– Да, я читала. Но я не совсем поняла, что это значит, за исключением того, что мать бросила его.

Софи снова сморщила нос.

– Так же, как и твоя – тебя.

Я отвернулась, по-прежнему не в силах забыть нестерпимую боль в сердце семилетнего ребенка.

Софи вновь посмотрела на письмо.

– Кажется, я кое-что помню про историю этого дома. Говорю же, я видела его во многих книгах, и есть некая история…

Задумчиво наморщив лоб, она постучала пальцем по бумаге.

Я смотрела на Софи. Звук качелей стал громче.

– Ты слышишь? – спросила я.

– Что именно?

– Скрип веревки, трущейся о ветку дерева?

Софи отрицательно покачала головой.

– Нет. Не слышу.

Она пристально посмотрела на меня, но я опять отвернулась. Мой взгляд упал на отсутствующие кирпичи на первых ступенях.

Софи молчала, я же, чтобы заглушить звук качелей, начала напевать «Танцующую королеву», которую вчера загрузила в айпад.

– Это «АББА», Мелани?

Я не ответила ей и, стуча каблуками по треснувшей мраморной плитке, подошла к противоположному краю веранды.

– Да! Я вспомнила! – Софи вскочила со стула и встала рядом со мной. – Это случилось в конце двадцатых или начале тридцатых годов. Что-то такое, что связано с любовным треугольником. Женщина сбежала от мужа с другим мужчиной, но это все, что я помню.

– Чудесно. Поскольку ты любительница подобных вещей, я поручаю тебе изучить историю дома и сообщить мне результаты.

– Боюсь, что не смогу. Скоро начало семестра, и у меня своих дел по горло. Однако с удовольствием дам тебе почитать несколько книг.

– Давай. И поскорее.

Я подошла к входной двери, как вдруг до меня дошло:

– У меня же нет ключа.

Входная дверь внезапно открылась, и в дверях возникла женщина, столь же широкая, сколь и высокая. В руках у нее была черно-белая собачка, которую я видела во время своего предыдущего визита.

– Затем стоять на жаре? Заходите, внутри прохладнее.

Словно дисциплинированные солдаты, мы прошли в дом. Я протянула женщине руку.

– Я Мелани.

– Я знаю, кто вы. Вы – вылитая копия своего деда, когда он был в вашем возрасте.

– Вы знали моего деда?

Она посмотрела на меня, вернее сказать, зыркнула.

– Нет, конечно, нет. Как вы думаете, сколько мне лет? Перед своей кончиной мистер Невин показал мне фото своего отца и вашего дедушки. Кажется, он сказал, что снимок был сделан в день свадьбы его отца.

– А можно мне посмотреть на него?

– Конечно, дорогая. Хотя почему вы меня спрашиваете? Ведь теперь вы здесь хозяйка. – Она рассмеялась удивительно высоким, похожим на птичью трель смехом, тем более неожиданным на фоне ее большого тела.

Софи одарила женщину одной из своих коронных улыбок.

– Я – доктор Уоллен, преподаватель Колледжа Чарльстона. А вы?..

– О боже! Где же мои манеры? Я – миссис Хулихан, домработница. А это… – Она помахала передней лапой черно-белой собачки – Это – Генерал Ли.

– Домработница? – Я вновь отметила толстый слой пыли и впечатляющие заросли паутины на люстре. В то же время мне бросились в глаза навощенные до блеска деревянные полы и отсутствие паутины по углам.

– Не торопитесь с выводами, – сказала миссис Хулихан, как будто читая мои мысли. – Согласно пожеланиям мистера Невина, я содержала в идеальной чистоте кухню и ванные комнаты, а также его спальню и все места, где я могла проводить уборку, ни к чему не прикасаясь и ничего не передвигая. Видите ли, он пекся о сохранности антиквариата. Все разваливалось, трогать что-либо было опасно. Поэтому здесь ничего и не трогали.

Я повернулась к Софи, но та уже прошествовала в гостиную.

– Это оригинальные кипарисовые полы и стенные панели. Ты только посмотри на эти карнизы! И резные узоры на каминной полке – это же классический Адам![1] Что-то повреждено влагой, но в основном все цело. – Ее сабо застучали по полу, и я последовала за этим дробным стуком. Миссис Хулихан и Генерал Ли шествовали за мной по пятам. Стоя у бюро, которое было отодвинуто от стены, Софи изучала узловатую древесину выдвижного ящика с тем же тщанием, с каким я обычно вычитываю согласие клиентов на продажу дома. – Это ведь английский Хепплуайт, не так ли? – Она привстала на цыпочки и посмотрела на верхнюю крышку. – Эта штука запросто может стоить тридцать тысяч.

