Слесаря подлетели вверх, приложились и, с криками и матом, вернулись на свои места и сидели, пристегнувшись, аж до посадки в Береговом.

Понятно, что до штопора было, как пешком до Корпус-Кристи (хотя это я им, конечно, не скажу), но требования экипажа нужно соблюдать.

На стоянке нас уже ждал длиннобазный ГАЗ с двойной кабиной и «уазик-таблетка». Запчасти быстро перекинули в кузов, мы уселись в «таблетку» и покатили…

Когда мы приехали к проходной нефтеперерабатывающего, слесаря выгрузились и пошли внутрь, а водила «таблетки» предложил отвезти нас в город и сказал, что заберёт нас там через шесть часов.

Погуляв по улицам Берегового, кстати, действительно заасфальтированным, мы решили заглянуть в небольшое кафе «Адмиралтейский якорь». Как и следовало из названия, оно имело явный морской уклон и размещалось так, что с его веранды был виден весь порт.

Фёдор Иванович, хозяин кафе, среднего роста, слегка склонный к полноте, где-то под полтинник возрастом, а его волосатые предплечья украшены татуировками тех самых адмиралтейских якорей.

Поставив перед нами тарелки с салатом из морепродуктов и мясом черепахозавра, он, пользуясь тем, что посетителей почти не было, подсел к нам, и мы довольно быстро разговорились. Фёдор Иванович, как оказалось, четверть века ходил в моря коком, пока их экипаж не попал в очередную историю с арестованным и брошенным владельцем кораблём. Проторчав почти год в Новой Зеландии, они вернулись в Одессу с пустыми карманами и кучей долгов, оказавшись подходящим контингентом для вербовщика Ордена.

Здесь он решил обосноваться на берегу, сумел на остатки денег от продажи квартиры соорудить сначала совсем крохотное кафе. Дела потихоньку пошли на лад, кафе расширилось, и к настоящему времени он «достиг гармонии желаний и возможностей». Разговор плавно перешёл на жизнь в русском анклаве. Иваныч предложил нам «по пиву», но, узнав нашу профессию, с пониманием отнёсся к отказу и, помолчав, сказал:

— Ребята. И девчата. Наша земля здесь не самая уютная, и жизнь здесь не самая простая. Орденские неспроста засунули нас в такое место, что по всей южной границе — вялотекущая война. И неспроста русская территория делилась. Правда, вот теперь с этим покончили, некоторые московские деятели рванули в здешнюю Америку впереди собственного визга, а народ воспринял это с радостью. Знаете, в этом мире немало мест, где жизнь… ну, побогаче, чем у нас, и это все знают. И все, кто не видит дальше кончика собственного носа и не думает о том, что будет завтра, благополучно от нас свалили. И по ним никто не плачет. Так вот. Побогаче живут многие, поспокойнее — тоже, а вот самая надёжная жизнь — это у нас. Сделать если не всё, то многое, от самого начала, из руды и угля — это только у нас, оружия в это мире море, а патроны только «из-за ленточки» или от нас, автомат собственной конструкции — делаем мы, первые автомобили из здешнего металла — опять у нас. В Солнцегорске собирают самолёты, здешние самолёты. Нет, понятно, что они не шедевры авиастроения, но свои. Не дай бог, захлопнутся Ворота, кто лучше всех к этому готов — опять мы. Ну и отношения между людьми здесь почище, чем «за ленточкой». Понятно, что и здесь люди не ангелы, и криминал сюда запихивают в количестве, но всё равно — отношения между людьми здесь чище и честнее. Вот несколько месяцев назад, вот прямо здесь, на акватории порта, садился гидросамолёт с роженицей. Люди прилетели к нам по своим делам, а как услышали СОС, рванули, не задавая вопросов. И с корабля женщину привезли, и за врачом в Демидовск слетали, и уже после родов её в Демидовск отвезли.

У меня, конечно, возникло предположение о том, что же это был за самолёт, и я спросил:

— А что это за гидросамолёт был?

— А я в них что, разбираюсь? — Иваныч хмыкнул. — Двухмоторный, белый, с тёмно-красной полосой вдоль корпуса… Да! Через пару дней лётчиков по телевизору показывали. Тоже, как и вы, пара. Женщина там была, не в обиду тебе, милая, — Иваныч слегка поклонился Рогнеде, — красавица. А вот жизнь её больно пнула. Уж не знаю, как у неё это получается, но самолёт она водит без ноги.

