть выбор.

– Да.

– Отлично.

Нет, я не чувствовала, что начинается новая жизнь. Ничего вообще не чувствовала. Было как-то… Никак. В одном я была уверена – переживу и это.

*****

Евдокия Прокофьевна оказалась маленькой, сухонькой старушкой, лет семидесяти, с добрыми большими глазами и теплыми руками, которыми она коснулась моих и тут же их согрела. Удивительно, но она, наверное, первый человек в моей жизни, чьи прикосновения мне нравились. Они были искренними, согревающими и такими родными… Так мне казалось, по крайней мере. Потому что я не знала ни материнских объятий, ничего другого, кроме избиений и оплеух.

Басмач просто оставил меня и, шепнув старушке пару слов, умчался в ночь, отчего я немного расстроилась. Как-то привыкла к нему уже, что ли. А тут ещё обстановка новая. Бабулька хоть и добрая, но чужая, а я с чужими людьми тяжело уживаюсь, потому и не было у меня друзей в детдоме.

– Ну что, моя хорошая, спать хочешь? – бабулька наблюдала за мной все те пять минут, пока я ела.

Вернее, запихивала в себя варёную картошку с квашеной капустой с сумасшедшей скоростью, почти не прожевывая, а глотая целиком – привычка, от которой мне не избавиться ещё несколько лет. Когда живёшь на улице нужно учиться хватать и глотать, пока не забрали, так появляется хоть какой-то шанс не сдохнуть от голода.

– Ну пошли, постелю тебе. Будешь спать на диване. Он старый и скрипучий, но мягкий, тебе понравится.

Да мне понравится даже кусок тряпки на полу. Лишь бы было чем прикрыться, а то простуда меня преследует на каждом шагу. Питание хреновое, иммунитета никакого, развиваюсь очень медленно, вот и пристаёт всякая зараза.

– Спасибо, Евдокия Проков… Прокофь…

– Это Мишка тебе, что ли, так называть меня приказал? – улыбнулась.

Я кивнула. Мишка – это, судя по всему, Басмач. Интересно, кто такая эта старушка «Божий одуванчик», что так легко и просто называет главаря бандитов Мишкой?

– Называй меня бабой Дусей, не люблю я эти расшаркивания. Он и сам-то бабулей меня кличет, гадёныш чумазый, – и засмеялась так по-доброму.

– А почему чумазый? – тут я немного удивилась.

Весь из себя представительный и чистенький – вот каким я знала Басмача. Баба Дуся же, видимо, знала гораздо больше моего.

– Я, Катюша, помню времена, когда он чумазым бегал, с карманов кошельки вытаскивал, да как поймали его в толпе, бить хотели. А я еле отвоевала паренька. Вот как ты был… Если не хуже. Худоооой, аж просвечивался весь, – покачала головой, вспоминая то, что мне казалось невозможным. – Ну ладно, заболтала тебя старая. Спать давай, вот шатаешься уже.

Упав на чистую простынь, белоснежную наволочку на мягкой подушке и укрывшись теплым ватным одеялом, я застонала от наслаждения. В последний раз я спала на такой, когда ещё с матерью жила. Нечасто, конечно, но случалось, что она меняла постель и это были самые радостные минуты моей жизни.

Да за ужин и постель я готова этой старушке ноги целовать. Не знаю, с какой целью Басмач меня сюда привёз, но я была ему благодарна.

Он дал мне шанс начать всё с чистого листа, как однажды шанс дала ему эта добрая женщина. И если у него получилось стать тем, кем он является сейчас, то может получится и у меня? А что, если мои мечты стать однажды богатой и счастливой сбудутся? Что, если я уже на пути к этому? Мне хотелось в это верить. Хотелось думать, что больше я не стану спать на грязном полу и жрать из помойки.

*****

Мне иногда не верилось, что такое может случиться со мной и казалось, что я попала в сказку. Четырёхразовое питание, теплая, мягкая постель, чистая одежда и человеческое отношение. Разве это реально? Да и ещё чтобы всё сразу.

Баба Дуся оказалась очень доброй и не такой, как люди, которых мне приходилось встречать раньше. Поначалу я присматривалась к ней с подозрением и даже втихаря следила за старушкой, так, словно подозревала её в чём-то. Будто она собиралась сделать мне что-то плохое, а я усердно искала подвох. Но вскоре поняла, что бабуля не играет и не врёт. Она сердобольная и добрая в действительности, как бы это не казалось странным.

Мы вместе убирались в маленькой, уютной квартирке бабы Дуси, пили чай с печеньями, о которых я раньше и мечтать не могла, и смотрели телевизор, который меня поначалу пугал своими звуками.

Баба Дуся рассказывала мне интересные истории из своей жизни, а их у неё, бывшей сельской учительницы, было немало. По вечерам читали книжки. Вернее, читала я. Уж как могла, так и читала. А бабуля меня поправляла и подсказывала, когда я забывала какую-то букву. Добрались и до правописания. Оценив мои возможности и умения, добрая бабуля покачала головой и заявила, что мне срочно нужно «догонять» в знаниях своих сверстников, чтобы не стыдно было учиться идти. Услышав об училище, я сначала впала в ступор, а потом подумала, что может не так оно и плохо… Стать такой, как другие дети. Забыть, выкинуть прошлое из головы и идти дальше.

Я начала привыкать к новому дому. Да, именно к дому. Потому что у бабы Дуси я чувствовала себя, как в родном доме. Всё здесь мне нравилось. И серая кошка с забавной кличкой Марфуша, и маленькая кухонька, где мы со старушкой и Марфушей завтракали, обедали и ужинали. И даже старенький телевизор, каналы которого приходилось переключать с помощью плоскогубцев.

А через неделю пришёл он. Басмач. Сел напротив, когда я завтракала и, глядя мне в глаза, справился у бабульки о моём поведении. Так и подмывало спросить: «Не мешаю я тебе, любезный?». Но, разумеется, молчала, как рыба. Не до этого мне. Не время сейчас показывать свои иголки. Моя задача – оставаться здесь как можно дольше. Выучиться, хоть как-то на ноги встать… А там уже видно будет.

– Катя очень хорошая девочка. Трудолюбивая, послушная. Борща хочешь, Мишенька?

– Спрашиваешь! Я ни за что не откажусь от твоего борща.

Он улыбнулся старушке и я даже растерялась, впервые увидев такого Басмача. Словно не он вовсе. Улыбка такая искренняя, добрая, не искусственная. На такого посмотришь и не скажешь, что он главарь бандитов.

– Спасибо, бабуль, – чмокнул бабу Дусю в щеку и, взяв ложку, принялся есть с таким аппетитом, словно его дома не кормят.

– Как Верочка с маленьким? Имя уже выбрали?

Басмач пожал плечами.

– Вера хорошо. Пацана Ильёй назову.