Та изумлённо уставилась на «чеха».
— Спасибо, Рэгги! Но откель дровишки…
Самолёт слегка встряхнуло, и я, вынырнув из воспоминаний, увидела, что Саша выключил автопилот и начал снижаться, а по курсу уже виден аэродром Милана. Встретившись со мной глазами, он подмигнул:
— Сажай.
— Есть, командир.
Я взяла управление на себя, и через несколько минут колёса «Цапли» коснулись полосы…
* Тут Рогнеда малость ошибается — художника звали Эдуард Мане.
30 число 07 месяца 24 года, 19 часов 17 минут. Милан. Алехандро Бланко
Старенькая покоцанная «Тойота Таун Айс»## катит, поднимая пыль, по дороге к Милану. Рогнеда сидит рядышком, прижавшись ко мне. За три с половиной месяца, прошедшие с того незабываемого дня, когда я скомандовал Рогнеде: «Рули!», она научилась пилотировать и «Пчёлку», и «Цаплю», причём вряд ли у неё это получилось бы, обучайся она по стандартной методике. К счастью, я вовремя сообразил, что она всегда очень точно, интуитивно, определяет своё положение в пространстве, и не доставал её теорией и требованиями доложить, какие были в тот или другой момент показания приборов, а подталкивал к использованию своих талантов, давая лишь самый необходимый минимум. И лишь когда она достаточно твёрдо освоила пилотирование, стал давать ей теорию в большем объёме. Система «шиворот-навыворот» в применении к данной конкретной курсантке дала прекрасные результаты. Рогнеда очень быстро приобрела устойчивые навыки пилотирования, а дальше дело только за опытом, который приходит с налётом.
В Милан нас привело знакомство с хозяином портофранковского магазинчика радиотоваров Антуаном Мане. При переходе я абсолютно упустил из вида такую важную здесь вещь, как радиостанция на машине, и дотумкал это, только увидев рацию в «Субурбане» Рогнеды. Спросив, при случае совета у Шарлеманя, я отправился по адресу, который он мне дал, и вот там и познакомился с Антуаном, владельцем магазина «Rаdiо stоrе» и заядлым охотником. Знакомство с ним началось с забавного недоразумения. Я, естественно, представился, как человек, немало поживший в Африке, в расчёте, что это поможет лучше наладить контакт. А в ответ услышал от хозяина, что тот — парижанин в четвёртом поколении…
Увидев смешанное с недоверием удивление на моём лице, Антуан весело рассмеялся и в двух словах поведал мне историю своей семьи. Его прадед воевал в первую мировую в частях сенегальских стрелков, а по окончании войны остался в метрополии, сумел устроиться на работу и вызвать из Сенегала себе невесту.
Антуан перебрался сюда четыре здешних года назад, сумел открыть магазин, обеспечивавший его средствами к существованию и дававший возможность без проблем заняться своим хобби — охотой на крупную дичь.
Причин, сподвигших его на столь кардинальное изменение в своей жизни, он назвал две. Быстро и сноровисто устанавливая радиостанцию, он одновременно высказывал мне всё, чем достала его заленточная Франция:
— Понимаешь, Алекс, в нашей семье, чтобы добиться чего-то в жизни, все много и тяжко работали. Все, начиная с прадеда и заканчивая мной. А сейчас… — он махнул рукой, — приезжает нечто из бывших колоний, получает жильё, пособие и сидит у таких, как я, на шее. Ещё и ножками помахивает. Ни работать, ни язык учить не хочет. «Платите мне пособие и не мешайте жить как я хочу» — вот их девиз. Нет, хорошо, что я до погромов осени пятого успел сюда смотаться. А вот здесь ты стоишь ровно столько, сколько стоишь на самом деле. А во-вторых, достала Бриджит Бардо и прочие «зелёные»##.
Когда Антуан закончил возиться с настройкой радиостанции, мы вернулись в магазин и надолго зацепились на тему охоты на крупного зверя. Если «за ленточкой» фора была у меня (всё-таки работа лётчика позволяет попадать «на халяву» туда, куда другие покупают недешёвые билеты, плюс позволяет завести разные знакомства), то здесь, понятно, Антуан был на сто очков впереди.