Я с интересом воззрилась на допотопное бюро. Даже я знала, что такое английский Хепплуайт. И невольно подумала о том, какие деньги могла бы выручить, продав эту штуковину.

Маленькая собачка на руках у миссис Хулихан заскулила.

– Ему, бедняжке, нужна прогулка. Он жутко скучает по хозяину. Сегодня утром даже не притронулся к своей миске. И не выходил на прогулку с тех пор, как скончался мистер Невин. Я несколько раз в день выпускаю его на задний двор, но я не могу его выгуливать. Не выношу эту жару.

Она протянула собачку мне. Я в ужасе посмотрела на пса. Всю свою жизнь я старалась не прикасаться к собакам.

– И что я должна с ним сделать?

– Отведите его на прогулку. Теперь он ваш.

Софи перешла в фойе и заглянула в музыкальную комнату.

– Здесь тоже все испорчено влагой. Похоже, тебе придется заново покрыть крышу, Мел.

Миссис Хулихан сунула песика мне в руки. Тот снова залаял, а потом лизнул меня в нос.

– Нет, нет, нет. О том, что в нагрузку к дому мне достанется собака, не было даже речи.

Экономка опустила подбородок; тот моментально исчез в складках ее мясистой шеи.

– Некому взять его. У моего мужа аллергия, иначе я это сделала бы. Он очень милый. Вот увидите, вы поладите с ним.

Я растерянно посмотрела на экономку. Она деловито вытащила из кармана халата поводок и защелкнула его на ошейнике пса. Не зная, что мне делать, я смотрела, как Софи прошла под аркой прихожей и, скользя рукой по резным перилам из красного дерева, начала подниматься по лестнице.

– Потрясающий дом. Прекрасный пример классической архитектуры Чарльстона. Даже не верится.

Я последовала за ней. На лестничной площадке она завернула за угол и продолжила подниматься на верхний этаж. Мне снизу было видно, как она положила руку на ближайшую к ней дверную ручку.

Миссис Хулихан, которая топала за мной по пятам, ахнула.

– Нет, только не открывайте…

Но Софи уже открыла дверь. До моего слуха донесся шелест перьев. Вместо того чтобы закрыть дверь и отойти, как это сделали бы большинство нормальных людей, Софи подошла к маленькой деревянной лестнице за дверью и начала подниматься по ней.

Я повернулась к домработнице.

– Куда это она?

Но миссис Хулихан, пыхтя, уже начала тяжело поднимать свои телеса вверх по лестнице.

– На чердак. У нас там небольшая дыра. Голуби любят залетать в нее и устраиваться на ночь. Если дверь останется открытой, то они…

Не успела она договорить, как из открытой двери выпорхнул пухлый сизый голубь и, пролетев мимо нас на первый этаж, беспорядочно закружил под потолком прихожей. Прыгая через две ступеньки, я подлетела к чердачной двери, из которой в следующий момент выскочила Софи и захлопнула ее за собой.

– Ты не поверишь! Чего там только нет! К счастью, большая часть вещей накрыта брезентом, потому что там повсюду голубиные какашки, зато масса интересного! Там даже есть что-то вроде чучела буйвола, а еще другая мебель от Хепплуайта и Шератона.

Голубь пронесся над нашими головами. Мы пригнулись и втянули головы в плечи. Генерал Ли яростно залаял. Софи вскинула над головой нечто вроде трости.

– Посмотри, что я нашла.

Я посмотрела на трость. По поверхности гладкого дерева тянулась какая-то надпись.

– Что тут написано?

Миссис Хулихан удивила нас тем, что кашлянув, изрекла:

– Тут написано: «Утром я хожу на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех. Кто я?» – Она вопрошающе посмотрела на нас и, не дождавшись ответа, сказала: – Ответ: «Человек». Мудро, не правда ли? Вандерхорсты всегда питали любовь к загадкам. – Она с теплой улыбкой посмотрела на трость. – Дед мистера Вандерхорста подарил ему эту штуку по случаю окончания юридической школы. Она ему наверняка понравилась. Он хранил ее в одной из гостевых комнат, пока потолок не начал протекать. Тогда он отнес ее на чердак. Правда, я бы не сказала, что на чердаке намного суше.