— Мистер Барнс, — обратился к приходящему в себя Баки Беннер, — хотите, я сам буду наблюдать вашу беременность? Или могу подсказать хороший перинатальный центр.

— Мне надо с Броком на эту тему поговорить, — сказал Баки, потому что сам себя беременным не ощущал от слова совсем. Не чувствовал он зарождения новой жизни. — Стив, отвези меня домой.

— Конечно, Бак. Спасибо, Тони, спасибо, Брюс, — поблагодарил Стив за Баки и повел ошарашенного друга к его машине. — Ты как?

— Хуй знает, — пожал плечами Баки. — Стив, я не могу быть беременным, я мужик. Я бесплодный мужик.

— Сейчас ты женщина, — напомнил Стив. — Очень красивая женщина, а Брок, насколько я знаю, вполне может иметь детей.

— Стиви, получается, я застрял в этом теле на целых сорок недель. Сорок! — сокрушался Баки. — И еще не знаю, хочет ли детей Брок.

— Баки, как бы что не обернулось, я все равно буду на твоей стороне, — горячо заверил Стив. — Я же твой друг.

— Спасибо, Стиви, — Баки грустно вздохнул и уставился в телефон, не решаясь позвонить Броку. Но потом все же набрал номер. — Брок, приедь домой пораньше, я хочу тебе сказать нечто важное.

— Что случилось? — послышался взволнованный голос по ту сторону. — С тобой что-то не так? Баки, золотце, я сейчас приеду.

— Да все со мной не так, — зло выдал Баки, у которого нервы были на пределе. — Жду.

Стив поинтересовался у Баки, хочет ли тот, чтобы он остался, но Баки только отрицательно покачал головой.

— Иди домой, Стиви, спасибо тебе большое, — Баки обнял друга, как смог, еле дотянувшись до шеи, Стиву даже пришлось нагнуться. А потом отпустил и ушел вглубь квартиры, слыша, как за Стивом закрывается дверь.

Ребенок. Ни в юности, ни в относительно зрелом возрасте Баки не был готов, да и не хотел он ребенка. Но теперь, похоже, у него не спрашивали. Причем не спросили не только его, но и Брока тоже. И сейчас Баки почему-то очень боялся, что Брок не просто не захочет ребенка, что он просто развернется и уйдет, потому что никогда, сколько они были вместе, Брок даже разговоры о детях не заводил. Баки не знал, что будет дальше, что будет с ним, с Броком, с их отношениями. Он чувствовал, что его начинает потряхивать.

— Золотце! — позвал Брок, хотя Баки услышал его еще на лестнице, — ты где там?

— На диване, — отозвался Баки, сидя в обнимку с подушкой. Ему было страшно.

Нет, он не боялся остаться один с ребенком, он боялся потерять Брока, потому что это было бы ударом, после которого он бы вряд ли оправился, так сильно он любил своего мужа. Его пугало, что Брок может уйти из-за ребенка, или из-за того, что Баки будет женщиной так долго, или еще из-за чего-нибудь. Баки чувствовал себя просто ужасно, почему-то жутко хотелось плакать, и это его невероятно бесило.

Брок прошел в комнату, забрался на диван к свернувшемуся на нем Баки, погладил по плечу и бесцеремонно перетащил к себе на колени, откинувшись на спинку дивана.

— Баки, что случилось? — тихо спросил Брок.

— Я беременная баба, — тихо сказал Баки, но потом добавил чуть громче. — Брок, у меня будет ребенок.

— Что? — Брок не был уверен, что расслышал правильно и со второго раза. — Что значит, у тебя будет ребенок?

— Ну, Тор сказал, что этот амулет помогает забеременеть, и пока ребенок не закричит, я буду бабой и амулет не свалится, — путано объяснил Баки. — А Старк с Беннером сказали, что я беременный.

Брок растерялся, погладил Баки, который в виде маленькой женщины легко сидел у него на коленях, прижимаясь так доверчиво, что от этого сердце частило.

— А это точно? — осторожно спросил Брок, чтобы случайно не расстроить Баки. Он помнил, как чувствительны женщины, на примере своей старшей сестры.

— Брок, — Баки поднял на него глаза, очень внимательно посмотрел на него, словно на идиота, — думаешь я так прикалываюсь? Старк с Беннером сказали, что я беременный. Тор сказал, что эта штука делает беременным. Сказал, что я рожу воина. Рожу, эта штука спадет, и я снова стану мужиком.