Мы дружно заулыбались, и Иваныч недоуменно уставился на нас.

— Это Витал и Глори, — Рэгги весело рассмеялась. — Мы вместе с ними прилетели вчера из Порто-Франко. И я обязательно передам Глори ваши комплименты. — Рэгги посмотрела на меня. — А ребята — скромники!

— Ух ты! — Иваныч обрадованно посмотрел на нас и продолжил: — А вы знаете, что они ещё раз отличились! Моряки ведь про своих всё знают. Когда они возвращались к себе, — тут он махнул рукой на восток, — они сняли с плота экипаж перевернувшегося рыболовного бота.

— Вот скромники!

— Ну, скромники, не скромники, а пять человек спасли!

— Иваныч, я слышал, что море тут летом обычно тихое, как же он умудрились перевернуться?

— Эх-ма… — Иваныч огорчённо махнул рукой, — жадность человеческая. Рыба шла, они не успевали её обрабатывать и навалили на палубу. А там качнуло, а свежая рыба течёт как вода, ну и скатилась на один борт, дали крен, потом ещё что-то сместилось, крен усилился, дальше — больше. Стало заливать. Один человек, падая, напоролся на нож и умер на плоту, капитана и ещё одного сожрала какая-то… В здешнем море заленточная белая акула не котируется.

Мы помолчали, а я уже в который раз подумал, что люди счастливы жить здесь, несмотря на опасности.

05 число 08 месяца 24 года. 19 часов 25 минут. Аэропорт Демидовска. Рогнеда

Мы садимся в длинный «уазик» Семёна, командира здешнего Ан-2, взявшегося подбросить нас до «Карелии».

День сегодня выдался интересный. Вкусно перекусив и приятно пообщавшись с Иванычем, мы отправились на местный пляж. Там купили себе плавки и бикини. Причём бикини оказались дешевле плавок. Саша, смеясь, объяснил это тем, что на них пошло заметно меньше ткани, чем на плавки. Вдоволь набултыхавшись, мы отправились к управлению порта, где нас уже дожидалась «буханка».

Во время обратного перелёта в Демидовск наши пассажиры вели себя тихо и сидели пристёгнутые весь перелёт, А мы тихонько похихикивали, глядя, как их дисциплинировал слегка отданный от себя штурвал. Ну и Сашин рявк, конечно тоже.

Высадив их без выключения, мы сразу же взлетели и перескочили на заводской аэродром Солнцегорска, где я впервые в своей жизни попала на авиазавод.

Саша занялся выяснением условий обслуживания и ремонта наших «птичек», а я с огромным интересом разглядывала всё вокруг. И довольно большие цеха, и стоянку, заполненную несколькими десятками ждущих ремонта самолётов и вертолётов, и проносившийся в воздухе явно военный, самолёт.

Примерно через полчаса к нам прибыла целая делегация спецов, и нашу «птичку» подвергли быстрому, но внимательному осмотру. Вердикт был благоприятным — «самолёт обслуживали регулярно и качественно, сделать очередные регламенты можно будет у нас».

Саша договорился о цене очередных регламентов, и мы, прихватив с собой отремонтированный винт от Ан-2, взлетели и через несколько минут уже катились по полосе демидовского аэродрома.

Там к нам подскочил хозяин винта, быстренько его выгрузил, а в благодарность за то, что ему не пришлось трястись за винтом на машине до Солнцегорска и обратно, подбросил нас до «Карелии».

Мы забросили в номер сумки и отправились в ресторан делать себе праздник живота.

Вкусно поев, мы решили немного прогуляться.

— Малыш, ну как тебе здесь? — Саша приобнял меня левой рукой.

— Ты в смысле — жить здесь?

— Да.

— Саш, я слышала, как ты расспрашивал про здешнюю политику, про экономику… А мне бросилось в глаза, что люди здесь довольны своей жизнью, пусть она и не такая богатая, как в той же Британии. Здесь хорошо. Да и… лучше жить среди своих. Вон Витал с Глори… Сколько усилий они приложили, чтобы устроиться в Портсмуте? А в итоге? Давай попробуем пустить корни здесь.

Саша помолчал и ответил: