Снова сев на свое место, я отхлёбываю кофе и внимательно рассматриваю человека, который сразу после того, как меня изнасиловал его брат, решил, что неплохо бы накачать меня снотворным и трахнуть.

— Кэсси, — резко произносит Дэймон. — Скажи что-нибудь.

Что-нибудь, да? Ну, ладно.

— Что имел в виду Рэй, когда говорил о той сучке из наркоманского ручья?

Взгляд Дэймона тут же мрачнеет, и он смотрит в пол.

— Это ведь была Карен, не так ли? — не отстаю я.

Дэймон поднимает свой остекленевший взгляд на потолок и кивает.

— Да. Это была Карен.

Что-то у меня в груди сжимается с такой силой, что становится тяжело дышать.

— Дэймон, ты убил Карен? Ты что, убил ее и подбросил труп к дому Лео, чтобы казалось, будто он как-то с этим связан?

Он яростно мотает головой.

— Нет. Я бы такого не сделал.

— Вы изнасиловали Карен Брейнард?

Он бросает на меня уничтожающий взгляд.

— Кэсси, таких девушек, как Карен, не нужно насиловать. Тебе просто нужно знать, на что давить. В ее случае это был любой стимулятор, какой она только могла заполучить в свои поганые ручонки.

— Не следует плохо говорить о мертвых.

Дэймон фыркает.

— Думаю, что мы давным-давно закрыли эту тему.

Что-то в том, как он это говорит, меня пугает. Я не могу точно понять, что именно, но мне очень неспокойно.

— Ты поэтому убил Рэя? Из-за того, что он сделал с Карен?

Наконец, он снова встречается со мной взглядом.

— Кэсси, я убил его из-за того, что он сделал с тобой. С тобой. Я думал... я не знал, успею ли вовремя его остановить.

Ты его остановил, это точно. Остановил по всей кухне. Теперь у меня в волосах застряли кусочки его черепа.

— Я тебя ненавижу, — прямо говорю я.

— Знаю, — отвечает он.

— И зная это, ты все равно убил из-за меня своего брата? — мне бы надо радоваться, но я в полном замешательстве. — Своего брата.

Дэймон смотрит на меня, и я вижу во взгляде взрослого человека маленького мальчика. Страх. Боязнь. Приехав на пустую могилу в Лоун Пайн, я не нашла там Дэниела Коллинза, зато обнаружила его прямо сейчас.

От последующего ответа у меня по коже пробегает холодок, его слова просачиваются сквозь мои синяки и свинцовой тяжестью оседают глубоко в костях.

— Он не был моим братом, — произносит Дэймон, отодвигая от себя кофе. — Это он заставил меня сесть в тот фургон.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Кэсси

Увы, но Дэймону нужно работать. А это значит, что ровно в 10 часов утра меня высаживают у закусочной, как раз, когда там творится полный бардак.

Гриль-бар до отказа забит заезжими дальнобойщиками, пережидающими снежную бурю, что разыгралась где-то к северу отсюда. Все они хотят есть, требуют вафли, бекон и постоянно просят подлить им кофе. Я не хочу здесь находиться, и по мере того, как проходит действие обезболивающих, мне всё труднее и труднее двигаться.

Все болит.

Кажется, отбиваясь от Рэя, я ушибла себе даже кончики пальцев. Стоит мне закрыть глаза, и я тут же вижу кровь и жуткое месиво, в которое превратил его лицо пистолет Дэймона. Я отпрашиваюсь у Аманды на перерыв, и она направляет меня к одной из задних кабинок. Она видит, что со мной что-то не так. Интересно, что бы она сказала, узнав о том, что менее двенадцати часов назад меня чуть было не убили на моей собственной кухне. Я аккуратно складываю стопку салфеток, и тут появляется он.

— Кэсси, — произносит низкий голос, и я возвращаюсь к реальности.

— Блядь, — бормочу я, опрокинув черный кофе, который только что себе налила.

Горячая жидкость растекается по всему столу, задевая и мою стопку аккуратно сложенных салфеток. Я удрученно смотрю на представшее передо мной зрелище, даже не пытаясь убрать этот бардак.

— Черт, прости, — говорит Лео.

Взяв со стойки новую пачку салфеток, он вытирает со стола кофе, а я наблюдаю за движением его рук.

— Кэсси, с тобой все в порядке?