— Значит, нам нужна квартира побольше, а еще лучше дом в пригороде, — спокойно начал Брок. Он всегда предпочитал решать проблемы конструктивно, а не выяснять отношения и давать бесполезные советы.

— Значит, ты останешься со мной? — Баки поднял на него свои бесконечно серые, блестящие влагой невероятные глаза, которые Брок так любил.

— А куда я от тебя денусь? — усмехнулся Брок. — Баки, ты — мой. И ребенок, которого ты носишь, тоже мой. Вы оба мои, так как я могу не остаться с тобой?

— Потому что я баба? — невесело усмехнулся Баки, его еще полностью не отпустило от своих волнений, и он не до конца еще поверил в услышанное.

— В первую очередь ты мой муж, мой Баки, мое золотце, а то, что ты в теле женщины… Я это как-нибудь переживу, — ответил Брок, улыбнувшись, и чмокнул Баки в нос.

— Спасибо, сладенький, — Баки обвил руками шею Брока, прижался к нему всем своим, сейчас таким миниатюрным, телом. — Я так люблю тебя.

Баки выдохнул. Теперь он был спокоен, потому что Брок был не против ребенка, не против того, что Баки будет в теле женщины сорок недель. Баки отпустило, он как-то резко успокоился, расслабился в руках Брока, устроился, словно кот, у него в объятиях и прикрыл глаза. Все будет хорошо.

Брок сидел, гладил Баки по волосам и спине и думал, как резко изменилась их жизнь только потому, что он принес Баки, казалось, безделицу для настроения. Теперь этот браслет-подковка не снимался, делал его женщиной, да еще у них будет ребенок.

Будучи геем до мозга костей, Брок никогда не задумывался о детях, уверенный, что у него никогда их не будет, особенно своих. Он никогда не рефлексировал на эту тему, не пытался подбить своих партнеров на усыновление или суррогатное материнство. Тем более, с его работой детей иметь вообще было последним делом, ведь он мог не вернуться, оставив своего партнера на руках с дитем, которого тот мог еще и не сильно хотеть. И сейчас, когда Баки сказал, что у них будет ребенок, Брок не сказал “нет”, потому что любил Баки. Он еще не знал, как это будет — они вдвоем и ребенок.

Собираясь утром в ЩИТ кошмарить Страйк вместе с Броком, тягать железо и вообще вести свой обычный образ жизни, Баки даже не представлял, как все резко может поменяться. Было понятно, что новость о том, что Баки стал женщиной, разлетиться по ЩИТу в мгновение ока, и это его не пугало, но некоторые почему-то решили, что став женщиной, Баки утратил свою суперчеловечность.

Баки месил в ринге одного из молодых ребят Брока, которому еще даже прозвища было не положено. Тот почему-то думал, что Баки, ставший женщиной, растерял разом умение драться, ловкость и скорость, и Баки с удовольствием доказывал обратное, прыгая и перекатываясь, просто не давая даже себя коснуться. И все было хорошо, пока Баки не заметил в зале Брока, который с утра решал какие-то административные дела.

— Привет, — махнул ему Баки и чуть не пропустил удар в живот, успев увидеть, как глаза Брока налились кровью.

— Милтон! Пиздуй ноги качать, — рявкнул Брок, подходя. — А ты, дорогуша, идешь со мной к Роджерсу.

— Брок, да что случилось-то? — не понимал Баки, да и к Стиву идти совершенно не хотел.

— У Роджерса поговорим, — прошипел Брок, схватил Баки за руку, чего не позволял себе раньше, и потащил к Стиву.

— Брок, — возмущению Баки не было предела, и он высвободил руку, хотя Брок и не сильно держал, — объясни, что происходит.

Баки чувствовал, что заводится. У него и так с эмоциями не было проблем, он вспыхивал легко, ярко, жарко, и сейчас его вспышка грозила пожаром всему ЩИТу, а еще накладывались гормоны, от чего Баки просто еле сдерживался, чтобы не закатить истерику или не дать Броку в морду за такое поведение.

Брок молчал, не отвечая на вопросы Баки, и тот сдерживал себя, дожидаясь, когда они доберутся до кабинета Стива.

— Роджерс! — Брок ворвался в кабинет вихрем, хлопнул дверью и сразу перешел к делу. — Этот мудак, — ткнул он пальцем в Баки, — смерти моей хочет. Беременный прыгает в ринге, учит жизни молодое поколение.