Когда же он притащил похвастаться свой штуцер, то я только ошарашено присвистнул. Двустволка «Голланд-Голланд» пятьсот семьдесят седьмого калибра, двадцать шестого года выпуска — про такое оружие я мог только мечтать! Увидев выражение моей морды, Антуан рассмеялся и сказал:
— Покупка этого красавца стоила мне разрыва с тогдашней подругой. Я два года старательно копил деньги на свой бизнес, обжимался, как мог. И вдруг встречаю объявление о продаже этого красавца, ну и не выдержал. А следом не выдержала Жаклин, — Антуан чуточку виновато хмыкнул. — За два дня до этого фирма, в которой я работал, провела оптимизацию персонала. Работу я бы конечно нашёл, но тут ко мне подкатился вербовщик. Я подумал, поковырялся в носу и решил, что это будет здорово. Ну и продал свой «Пежо», купил старенький «Мехари»##, погрузил в него свою мастерскую, пару десятков радиостанций и расходники на первое время и через два дня оказался на базе «Европа». Насчёт охоты вербовщик не соврал, про остальное — тоже, так что живу здесь в своё удовольствие…
«Айс» тем временем подкатил к городскому КПП, и после процедуры считывания «ай-ди» мы въехали в Милан. Столица итальянского анклава была построена по той же прямоугольно-перпендикулярной американской схеме, что и большинство городов Новой Земли. Дома были в основном из известняка, хотя часто встречались и деревянные, а порой попадался и саман.
Мне опять вспомнилась поездка в Евпаторию. Там попадались старые дома из неоштукатуреного ракушечника, правда, они были потемнее, но это вопрос времени. Вот чем точно отличались здешние, так это большими навесами, при здешней жаре это очень грамотное решение.
Антуан знал Милан, и через несколько минут мы остановились около довольно большого двухэтажного каменного дома, опоясанного на уровне второго этажа широкой галереей. Вывеска гласила, что мы прибыли в отель «Везувий». Планировка была несколько своеобразной: двери номеров второго этажа выходили на галерею, с которой по лестнице можно было спуститься на первый этаж, большую часть которого занимал холл с ресепшн, кухня и четыре сюита.
Мы решили не шиковать и взяли достаточно просторный двухместный номер с ванной на втором этаже. Быстренько сполоснувшись и переодевшись, спустились в холл, часть которого, как и у Барбары, одновременно исполняла роль столовой.
Антуан уже был там. Вместе с ним за столом сидел невысокий худой, напрочь сожжёный солнцем мужчина лет пятидесяти. Его морщинистое лицо украшал роскошный галльский нос, а по краям сверкающей лысины сиротливо жались «остатки былой роскоши». Если бы дело было в Африке, то я безо всякого риска поставил бы миллион «американских президентов» против зимбабвийского доллара, что это «PWH»## (не знаю, как эта профессия называется здесь).
Знакомимся. Обладателя лысины зовут Роже Дюпрэ, и он действительно профессиональный охотник и проводник. Они с Антуаном знакомы уже больше трёх местных лет и неоднократно вместе выезжали на сафари.
Роже рассказал, что собирается выехать примерно на сто километров северо-западнее Милана. Там, по его предположениям, появилась семья гиен-«рейдеров». В основной своей массе большие гиены, как и заленточные хищники, являются территориальными животными, кормящимися со своего участка. Но периодически среди них появляются «рейдеры», не имеющие своей территории, и постоянно перемещающиеся, обычно по границам охотничьих участков оседлых пар. Чаще всего — это старые одиночки, которых согнали со своего участка, но иногда попадаются и семейные пары, и даже с приплодом. И если оседлые пары сталкиваются с человеком в основном тогда, когда тот вторгается к ним, то «рейдеры» лезут на освоенные земли и поэтому представляют гораздо большую опасность.
Вот на такую семью нам и предстоит охотиться. Роже опасался, что они в конце концов выйдут к фермам.
Потом он поинтересовался нашим оружием. «Монтана» вызвала его полное одобрение, в отличие от «чермака» Рогнеды. В ответ я, слегка разозлившись, выдал: «Вы что, всерьёз думаете, что я позволю какому-нибудь хищнику сожрать свою жену?!»