Я поднимаю голову, и встречаюсь с ним взглядом. Боже, он прямо как чертов плюшевый мишка. У него ласковые, умоляющие глаза. Мне хочется броситься к нему в объятия и умолять увезти меня от всего этого, прежде чем Дэймон убьет меня, или еще хуже, его.

— Ты меня пугаешь, — шепчет он, окидывая взглядом закусочную.

Пока что мы с ним одни в этом укромном уголке, но кто знает, сколько это продлится.

— Я тебя пугаю? — язвительно говорю я, уставившись на приблизительно два метра мышц и плоти.

Боже мой, он выжил в тюрьме, и я его пугаю?

— Ты не похожа на себя, — говорит он и, смяв в комок пропитанные кофе салфетки, бросает их на стол между нами. — Что произошло прошлым вечером, после того как ты ушла домой?

— Я больше не могу этого делать, — говорю я. — Не могу больше с тобой видеться.

— Чушь, — произносит Лео и садится напротив меня. — Что. Произошло.

Я гляжу в окно на лес, который трижды прочесывала полиция с целой армией добровольцев в поисках следов Дженнифер.

— Он тебя ударил? — спрашивает Лео и, потянувшись через стол, берёт меня за подбородок.

Он внимательно смотрит на мою припухшую левую щёку, на синяки и отечность, которую лишь отчасти удалось скрыть челкой и толстым слоем консилера.

— Я ударилась о дверь, — безучастно говорю я.

Я не могу сказать ему правду. Не могу открыть этот ящик Пандоры. Это все испортит. Спровоцировав Дэймона, Лео снова окажется в тюрьме, и на этот раз, скорее всего, навсегда.

— Кэсси, только скажи, что мне сделать, и я это сделаю.

«Забери меня отсюда. Спрячь. Люби. Спаси меня».

Вполне приемлемая реакция на то, как я себя чувствую. На то зверское насилие, которому я подверглась. Мне просто хочется уйти с Лео в какое-нибудь темное, безопасное и тихое место, уткнуться лицом ему в грудь и рыдать.

— Скажи, что мне сделать, — повторяет он, на этот раз более настойчиво.

Я смотрю на него, стерев с лица все эмоции, словно это чистый лист. Каким оно и должно быть.

Если Дэймон подумает, что Лео как-то со мной связан, он его убьет.

— Ты и так уже много сделал, — холодно говорю я. — Спасибо за салфетки.

Я вспоминаю лицо Рэя. Руки Дэймона. Вспоминаю о том, как ударила Лео, когда с ним трахалась. Что-то во мне надламывается. Интересно, сколько дней — нет, сколько лет — пройдет, прежде чем Дэймон устанет от меня и, наконец, отпустит.

Я вспоминаю о том, каким спокойным стал Рэй после смерти, оставив после себя лишь разбитый, опустевший сосуд.

В каком ужасе я была тогда. И как спокойна теперь; я завидую. Вне себя от завистливой правды, что он умер, а мне пришлось остаться.

И я очень спокойно, очень буднично решаю, что здесь мне больше делать нечего.

Я встаю, даже не удосужившись забрать со стола залитый кофе фартук и блокнот для заказов. Они мне больше не понадобятся. Завтра я сюда уже не вернусь.

Лео тоже поднимается, преграждая мне путь, и я, пользуясь случаем, кладу ладонь ему на грудь, прямо ему на сердце.

— Я знаю, что это был несчастный случай, — печально улыбаясь, говорю ему я. — Знаю, что все эти годы в тюрьме ты меня ждал. Знаю, что ты меня любишь. Хорошо?

Лео с силой стискивает зубы, его глаза темнеют. Страдание. О, как хорошо мне знакомо это чувство.

Я бы очень хотела, чтобы все было по-другому. Это мое самое большое несбыточное желание, что все эти годы теплилось где-то в глубине моей души. Что однажды, все изменится. Но глядя сейчас на Лео, на мальчика, которого я когда-то знала, на мужчину, которого по-прежнему люблю, я пытаюсь отыскать в себе это медленно горящее пламя.

Но его больше нет. Оно исчезло. Пропало, совсем как Дженнифер. Любовь осталась, но надежда... надежда угасла.

— Прости, Лео, — тихо произношу я. — Ты все это время ждал, когда снова меня увидишь. А я оказалась для тебя сплошным разочарованием.